Вкус к жизни

Глава 45

Утро не принесло должного облегчения, хотя Мартин и постарался сделать для этого всё — от ароматного кофе до страстного поцелуя и очень… очень нежного секса. Снова без защиты.

— Подозреваю, ты всерьёз озаботился вопросом с наследником, — выдохнула я, как только он сжалился и перестал терзать мои губы.

Мартин уверенно улыбнулся.

— Ты права: какой смысл тянуть? Чем раньше начнём, тем больше успеем. Кажется, ты хотела пятерых? — нахмурился он, припоминая, я же показательно ахнула.

— Я не хотела! Я выразила свои опасения! — возмутилась я тому, как ловко супруг перевирает факты. — И, кстати, ты обещал, что мы уедем рано утром. Неужели решил испытать нервы Астафьева на прочность ещё разок?

— Вообще не думал о нём! Тупо проспал. Но, смею предположить, мои недавние старания в полной мере искупили твои моральные страдания.

— О, это было волшебно! — ничуть не слукавив, оценила я постельные подвиги. — А сейчас что же? Завтрак?

— Ну как завтрак… перекусим что-нибудь у Розы… Когда я зашёл за кофе, она колдовала у плиты. Кажется, это были оладьи с вареньем и мёдом.

— А потом домой?

— Домо-ой! — недовольно поёжившись от визита к родственникам, бодро проговорил Мартин. — Домой, — улыбнулся он, глядя на меня с обещанием.

Только ради этого вот обещания чего-то неведомого, но наверняка желанного, я и поторопилась встать с постели, привела себя в порядок и, едва ли не вприпрыжку отправилась завтракать. И сегодня Мартин мне нравился гораздо больше. Что-то он отпустил, через что-то перешагнул. Он не подчёркивал свой статус супруга, а уверенно нёс его. Касания были нежными, а взгляды короткими, но оттого не менее жаркими. Он не хватал и не тащил, а только лишь увлекал за собой, манил.

Не желая встречаться с любящей семьёй, мы с Мартином уединились в кухне. Он кормил меня прямо из рук и со страшным удовольствием слизывал с уголков губ и с подбородка капельки мёда. Роза сдержанно улыбалась и совершенно ненавязчиво предложила салфетки.

— Но так ведь совсем неинтересно! — возмутился Мартин, правда, смущать домработницу и далее не стал.

Быстро покончив с баловством, мы собрали вещи и уже продвигались к выходу, когда Астафьев пошёл наперерез.

— Кажется, кто-то просто жаждет получить заслуженную благодарность, — не удержался Мартин и подмигнул мне.

Обогнуть Павла не составило труда. Муж лишь крепче сжал мою ладонь. Вот только Астафьеву, действительно, «не хватило», и он резко дёрнул меня, буквально заставляя остановиться.

— Ну ты же не слепой! — обратился он к Мартину и криво ухмыльнулся. — Ты ведь всё понимаешь. Что не нужен ей, что просто использует. Понимаешь и всё равно ведёшься! — упрекнул Павел.

Я наигранно закатила глаза.

— Ну вот, Мартин, теперь злодей уже я, — смешливо фыркнув, я показала мужу язык.

По лестнице спускалась Агнесса Львовна и, увидев нас, широко улыбнулась.

— Дорогие мои… Как жаль, что уже уходите…

— Да ничего, мам… впечатлений ещё лет на пять хватит, — отшутился Мартин, а Астафьев снова его задел, грубо толкнув в плечо.

Я встала между мужчинами, не позволяя сцепиться.

— Если не успокоишься, я тебе глотку перегрызу! — пригрозила Астафьеву и подтолкнула Мартина к двери. Но он стоял насмерть.

— Давай… — с отвращением бросил Павел. — Вали в свою крысиную нору!

— Павлик, ты что такое говоришь? — возмутилась Агнесса и, приблизившись к сыну, ужаснулась: — Ты пьян?!

— Да нет, мам, я просто счастлив, что избавился от этой!..

— Мартин! — вцепилась я в полы его пальто, не позволяя сорваться в ответ на явное оскорбление.

