Вкус к жизни

Глава 12

— Соглашайся, — нетерпеливо подталкивал мужчина к правильному выбору. Его ноздри решительно раздувались, а я не нашла достаточно серьёзного повода для категоричного отказа.

Женька тоже сыграл свою роль… И его слова, сказанные перед самым прибытием… «А если ты разочаровалась в Пашке, потому что мысленно готовилась увидеть его прежнего? Если просто не заметила, что изменился не только он, но и ты сама?» Тогда крыть было нечем, и я промолчала, сейчас же, глядя на то, как друг демонстрирует ладони, напоминая, что всё в моих руках… В общем, задуматься над его словами всё же стоило. И очень скоро я пришла к выводу, что дать Астафьеву второй шанс будет нелишним! Да и весомого повода, чтобы отказать его настойчивости, не нашлось!

Специально для стоящего невдалеке Женьки я даже пожала плечами, мол, ничего не смогла поделать — этот парень непробиваем! После шмыгнула в дорогой внедорожник и затаила дыхание, наблюдая за тем, как мужчины обмениваются многозначительными взглядами, как завершают встречу крепким рукопожатием, как похлопывают друг друга по плечам. Астафьев забрал из багажника Женькиной машины мою сумку и дождался, пока тот первым выедет со стоянки. Только после этого он вернулся ко мне и, позволяя насладиться демонстративной уверенностью, тронулся с места.

Глупо было бы скрывать, что я чувствовала не неловкость и не страх, а именно предвкушение от очередного приключения. Между нами сквозила недосказанность, а расставить акценты по местам казалось сродни подвигу. Я, по крайней мере, к подобному готова не была и предоставила такую возможность мужчине. Астафьев же, очень явно прочувствовав, что торопиться не стоит, и вовсе осторожничал. На улице стемнело, машину покачивало на неровностях дороги, а меня нестерпимо клонило в сон.

— Устала? — с понимающей усмешкой на губах проронил Астафьев, на что я только уютнее устроилась, сползая по сидению вниз. — Надеюсь, не против, если в альтернативу казённому номеру в гостинице, я предложу свою квартиру?

— Бросить меня в гостинице было бы крайне невежливо с твоей стороны, — тихо проговорила я, внимательно наблюдая за мужской реакцией.

Астафьев едва заметно улыбнулся и крепче сжал руль.

— Наверно, после стольких лет молчания, мы начали не с того, — припомнил он ночь, проведённую в одной постели, и я не стала спорить, молча разглядывала его.

Астафьев принял подобное моё поведение, как позволение продолжить, напряжённо вздохнул.

— Порой мы все совершаем ошибки. Надеюсь, с высоты твоего сегодняшнего положения, ты меня поймёшь и не станешь спорить.

— Не стану, — мурлыкнула я, засмотревшись на строгий профиль, но помогать Астафьеву намерена не была. Сейчас я хотела только слушать.

Он, недовольный подобной бестактностью, прочистил горло, но упрекнуть не посмел, с готовностью вздохнул:

— Я свои ошибки признаю.

— Лучше поздно, чем никогда… — на автомате среагировала я, отмечая торжество справедливости.

Астафьев смерил меня взглядом, но дальше не пошёл, придержал гонор.

— И я хочу всё исправить, — сделал-таки он признание, вынуждая меня всё же вступить в диалог.

Рассматривая Астафьева более требовательно и внимательно, я уловила, как на его виске пульсирует крошечная венка, как он поджимает губы, как старательно всматривается в практически пустую трассу. «Ему небезразлично» — озарила мысль, и я смягчилась.

— Интересно, какой смысл ты вкладываешь в эти слова… И что собираешься исправлять?.. Ты вообще в курсе: я замужем, — отчётливо понимая, что подобными признаниями Астафьев задел за живое, зло упрекнула я.

— Официально — нет, — жёстко отчеканил он и на скорости вошёл в поворот.

Я покосилась на Павла, отмечая, что ошиблась в своей оценке. «Крайне напряжён» — будет куда вернее. Ситуация принимала нешуточный оборот, и продолжить сидеть в «размазанном» виде я себе не позволила, подобралась, положила ладонь на подлокотник двери.

