Вкус к жизни

Глава 6

Я поторопилась влиться в шумную компанию друзей и лишь единожды оглянулась на Астафьева, который лениво плёлся следом. Он позволял мне убегать, тем самым выигрывая время на серьёзные, судя по глубокой морщине на лбу, раздумья. Конечно, великого и могучего раздирали грешные мысли, и невинная шутка, сказанная в азарте, в порыве вдохновения, сейчас разъедала мозг и… да, тешила самолюбие. Павла устраивало, что именно я сделала первый шаг навстречу. Да не такой шаг, какой вышел у него… угловатый, корявый, больше походящий на угрозу, предупреждение. Мой шаг навстречу оказался светлым, лучистым, с чудным розовым ароматом. Этот шаг будоражил сознание и порождал всё новые и новые сомнения: Астафьев пытался угадать, сколько в моих словах правды, сколько в них игры и сколько желания отомстить.

В момент, когда я приблизилась к бане, мужчины как раз выбирались из бассейна, постанывая то ли от удовольствия, то ли оттого, что обнажённые тела прихватывал намечающийся к ночи мороз.

— Не смотрю, не смотрю! — игриво посмеиваясь, заверила я смущённого толстяка и бросила в его руки халат.

Тот неторопливо натянул его на плечи и повязал пояс мудрёным узлом.

— Я ничего не видела! — заверила я и для наглядности даже прикрыла глаза ладонью.

В ответ на это толстяк задумчиво крякнул:

— А вот это слышать, милая барышня, мне, как мужчине, даже обидно! — буркнул он и потоптал в сторону настежь распахнутой дверцы парной.

Я подобрала со снега ещё пару халатов и, демонстративно глядя в противоположную сторону, подала их нуждающимся. Женьке халата не хватило, но он, ничуть не смущаясь наготы, важно прошествовал мимо.

— А ты, случаем, не обнаглел? — поинтересовалась я, оценивая интригующие виды мужских тылов.

— Юля, ты мой лучший друг! — полуобернувшись, ответственно заявил он. — А от друзей я не скрываю ничего!

Дурачась и паясничая, Женька, так и не обернувшись до конца, занял уверенную стойку и продемонстрировал одну из фирменных поз бодибилдеров. Спина напряглась, ягодицы замерли, будто каменные, мышцы плеча заиграли под влажной кожей, пробуждая и без того взбудораженную фантазию. Я издала стон. Намеренно и громко, а этот негодяй глянул на меня с поволокой и подмигнул.

— Ещё немного и мне придётся устранить соперницу физически, — вовсю демонстрируя нарастающее напряжение, с придыханием проговорила я и несдержанно закусила губу.

— Да нет, крошка… Это я боюсь, что если повернусь ещё и передом, то у тебя не будет шансов отказаться от этих слов! — похвастал он, забывая о необходимой в подобных случаях скромности.

Его взгляд переместился за мою спину, и только тогда я вспомнила о свидетеле подобных игрищ, тоже обернулась. Женька, вероятно, реагируя на предупреждение в глазах Астафьева, вызывающе фыркнул, неодобрительно покачал головой и поторопился удалиться в парную, я же развернулась к мужчине грудью и с готовностью приняла удар на себя.

— Он на тебя не клюнет, — с явным пренебрежением заметил Астафьев и невольно скривил губы.

— Для него я тоже недостаточно хороша? — с вызовом поинтересовалась я. Павел недовольно прищурился.

— У него любовь! — довёл Астафьев до средних умов простую истину, как вдруг хмыкнул в сторону. — И я никогда не говорил, что ты…

— Если позволишь, я сама разберусь, — вышло из меня замечание с доброй порцией яда. — И… не оправдывайся… Тебе не идёт.

— М-м… — догадливо потянул мужчина. — Видимо, в твоих глазах я чудовище…

Я окинула Павла внимательным взглядом и заинтересованно прищурилась.

— Попытаешься убедить, что это не так? — на выдохе проронила я и сделала осторожный шаг вперёд.

Астафьев держался уверенно и твёрдо.

— Иногда люди не понимают друг друга, так бывает.