— И ты её ещё защищаешь! — не унимался Астафьев. — А ведь на самом деле не нужен! Никому не нужен! Она просто хотела насолить! Мне лично и всей моей семье! А ещё захотела из обычной приживалки Юльки Трофимовой, стать баронессой! — успел выкрикнуть Павел до того, как влетел в стену от резкого удара в челюсть.

— Юль, поехали, — первым опомнился Мартин и, крепче сжав мою ладонь, буквально потащил к выходу.

— Мартин… Мартин, ты что?! Так нельзя! У тебя же спина! — торопливо семеня за ним следом, суетилась я.

— Точно! — хмыкнул муж. — У меня спина! И только оттого, считай, этому ублюдку повезло! — со злостью выплюнул он и буквально затолкнул меня в машину.

Водитель, улавливая настроение хозяина, тут же подобрался.

— Мартин?

— Не сейчас, — жёстко отмахнулся он и скомандовал: — Поехали!

Прошло не менее получаса, прежде чем Мартин отдышался и оказался в состоянии поговорить со мной. Он повернулся, осторожно коснулся большим пальцем запястья. Примеряясь, погладил его и сдержанно вздохнул.

— Ну и зачем ты всё это ему наговорила? — прошептал он, и я вдруг сникла, точно понимая, что имеет в виду.

Я прикусила губу и мелко задрожала. Вопрос, слышал ли Мартин ночью то, что предназначалось только Астафьеву, окончательно утратил свою актуальность. Слышал. И промолчал. А ведь я не раз успела заглянуть в его глаза в попытке выяснить правду. Дерзко брошенная фраза про высокий титул его отца даже сейчас жгла язык, и я корила себя за несдержанность.

— Юля? — напомнил Мартин о своём присутствии, и я требовательно сжала его ладонь.

— Не знаю… Как-то само получилось! — порывисто, со свистом проговорила я.

Мартин кивнул, будто примерно этот ответ и ожидал услышать.

— Вот взяла и испортила такую красивую сказку о любви, — пожурил он, но веселости в его словах, увы, не наблюдалось.

— Как думаешь, что там сейчас происходит? Твоя мама…

— Мне всё равно, что сейчас происходит там, — жёстко пресёк Мартин мои размышления и посмотрел очень внимательно.

Я чувствовала его взгляд, но не хотела на него отвечать. Впрочем, этого и не требовалось. Достаточным оказалось ответить на вопрос.

— Как давно ты знаешь? — прозвучало в тишине салона, и… я впервые не представляла, что следует сказать.

— Какая разница?

— Да по сути, никакой! — пожал Мартин плечами, теперь уже глядя прямо перед собой. — Но ты даже не представляешь, в какое неловкое положение меня поставила.

— Прости, я не хотела, — зашептала я, бросив взгляд на строгий профиль.

Мартин кивнул не менее горячо, чем до этого.

— Просто Астафьев… — вдруг захотелось мне объяснить, но уголки губ Мартина нервно дёрнулись и весь мой запал куда-то исчез.

— Володь, останови, — прозвучала тихая просьба, и машина плавно припарковалась у обочины.

Мартин вышел сам и сразу же распахнул дверь с моей стороны. Первым трусливым желанием было не подать ему руки, но всё это выглядело глупо и по-детски. Я вышла и подбоченилась, посматривая на мужа свысока.

— Ну прости, я не такая «блаженная», как ты! И я не хочу подставлять другую щёку! Вы что-то не поделили, что же — это ваши вопросы! Вот только бьёт он сейчас в том числе и по мне! А ты даже не делаешь попытки защититься! Что это?!

— Может быть, трусость? — насмешливо предположил Мартин, но я и не подумала реагировать — категорично кивнула.

— Да, конечно, Астафьеву тоже удобнее так считать. Вот только я видела вчера его лицо. Боится он. Он! А ты… почему-то…

— Почему-то не добиваю, — понимающе покивал Мартин, довольно неприятно усмехнувшись. — Уж не думаешь ли ты, что это от большого и доброго сердца? — удивился он, а я почувствовала озноб, который не имел ни малейшего отношения к холоду.

