Вкус к жизни

Глава 18

Павел коснулся моего плеча кончиками пальцев, и я вздрогнула, торопливо улыбнулась, не желая выдавать истинного состояния.

— Не хочу тебя отпускать, — сдавленно прошептал он и требовательно провёл ладонью по линии позвоночника. Я выгнулась и подалась ему навстречу, судорожно соображая, что на это следует ответить.

Вот только ответов не требовалось — Павел меня поцеловал. Довольно напористо.

К тому моменту мы уже вышли из машины и стояли у подъезда его дома. От утренней мороси не осталось и следа. С неба, будто крадучись, осторожно сыпался снег. Практически невидимый. Взглядом можно было уловить лишь его сияние в свете фонаря. Снег опускался на кожу и таял под действием жара разгорячённых тел, сбитого дыхания, пылающих взглядов.

Внезапный порыв ветра подхватил подол моего платья, развеял магию момента. Астафьев отстранился и нахмурился.

— Я замёрзла, давай поднимемся, — озвучила я незамысловатую просьбу и демонстративно подтянула короткий воротник шубки.

Стрельнув в Павла взглядом, вынуждена была отметить его замешательство, с которым он, к слову, быстро справился. Ну, разумеется, как в такой волшебный вечер можно было замёрзнуть?.. Впрочем, как-то противиться Астафьев не стал, с довольно мягкой улыбкой, которая оказалась словно приклеена к лицу, он пропустил меня вперёд в дверях. При этом держал за руку. Буквально за кончики пальцев. Тем самым он создавал иллюзию выбора, обещал, что я в любой момент могу отказаться и соскочить с крючка умелого соблазнения. Конечно, врал… и за его благодушие мне предстоит сполна расплатиться своим телом.

Он даже не включил свет. Чтобы сориентироваться в просторной прихожей, хватило мягкого мерцания ночников. Павел сбросил своё пальто, нетерпеливо стянул шубку с моих плеч и прижался губами к выступающим позвонкам на шее. Я судорожно вздохнула, приноравливаясь к его рукам, к его дыханию, что так удобно устроилось на коже, мягко подалась к его нетерпеливым касаниям. Он целовал с упоением, со страстью. Ладони сжимали грудь, разминали бока, живот, сминали платье. А когда ему надоело играть, Астафьев потянул за бегунок потайной молнии, сдвинул бретели с плеч, и я осталась перед ним обнажённая. Его потряхивало от возбуждения, но отказать себе в удовольствии и не продемонстрировать превосходство Павел уже не мог. Потому он сделал два шага назад и надменно вскинул подбородок, оценивая свой подарок. Уже без обёртки.

Я задрожала под его взглядом. Холодным и уверенным… Но вместо того, чтобы прикрыть руками грудь, как и требовали инстинкты, лишь расправила плечи и не пожелала уступить мужчине по силе духа. Это Астафьев оценил тоже. Приручать своенравных фей — одно удовольствие.

Выдержка не подвела. Контроль только возбудил интерес. А потом я шагнула к Павлу и его бронь посыпалась. Сначала лёд ушёл из взгляда, затем освободил улыбку, а уж когда в сторону полетели запонки, галстук и брюки, амбиций не осталось. Только мужчина и женщина, скованные общим на двоих желанием.

После мы ещё долго нежились в постели, перебрасываясь какими-то грязными интимными словечками. И мне бы давно пора было сбежать, но я отчего-то медлила, отчего-то жалась к горячему мужскому телу, словно цепляясь за последнюю ночь детства.

Несмотря на все объективные причины и доводы, которые я для себя сформулировала несколько дней назад, именно сейчас рядом с Астафьевым мне было уютно и хорошо. Хорошо как с мужчиной, как с любовником. Хорошо, как рядом с несбывшейся мечтой, которая всё ещё мелькает где-то на горизонте, но уже давно не кажется чем-то необходимым.

С головой погрузившись в его ласку, я не заметила, как уснула, а из сна меня выдернул телефонный звонок. Чтобы ответить, Астафьев накинул халат и вышел в другую комнату, но дверь за собой не прикрыл. Именно поэтому я смогла проследовать за ним незаметно, хотя что меня сдёрнуло с кровати, объективно отметить не могла.

В нейтральном разговоре Павел чувствовал себя полноправным хозяином. Он плеснул в бокал коньяка и вальяжно расхаживал у окна, бросая в ночную темноту редкие незаинтересованные взгляды. Мне следовало бы вернуться в постель, но короткая, дерзко брошенная фраза: «Она всё ещё у меня» — заставила замереть на месте. Хотя говорить Павел мог о чём угодно, я нутром почувствовала, что имеет в виду меня.

Выслушав ответ собеседника, Астафьев весело фыркнул и сделал неторопливый глоток.

— Это было не так уж сложно… — улыбнулся Павел своим подвигам, и я напряжённо моргнула. — Не о чем волноваться! — строго отметил он, когда собеседник, вероятно, высказал какие-то свои опасения.