— Наводил справки?

— Странно, что тебя это удивляет, — хмыкнул он, с головой выдавая собственную слабость.

Я подпёрла губы кулаком и множественно кивнула.

— Тебе Андрей сказал, да?.. — догадалась и неодобрительно покачала головой. — Не стоило начинать этот разговор, я…

— Я думал о тебе всё это время! — прервал мои рассуждения Павел, чем, признаться, удивил, ведь он был не из тех, кто бросается громкими признаниями. — И я сожалею о своей импульсивности. В тот день, восемь лет назад…

— Да ладно! Ты всё-таки подсчитал! — рассмеялась я, но смех застрял в горле, стоило Астафьеву на меня посмотреть.

— Андрей не одну неделю готовил меня к мысли, что его жизнь круто изменилась. Разумеется, речь шла о влюблённости. Я не воспринимал его намёки всерьёз: где Андрей и где серьёзные чувства?.. Он с одной девчонкой больше трёх раз, наверно, и не встречался… Вот только, увидев тебя… веришь, нет, а я просто растерялся!

— Отдаю должное: ты отлично умеешь держать себя в руках!

— Ты не представляешь даже, сколько раз после я пытался переиграть ту нелепую сцену, но его история по-прежнему выглядела убедительно, — сделав вид, что мои комментарии не были услышаны, продолжил Астафьев.

Сосредоточенно кивнув, я криво улыбнулась.

— Уверен, что я хочу всё это выслушивать?

— Юля, я не искал цели как-то ущемить твои интересы, — вдруг заявил он, чем буквально рассмешил.

— Действительно, где тут ущемлять?.. Раздавил, и нет проблем!

— Юля…

— Даже не пытайся как-то себя оправдать, — предупредила я, невежливо ткнув пальцем в сторону Астафьева. Мысленно чертыхнулась. — Паш, всё дело в том, что Андрей, выискивая какие-то свои цели, неудачно пошутил, а ты унизил! И наглядно продемонстрировал, чего я стою!

— Я хотел, чтобы ты не питала иллюзий на его счёт, — жёстко процедил он.

— О-о, что-то пошло не так, и я не питала иллюзий на твой! — злобно прорычала я в ответ и теперь чертыхнулась вслух. — Я не знаю, чего ты пытался добиться своими действиями, Паш, честно… А если говорить по правде, то и знать не хотела. Ни знать, ни разбираться. Своим недоверием ты меня унизил! Ты! Грамотный, рассудительный!.. Неужели я дала повод сомневаться в себе? Или что… сопоставив все «за» и «против», какие-то факты, нелестную характеристику собственного брата и мою репутацию… — задохнулась я возмущением, которое, оказывается, таилось внутри столько лет. — Неужели у тебя не возникло и тени сомнения?

— Это ревность, Юль, — ровно и слишком тихо процедил Астафьев. — Бороться с ревностью — всё равно что бороться с самим собой. И во мне в тот момент не осталось ничего разумного. В горячке я оборвал все связи, захлопнул входы и выходы… Через неделю меня отпустило, не раньше…

— Серьёзно? Через неделю, Паш? А меня через несколько месяцев! — сверкнула я глазами, к которым так некстати подступили слёзы.

— Неудачи делают нас сильнее, — заметил он, и я хмыкнула.

— А ты уверен, что сильной и уверенной в себе Юле Трофимовой нужен кто-то ещё?

Прежде чем ответить, Астафьев пожевал губами и прищурился.

— Вот в этом предлагаю разобраться детально.

— Серьёзно? Каким образом?

Я заносчиво фыркнула, правда, не была уверена, к чему именно относится подобный звук. Что это было: самоуверенность или затаённая радость?.. В любом случае я ощутила явный дискомфорт. Полагаю, примерно так чувствует себя улитка перед тем, как её пару часов проварят в автоклаве, а затем выковырнут из такого уютного домика.