— Я не знаю… — честно призналась я. — Просто не знаю. И если всё это из-за девушки, которую вы когда-то не поделили…

— Да почему?! — гневно выкрикнул Мартин, и я едва не присела от силы его голоса, попятилась. — Почему все и всегда думают лишь о безмозглой тёлке?! — эмоционально взмахнув руками, сглотнул он. Глаза лихорадочно блестели. — Он жизнь мою украл! Жизнь!.. Понимаешь?!

Я не понимала, а потому отчаянно закачала головой.

— Ублюдок, тварь, подонок! — будто после прорыва полился из Мартина поток грязи.

Опомнившись, он схватил пригоршню белого снега, бросил себе в лицо, напряжённо его растёр.

— Он украл мою жизнь, — прошептал Мартин, глядя мне прямо в глаза. — Мне было двадцать два, ему пятнадцать. Нам всем тогда казалось, что это играют гормоны, подростковые капризы. Я даже снял квартиру в городе, чтобы не бесить малолетнего придурка! Дома появлялся только на выходные — мама просила. А Пашка буквально сходил с ума!

— Но почему? Что было не так?

— Он ревновал. К матери. Его так задевало, что не он родился первым, что не его всегда ставят в пример. А ещё завидовал. Тому, что с отцом у меня всё просто и понятно, в то время как его папаша требовал всё новых и новых побед, мгновенно забывая об уже достигнутых. Завидовал тому, что у меня есть друзья. Верные и преданные. Моя последняя подружка была для него словно кость в горле! Вика притягивала взгляды — и в этом я пытался его понять. Но он завидовал даже тому, что я могу сам выбирать занятия по интересам!

— Надо было просто поговорить… — предположила я, а Мартин кивнул.

— Надо было. Вот только что-то у нас не получалось. И список претензий разрастался как снежный ком. Он язвил и всякий раз пытался броситься в драку. Меня это не интересовало, я ни с кем не собирался соперничать. Просто жил, просто оставался собой. Оказалось, что даже за это можно ненавидеть!

— Никогда не замечала за ним… — с сомнением проронила я, пытаясь примериться к давним впечатлениям. — Ну да, он максималист, властный, с завышенными требованиями к себе и к другим…

— Я разбился на машине, потому что Пашка испортил в ней тормоза, — прозвучало тихое, но до боли, до жути страшное заявление.

— Я…

— Но даже не это самое мерзкое. Гораздо хуже то, что я был в машине не один и Пашка об этом знал.

Я внимательно посмотрела на Мартина и на его строгое лицо.

— Что произошло?

— На каникулы приехала Эльза. По понятным причинам тащить её в свою съёмную конуру я не стал. И в тот день пообещал отвезти малышку в аэропорт. А наш золотой мальчик Павлик стоял на крыльце и махал на прощание рукой. Вышел проводить в последний путь! — выплюнул Мартин слова презрения, и мне стало не по себе.

Я втянула воздух, который вдруг показался невыносимо горячим, растёрла напряжённой ладонью грудь и даже представить не могла, сколько нужно иметь воли, чтобы сказать об этом вот так просто. Чтобы вывернуть себя и при этом не опуститься. На глаза навернулись слёзы, горло схватило спазмом, и я лишь неловко взмахнула рукой.

— Потом, на допросе он отрицал злой умысел. Сказал, что просто вспылил. Сказал, что был уверен, будто я смогу выкрутиться, ведь опыт экстремального вождения имелся — я участвовал в гонках более пяти лет. Наверно, я бы даже смог вывернуть, если бы оказался в машине один… — голос дрогнул, и Мартин размеренно и предельно осторожно выдохнул. — Но рядом со мной сидела Эльза, и я точно знал одно: она должна выжить.

Я смотрела на Мартина и не понимала, как можно простить, как можно стерпеть.

— Из больницы домой я уже не вернулся. После тяжёлой комы и ряда неудачных операций, отец переправил меня в Германию. Хотя и там меня не ждало ничего хорошего. Инвалидное кресло и приговор врачей. О том, что это сделал Павел, я узнал спустя несколько лет. Мать молчала, а отец не хотел травмировать… — фыркнул Мартин и запрокинул голову, запасаясь очередным глотком воздуха.