Астафьев застыл в напряжённой позе и недовольно вздохнул, выслушивая, судя по звукам из динамика, какую-то эмоциональную и, вероятно, бессвязную речь. Он недовольно покачивал головой, но не торопился перебивать. Или давал возможность высказаться… как вариант! А когда посчитал выплеск достаточным, жёстко пресёк поток глупостей.

— Андрей! — прикрикнул он и выдохнул, демонстрируя терпение. — Андрей, хватит… Не нагнетай. Свадьба уже в субботу, сколько тут осталось?.. Я найду чем её занять…

Я крепко зажмурилась и размеренно выдохнула, выпуская на волю… негодование. Да… назовём это так! Но ядовитая ухмылка с губ не ушла. Я отступилась от двери и прижалась спиной к стене, бессильно сжимая кулаки.

— В крайнем случае, засуну в зубы кляп и буду трахать, пока не забудет, как её зовут! — раздражённо рыкнул Астафьев в ответ на очередной протест брата и прервал связь.

Мелодия звонка тут же раздалась вновь, но отвечать Павел не захотел. Далее, не прислушиваясь к шагам за стеной, я всё же вернулась в постель и укрылась одеялом, подтягивая его под самый подбородок. Вошедший следом Астафьев долго смотрел на меня от дверного проёма. Подозреваю, что о чём-то думал, возможно, цедил свой дорогущий коньяк. А потом совсем близко раздались его шаги, на прикроватную тумбу рядом с моей головой практически беззвучно опустился бокал. Скользнув рукой под одеяло, Астафьев с нажимом, с давлением провёл ладонью по моему бедру. Жаждал продолжения или просто требовал внимания — не знаю, но, повинуясь призыву, глаза я открыла. Ненависти во мне не было. Если только обида и… непонимание…

Продолжая настойчиво сминать гладкое тело, Астафьев упрямо смотрел в глаза. Будто что-то подозревая, будто желая в чём-то уличить.

— Я в душ… Ты со мной? — наконец, смог выдавить он из себя, но я лишь улыбнулась. Устало и чуточку пьяно. Улыбнулась и отрицательно покачала головой.

Его ладонь скользнула на внутреннюю сторону бедра, ощутимо подпёрла промежность. Поддаваясь инстинктам и мужскому напору, я слегка раздвинула ноги и тут же почувствовала проникновение. Резкое и чуточку болезненное. Чуточку… но не настолько, чтобы заглушить сдавленный стон удовольствия. Астафьеву понравилось, как взвились мои бёдра, в его глазах снова разгоралось желание. Проделав ещё несколько стремительных движений, его пальцы отступили, а настойчивые касания сместились на живот.

— Пять минут и продолжим, — пообещал он.

Единственное, что смутило, так это отклик, который он хотел найти в моих глазах. Вот этого я не поняла. Хотя не имела ни малейшего желания анализировать. Сейчас — только сбежать. Не от него и не от себя. Уж, скорее, на другую планету. И потому в момент, когда Павел скрылся за дверью ванной комнаты, я вздохнула с облегчением. Спустя секунду жалобно всхлипнула, а спустя две уже собирала свои вещи.

С вещами вышла незадача — времени на то, чтобы найти сумку, у меня не было. Даже свои джинсы я обнаружила далеко не сразу. Свитер нашёлся в гардеробной, а носки пришлось умыкнуть у Астафьева. Бежать с босыми ногами было слишком даже для меня. Куртка, ботинки, шапку я затолкнула в карман, а оставшиеся мгновения потратила на то, чтобы справиться с дверными замками. Вот только они не спешили поддаваться, сопротивлялись. А я боролась до последнего. До того самого момента, когда за спиной оказался Павел.

Я воровато оглянулась и только сейчас поняла, что в глазах стоят слёзы. Мне было обидно! Обидно, что пока я пыталась отыскать в Астафьеве человека, он меня просто использовал. Точнее, устранял. Чтобы не мешалась, чтобы не вздумала мстить, чтобы даже мысли не возникло как-то вклиниться в «долго и счастливо» его брата.

И вот сейчас Павел стоял напротив, а всё, чего я боялась, так это того, что он подойдёт, что-то спросит, а мне придётся придумывать ответ! Но Астафьев не стал задавать вопросы… Придумывать ничего не пришлось. Да и разговаривать оказалось не о чем. Потому, когда он всё же подошёл, в умелых руках хозяина замки щёлкнули как по приказу. Дверь распахнулась, открывая путь к свободе, и я вывалилась из квартиры, словно под давлением. И тут же сбежала сразу на два пролёта вниз. Дверь на этаже Астафьева захлопнулась, отрезая меня от тягостного прошлого, и силы как-то разом кончились.

Облокотившись на перила, я свесила голову вниз и бессильно расплакалась.