Городской детектив. Штопая сердца

– Ты о чём? – Нинель сдвинула очки к кончику носа и воззрилась на помощницу.

– Я буду писать научную статью, о сосудистой гипотезе. Перфузия кровяного потока в организме с высокой степенью проходит через почки и через головной мозг. В этом случае стенка кровеносного сосуда постоянно контактирует с высокой концентрацией различных соединений.

– Надя, ты как-то попроще можешь? Анна Михайловна имеет непосредственное отношение к анализам. Это трупы с её дела. Переведи с медицинского на человеческий. – укоризненно сказала Нинель Павловна.

– Да не страшно, я послушаю. – возразила Анна Михайловна.

– Аня, это ты послушаешь. А потом у меня здесь куча оперов и следаков будет толпиться, когда вот такая юная докторица начинает сыпать терминами. – Нинель Павловна пожала плечами. – При этом дело-то стоит на месте. Потому что нарушены коммуникативные связи, и патологоанатом толком не может донести свою мысль. А ведь порой от этого зависит раскрываемость. – женщина откинулась в кресле, сняла очки и прикрыла на секунду глаза. – Я и студентов своих учу и сотрудников, я всегда говорю, что нужно учиться общаться. Надя, ну рожай свою мысль быстрее и так дел много.

Девушка на секунду задумалась:

– Хронические болезни почек могут вызвать целый букет заболеваний головного мозга. В первую очередь угасание когнитивных функций.

– Надя, едрит твою налево! – воскликнула Нинель. – Анна Михайловна, высокообразованный сотрудник уголовного розыска. Но бывает так, что тебе придётся общаться с простым опером, который забыл даже какой краской были выкрашены двери в его институт. – она постучала по голове, – Ещё проще.

– Ну куда проще-то. Сказать, что если болят почки, то это может сказаться на внимании, концентрации и так далее? – возмущаясь проговорила Надежда.

– Нет. – твёрдо сказала Нинель и повернулась к Лисицыной. – Аня, ищите пропавших среди пациентов психотерапевтов или психиатров. И судя по степени ухоженности, окраске волос и другим признакам, люди эти были не особо богатые. Поэтому вряд ли могли себе позволить кого-то из высокооплачиваемых специалистов. Скорее всего, сначала шли к терапевту в обычную поликлинику, потом получали направление в диспансер или к неврологу. – Нинель вздохнула. – Но всё это очень неточно.

– Хотя бы что-то, в нашем нулевом поле информации.

– Я постараюсь ещё что-нибудь накопать: у нас в городе более ста пятидесяти поликлиник и это я ещё не беру поликлинические отделения при больницах.

– Я думаю, нужно начать с диспансеров. – тихо сказала Надя. – Их значительно меньше и пациентов вычленить проще. Ведь в обычную поликлинику человек может вообще не появляться годами. А если было обращение в диспансер, то проще отследить. Эти пациенты, – девушка осеклась, – точнее, умершие, вряд ли стояли на учёте, но их посещение, скорее всего, носило постоянный характер.

– Почему?

– Ну всё, конечно, зависит от степени расстройств.

– И Нинель Павловна получает новую головную боль и нагоняй от высокого начальства. – что-то набирая на клавиатуре, сказала заведующая.

– Почему? – снова спросила Анна Михайловна.

Нинель Павловна нажала на кнопку «отправить» и откинулась в кресле.

– Потому что я сейчас хочу облегчить вам работу. Я, конечно, не протащу эти тела через тотальный реестр анализов, но сейчас мы знаем, где можно поискать. Поэтому я закажу отдельные тесты, и мы увидим, что там было с когнитивными. Ну и я сама попозже более подробно у них в головах покопаюсь, может, что-то насмотрю и эпителий нарежу для исследований.

***

Конец рабочего дня согнал почти всех в кабинет, не хватало только Марка и Глафиры. К счастью Визгликова, до конца недели у них была возможность доработать на старом месте, но потом придётся перебираться в раздражающее своей сверкающей новизной здание.

– Журавлёв не звонил? – Визгликов сидел в кресле с закрытыми глазами и слегка покачивался.

– Нет. – почти одновременно ответили Лопатин и Погорелов.

– Плохо. Он у меня как-то ушёл с радаров, после того как сказал, что доехал до конечной остановки бабы этой заполошной. – задумчиво протянул Стас.

– Так может что-то случилось? – встревоженно спросил Лопатин.

– Случилось. – монотонно подтвердил Стас. – Точнее, случится. Завтра у него будет похмелье и тогда с самого утра я ему вынесу мозг. Хотя нет. Более филигранно это сделает Анна Михайловна. Потому что, когда он мне звонил, то на заднем фоне кто-то пел развязанным женским голосом и слышалась музыка, а ещё звенели бутылки.