— Ах, как жаль, что у нас не было повода всё повторить! — с наигранным огорчением в словах и на лице проронила я и… в очередной раз поторопилась избавиться от его тягостного общества.

Бежать от проблем было не в моём характере, но, словно возвращаясь в прошлое, я снова и снова пасовала перед мужским напором и «делала ноги». В ту нашу последнюю встречу я не просто сбежала, не просто спряталась от трудностей. Я в один день собрала вещи, перечеркнула несколько лет упорного труда и отправилась в другой город. Чтобы новыми эмоциями, новыми приключениями, трудностями, радостями и горестями задушить… Чтобы грузом новых событий и жизненных витков скрыть от других и от себя оглушительный провал.

В этот раз бежать пришлось недалеко. Ребята собрались у накрытого стола, чтобы ещё раз накатить, чтобы снова прокричать громкие тосты, чтобы давать жутко пошлые советы и глупо ржать над ними после. И я с радостью включилась в это действо. Активно участвовала в обсуждениях, делилась опытом, как бы давая оценку со своей, женской стороны, со своего женского взгляда. Не без сожаления я развенчивала мифы, раскрывала маленькие девичьи хитрости, вступала в жаркие споры. Мужчины поглядывали на меня не без интереса, а Лысый, порой, даже с неприкрытым восхищением. И только двое за столом, казалось, были недовольны подобными выступлениями. Астафьев смотрел привычно прямо, будто желая раздавить, а вот Женька всё больше хмурился и уже не так активно ввязывался в шумные и весёлые разговоры друзей. Несколько раз мужчины выходили подышать-покурить, я же в эти моменты тишины без зазрения совести раскидывала руки на невысокой спинке диванчика и отводила голову глубоко назад. В один из таких моментов даже отключилась, а пришла в себя от неожиданного вопроса:

— Не хочешь погреться? — предложил Женька, когда тело и без того пылало от крепкого градуса.

Я прислушалась к себе, нахмурилась, старательно потёрла глаза, которые явно намеревались меня подвести и снова закрыться.

— Да я не то чтобы любитель… — с сомнением покосилась я на дубовый веник в его руках.

На помощь Женьке пришёл адвокат. Макс совершенно не по-дружески обнял меня, окинул не совсем трезвым взглядом, опалил несвежим дыханием и впился губами в обнажённое плечо. Причём, плечо озаботило меня особенно: момент, когда я успела раздеться до нательной майки, отчаянно ускользал из памяти.

— Юлечка, милая, наш общий друг неправильно выразился. Скорее, он хотел тебя как следует отшлёпать! — откорректировал Макс вступительную речь клиента.

— Правда, что ли? — чуть растерянно уточнила я, а мужчины за столом неприлично заржали. Я не растерялась, встряхнулась, окончательно пришла в себя. — Такого мне давно не предлагали! — заявила с небывалым энтузиазмом. — А про качество оказываемых услуг я и вовсе молчу. Надеюсь, ты меня не подведёшь… — подмигнула я Женьке и выскользнула из-за стола под разочарованный мужской вздох. Макс остался крайне недоволен моим решением.

Оказавшись на улице, я придержала друга за рукав и притормозила, отчаянно качая головой.

— Давай пока подышим, — предложила, закрыв глаза, и упёрлась лбом в его грудь. Женька не торопил и не одёргивал.

— Готова, что ли?

— Я быстро пьянею и быстро отхожу! — не согласившись, заявила я. Женька недоверчиво хмыкнул.

— Твоё состояние называется: «Тело к выносу готово»!

— Нет… просто подышать не поможет… — нахмурилась я, примеряясь, в какую сторону направиться. — Мне нужно расходиться.

Я заглянула в Женькины глаза и тягуче улыбнулась.

— А я здесь видела такое место классное! — в один момент оживившись, отпрянув от мужской груди, пообещала я и потянула друга в сторону тёмной аллеи.

Он, конечно, покивал, и даже пошёл следом, а затем вполне себе бережно оттягивал меня от стволов деревьев, которые я самоотверженно обнимала, но после всё же задал вопрос, который тяготил, пожалуй, всех за столом.

— Что у тебя с Астафьевым? — прозвучал его голос деловито и строго.

