Вкус к жизни

Глава 20

Слёзы высохли, а сердце успокоилось. Ночная тишина подъезда не тревожила переживания, и следовало через них перешагнуть. Я нырнула пальцами в карман, который обычно использую для хранения телефона, но он оказался пуст. Я хлопнула ладонями по бокам куртки — нужно свериться со временем, и только тогда вспомнила, что оставила телефон в ванной комнате. А без него сейчас даже такси не вызвать — хоть пропадай! В раздражении я затолкала сразу обе ладони в карманы, а потом так же резко выдернула их. Между пальцами что-то перекатилось и звякнуло, ударяясь о мраморный пол. Звон повторился ещё несколько раз, брякая по ступеням, а затем растворился в пространстве. «Счастливая» монета — опомнилась я, но было поздно: взгляд её не находил. Я даже присела в надежде выискать давний сувенир, вот только ничего не вышло — монеты не было.

— К чёрту! — зло прошептала я и эмоционально взмахнула рукой.

Нервно пожевав губами, я взялась ладонью за перила и решительно двинулась вверх. Нажав на кнопку домофонного звонка, почувствовала, будто кончики пальцев пробило током. Такой впечатлительности оставалось только рассмеяться. Я неодобрительно покачала головой, и на мгновение прикрыла глаза. Этого времени хватило, чтобы Астафьев распахнул дверь и уставился на меня кристально чистым, холодным взглядом.

Павел внимательно рассматривал меня и не торопился впустить в квартиру. Он выставил ладонь, упирая её в дверь и тем самым загораживая проход. Ждал объяснений — как догадалась я и чему согласно кивнула. Всё верно: с моей стороны было глупо сбежать. Но тому, что рядом с ним я чувствовала себя неуверенно, было вполне разумное объяснение: Павел подавлял. Осознанно или нет, но он лишал способности мыслить, принимать решения, двигаться вперёд. Правда, поговорить следовало о другом, и я встретила его прямой взгляд достойно. Это произвело эффект. Астафьев болезненно поморщился, напряжённо пожевал губами и устало выдохнул:

— Ты всё слышала, — блеснул он проницательностью и покаянно опустил голову.

Всё, на что была способна я, так это осторожно сглотнуть. Не встретив должного отпора и громких обвинений, Павел понимающе усмехнулся.

— Ты так и не выросла из своих детских комплексов, — заключил он и сделал приглашающий жест.

Вместо того чтобы пройти, я демонстративно отступила и не сдержала эмоций.

— А вы с братом, так и не научились уважать хоть кого-то, кроме самих себя! — жёстко усмехнулась я и скрестила руки под грудью. — Избалованные эгоистичные придурки! Или вы реально считали, что все эти годы я спала и видела, как бы отомстить?

— Нет, я так не думал, — ровно проговорил Павел, словно мои обвинения его не впечатлили.

Я зло хмыкнула.

— Ну, конечно! И так понятно, кому мог прийти в голову такой бред! Вот только откуда это удивительное самопожертвование?.. Всепоглощающая братская любовь?! — с презрением бросила я. — Ты для этого приехал на мальчишник? — поморщившись, я испытывала непреодолимое чувство брезгливости. — Чтобы я… что?.. Чтобы я не испортила свадьбу твоему обожаемому братцу? Серьёзно? Самому-то как? Не противно?! Торгуешь телом, как проститутка! Только бы отвадить мировое зло от его семейного счастья!

Астафьев выслушал гневную тираду без эмоций, а затем горько ухмыльнулся.

— Я приехал, потому что хотел увидеть тебя.

— Ты приехал, потому что твоя слепая братская любовь превратилась в тюрьму. Причём, не только для тебя и для него! А я никогда не стала бы портить свою жизнь из-за какого-то ничтожества!

— Если ты сейчас имеешь в виду Андрея, то ошибаешься на его счёт, — не согласился Астафьев.

Хотелось рассмеяться этому умнику в лицо.

— Наше истинное лицо предопределяют поступки! Его поступки говорят сами за себя!

— Ты поторопилась с выводами. Сегодняшний телефонный разговор лишь неудачная шутка. Если ты остынешь и успокоишься…

— Даже слушать не хочу! — усмехнулась я и отшатнулась, когда Астафьев, растеряв своё терпение, вздумал втянуть меня в квартиру.

Едва ли его беспокоило, что нас услышат соседи. Просто на своей территории он мог заставить меня замолчать. Сильный мужчина и слабая женщина, эмоции… Гнев, злость, досада… они так легко перерастают в страсть… Я даже снова отступилась, чтобы Павел не имел подобного соблазна, неодобрительно покачала головой.

— Я ведь тоже живой человек… — вздохнула я и возвела глаза к потолку, чтобы не расплакаться.

— Знаю. И Андрей на самом деле не так уж плох. Он опасается, а значит, признаёт свои ошибки.

— И ты серьёзно решил, что десять лет своей жизни я готова положить к ногам из-за той дурацкой выходки?! Ну и самомнение! К тому же, научиться признавать ошибки — достижение. Правда, для тридцати как-то слабовато! Но тебе, как брату, конечно, виднее!

— Ты не поймёшь… — деликатно улыбнулся он. — Может, всё-таки войдёшь? Обсудим всё спокойно.

Я только вскинула подбородок. Весьма капризно и заносчиво, надо отметить, но Астафьев не торопил.

— Юль, не было никакого плана.

— Ну, мне прямо полегчало! — фыркнула я.

— И импровизации не было, — со значением добавил Павел.

— Ещё скажи, что не ты десять минут назад уверял брата, что всё под контролем!

— Ты нужна мне. Не для амбиций и не для самолюбия, — делал Астафьев внушение, но я упрямилась. — Просто нужна.

— Надеюсь, не удивишься, что я тебе не слишком-то верю… — поморщилась я и натужно вздохнула. — Глупая ситуация и, пожалуй, нет смысла таить… я оказалась к ней не готова. Давай ты не будешь сейчас ничего обещать, а я не стану сыпать обвинениями как из рога изобилия. Скажи только… Женька знал?

— Он даже не был уверен, что я приеду. О каких заговорах ты сейчас думаешь?

Потоптавшись на месте, я кисло улыбнулась.

— Ну, хоть одна хорошая новость за вечер… — проронила я и посмотрела на лестницу за спиной.

Астафьев считал мои намерения на раз.

— Не глупи. Куда ты сейчас пойдёшь?.. Ночь, зима, незнакомый город…

— Мне никогда тебя не понять, Астафьев, — невпопад ответила я, глядя на него во все глаза. — Я не знаю, о чём ты думаешь, не знаю, что чувствуешь. Твои мысли и эмоции нельзя разгадать по выражению глаз и лица. Такой отстранённый и холодный… Как отвесная скала, как ледяная глыба. А я не хочу тратить силы, чтобы карабкаться по ней.

— Поговорим об этом позже, — самоуверенно заметил мужчина, чему я множественно кивнула. Кивнула и ушла. На этот раз навсегда.

Дверь больше не хлопнула, а тихо прикрылась. Наверно, Астафьев решил позволить мне совершить очередную ошибку. Милостиво и благосклонно! И в этом был весь он! Уверенный и непреклонный. Настоящий мужчина. Вот только мне оказался не по зубам… Ну, или просто не по вкусу.