— Я обещал продлить выходные. Попробую тебя увлечь, — вполне мирно поведал Астафьев.

Само по себе предложение «увлечь» разительно отличалось от привычного для мужчины его положения «объяснить, почему «да». Отличалось так сильно, что я позволила себе проявить интерес.

— Увлечь настолько, чтобы я захотела остаться? — вырвалось из меня. — Чем удивлять собираетесь, Павел Сергеевич? Неужто постелью?

— Что касается постели, то, поверь, я не настолько постарел: до меня всё ещё доходит с первого раза! Секс — это, конечно, дело интересное и увлекательное, но для тебя явно не в фаворитах! А вообще, есть у меня некоторые наработки.

— Интригуешь?

— Куда мне! Всего лишь пытаюсь сбить с тебя пыль скепсиса. Предлагаю познакомиться ещё раз. Думаю, спустя столько лет, это звучит вполне разумно. Можно узнать друг друга получше. Тебя всё ещё интересует искусство, живопись? Что скажешь, если я предложу посетить Эрмитаж?

Я даже комментировать не стала.

— Я была в Эрмитаже шестьдесят три раза. Думаешь, я чего-то там не видела?

— В одну воду дважды не войдёшь… С твоей сегодняшней позиции многие работы станут буквально открытием. Хотя, да… всё это как-то мелко. Как насчёт реставрационной мастерской? Может, тебя заинтересует хранилище? Там ты точно не была! И это я ещё не говорю про экспозицию современного искусства. Кажется, когда ты посещала музей последний раз, она даже не существовала.

— Всё это очень занимательно, но я давно не пишу и представления о «современном искусстве» у меня совсем другие. Ты ведь помнишь, чем я сейчас занимаюсь? Меня больше интересуют массовые развлечения.

— Чёрт, наверно, я забыл уточнить, что всё это ты можешь увидеть в нерабочие часы музея, — лениво бросил Павел, и я напряглась, фыркнула:

— Ты просто дразнишь меня!

— Или очень хочу, чтобы ты всё же нашла повод задержаться рядом хотя бы на несколько дней. Кстати, наверно, ты и не в курсе, но завтра состоится закрытая выставка хорошо известного тебе мастера. Ло Чжунли. Всего один вечер. Только для избранных. Не буду ручаться, но, поговаривали, будто автор порадует своим присутствием. Помнится, увидев его работы, ты порывалась выучить китайский. Как успехи?

— Иди ты к чёрту, Астафьев! — рыкнула я, буквально подпрыгнув на сидении от негодования.

— Это значит «да»? — самодовольно хмыкнул мужчина.

Я покачала головой: не стоило делать вид, будто нашла новую себя. Самообман очень дорого обходится. И вот сейчас я сижу как на иголках, готовая буквально душу продать за обещанные блага.

— Открой бардачок, — попросил Павел, а у меня, от предвкушения масштабности его очередного хода, дрогнули пальцы.

— Благотворительный вечер, — прочла я вслух и затаила дыхание: приглашение было на ближайшую среду. — И что?

— Ты так увлеклась новой карьерой, что не нашлось и пары минут поинтересоваться, как идут дела с продажей твоих картин?

— Кажется, мы закрыли эту тему, — предупредила я, не желая слушать ни о возможных перспективах, ни об их отсутствии.

— В первую очередь я бизнесмен. И как только первые эмоции улеглись, а страсти утихли, я запустил обратный процесс. Да и Эмма была очень убедительна. Последняя из имеющихся в галерее работ ушла с престижного аукциона. Счёт, который я открыл для тебя ещё тогда, пополнился на очередную сумму с шестью нолями. Что скажешь?

— Что у тебя нюх на успех, — буркнула я и отмахнулась от его осторожного прикосновения. Астафьев не настаивал.

— На благотворительном вечере будет выставлена одна из твоих работ. Тех самых, которые ты преподнесла мне в дар.

— «Преподнесла в дар»? — хмыкнула я. — Имеешь в виду что-то конкретное? Лихо завернул! Мог бы не напрягаться: я их все тебе подарила! Все, без исключения.