В этот момент я как раз припала телом к широкому стволу берёзы и потому Женька при всём желании не смог бы рассмотреть следы растерянности на моём лице. Нескольких секунд хватило, чтобы прийти в себя, и я с готовностью растянула губы в улыбке, обернулась.

— Ты ждёшь от меня объективную оценку или можно пофантазировать?

— С вашими, мадам, фантазиями мне всё ясно: кандидата в мужья ты явно наметила.

— Не одобряешь? Ревнуешь? Есть идеи, как меня спасти от пагубной страсти?

Женька пьяно покачнулся, однако по-прежнему неплохо соображал, потому и смотрел на меня с крайне циничным упрёком в глазах.

— Не одобряю, ревную и идеи, без сомнения, есть, но давай сейчас всё же вернёмся к тебе: что происходит? Только не втирай, что влюбилась!

— Не без этого! А вообще… думаю, он меня хочет! — самоуверенно заявила я и съехала по стволу вниз. Позже чуть отступилась и распласталась прямо на снегу, свободно раскинув руки в стороны. — Ты только посмотри, какая красота! — благоговейно вздохнула я, глядя на звёзды меж длинных ветвей.

Женька подошёл ближе и приткнулся плечом к берёзе, которую я не так давно обнимала, тоже запрокинул голову к небу, но едва ли испытывал тот же поток вдохновения, что и я. Он явно не торопился спускать меня с небес на землю и старательно гонял свою мысль по задворкам сознания, прежде чем её озвучить.

— Ну, что хочет, тут сомнений нет, — выдал Женька в итоге и, по-прежнему глядя не на меня, а вверх, напряжённо прищурился. — Вопрос в том, чего именно хочет: трахнуть или всё-таки придушить?

— Фу, какой ты грубый! — воскликнула я и явственно передёрнулась от некрасивых слов. — Любить! Он хочет меня любить!

— Да прямо!.. — недоверчиво выдал Женька, но доля сомнений в собственной правоте всё же присутствовала. — С чего это Стафа так проняло? Или в истории под кодовым названием «не принял на работу», есть белые пятна?

— Белых пятен, сколько захочешь! — заверила я и даже поднялась со снега. Правда, сил на то, чтобы встать на ноги, не хватило, и я устроилась сидя, надёжно обняв притянутые к груди колени. — Я порой даже удивляюсь, как умудрилась так жёстко встрять в некрасивую ситуацию… — озвучила я своё недоумение и уставилась на Женьку. Тот, внушая доверие, улыбнулся.

— Поделишься подробностями?

— Да какие уж тут подробности… Помнишь, я говорила про таланты и их поддержку?

Женька кивнул, но без особого осознания, скорее, он надеялся вникнуть в процессе. Я печально вздохнула.

— Так вот, меня тоже поддерживали. Поддерживали, продвигали и, вероятно, вследствие этого претерпели немалые материальные затраты…

— А меценаты, как известно, привыкли получать проценты или определённого рода выгоды, — поддакнул Женька, всё же втянувшись.

— Ага! Особенно если этого мецената зовут Павел Астафьев, — тяжко вздохнула я.

— Не припомню в Пашке тяги к прекрасному, — заметил Женька, явно желая уличить меня в каком-то несоответствии, но я упрямо покачала головой.

— Он собирался на мне жениться, — плавно и тягуче улыбнулась я и, будто не веря самой себе, рассмеялась. — А для этого, думаю, ты уже догадался, я должна была занимать определённый социальный статус. Именно статус, ведь до социальных слоёв нужной высоты мне было не добраться. И Астафьев принялся меня тянуть. Всё выше и выше… Меня приглашали, хвалили, награждали, вручали всевозможные премии. Впрочем, ты обо всём этом знаешь, мы ведь так давно знакомы… — отмахнулась я, понимая, что подробности излишни. — Астафьев особо и не скрывал своих намерений, я же была влюблена в него безвозвратно. И вот об этом точно никому не говорила, — улыбнулась я собственным глупым секретам. — В наших отношениях не было место пошлости. Павел растил меня под себя, заботился, оберегал. А разочаровался, представляешь… в один момент. Так, оказывается, тоже бывает.