– Что мы имеем? – вдруг спросила Лисицына, оторвавшись от отчётов. – Мы имеем только то, что у нас ни хрена нет. Бегаем, пытаемся свести концы с концами, и ещё мы почему-то свято уверены, что мы руководим процессом. А мне кажется…

На этих словах Визгликов, который читал пришедшее сообщение, вдруг вскочил с кресла и, махнув рукой Погорелову и Латунину, гаркнул:

– По коням, Марк что-то нашёл. Анна Михайловна, я звякну с дороги.

– Хорошо. – проговорила Лисицына сквозь сомкнутые зубы.

Как только Визгликов и оперативники ушли, женщина встала, прошлась по кабинету и, взяв со стола салфетку, промокнула набежавшие слёзы. В груди было душно, как-то разом навалилась депрессия, хотелось просто перестать дышать и закрыться от всего мира где-нибудь подальше. Она подумала, что сейчас самое время поговорить с Владимиром Ивановичем, потому что очередной срыв приближался неминуемо.

– Анна Михайловна, – в кабинет зашёл дежурный, – там это.

– Что это? – прошипела Лисицына, пряча в кулаке салфетку. – Вас по форме не учили докладывать?

– Виноват. Разрешите обратиться?

– Слушаю. – Анна посмотрела на мнущегося лейтенанта. – Ну?

– Там женщина пришла. Нервничает очень. Говорит, что она родительница Глафиры Польской. Можно её к вам проводить?

– Зачем? – Анна чувствовала, что не готова ни с кем общаться. – Хотя зовите. – Анна подумала, что Глаша рассказала о своём жутком приключении и её мать, как любой нормальный родитель пришла убедить начальство дочери в том, чтобы Польскую наконец уволили из органов.

Через несколько минут в кабинет вошла бледная женщина, она медленно приблизилась к столу Лисицыной, опустилась на стул и, подняв на Анну заплаканные глаза, чуть заикаясь, стала говорить.

– Поймите, я не знаю как можно действовать. Может быть, это что-то по работе. Но я прихожу домой, а там бардак, дорожка в коридоре сбита в сторону, полотенце валяется. И Глаша не отвечает на телефонные звонки.

– Что случилось? – Лисицына не сразу поняла о чём речь.

– А в ванной на полу вода и лужица крови. Я честно не знаю, что делать. Вызывать полицию как-то глупо, я поэтому к вам пришла.

– Поехали к вам на квартиру. – сказала Лисицына и набрала номер телефона. – Юра, надо на квартиру одну съездить. Пиши адрес.

***

Полицейский УАЗик ткнулся широким протектором колёс в песок и остановился. Сидевшие внутри Визгликов, Латунин и Погорелов огляделись, а водитель, чертыхаясь и зачем-то стуча по приборной доске согнутым пальцем, спросил:

– Станислав Михайлович, сюда?

– Да, вроде по координатам совпадает. – Визгликов открыл дверь, выпрыгнул на хрусткую лесную подстилку и прошёл несколько шагов вперёд.

Рослые сосны чертили синее небо, казалось, цеплялись колючими пальцами за пролетающие тучи, нагретый за день пролесок чадил пряными ароматами, и вокруг висела тягучая густая тишина, которую изредка нарушало грозное жужжание шмелей или далёкий клёкот птиц.

– Из огня да в полымя, – буркнул Погорелов, – что-то я за последнее время не успел соскучиться по загородным прогулкам.

Стас набрал номер Журавлёва, но телефон абонента был по-прежнему выключен и вокруг ничего не выдавало присутствие молодого человека.

– Ну и где он? – спросил Лопатин, свесив ноги из машины.

– Ты правда хочешь получить от меня какую-то ценную информацию? – Визгликов скосил на него глаза.

– Видимо, нет.

– Мужики, соберитесь! – раздражённо сказал Стас и ещё раз нервно набрал номер телефона.

– Стас, тебе легко говорить, но не ты не так давно сидел под прицелом. Вы нам даже выдохнуть не дали. – не глядя на Визгликова, проговорил Сергей.

Стас медленно опустил руку с телефоном, подошёл поближе и вкрадчиво спросил:

– То есть мне легко говорить? То есть я не знаю, что такое быть под прицелом? И потом, если тебе так необходим отпуск, то, пожалуйста, ты можешь прямо сейчас идти на все четыре стороны, никто не заставляет работать. Ты имеешь полное моральное право сейчас сойти с дистанции. – жёстко сказал Стас.

– Как бы не так. – Погорелов попинал носком кроссовка выползший на поверхность почвы и отлакированный временем корень сосны.

– Серёжа, ты меня извини, но я в команду не брал капризных деток. Хочешь, чтобы я тебя пожалел? – в упор глядя на Погорелова, спросил Визгликов.

Но в этот момент со стороны дороги послышался шум подъезжающей машины, и через несколько секунд к ним подлетело пылевое облако, в котором запуталась машина Журавлёва.

– Стас, Стас, – Марк вылетел из-за руля, нервно потирая переносицу, – прости бро, я с дороги метку высылал.

– Какой я тебе бро? – злобно гаркнул Визгликов. – Что за детский сад? Ты толком можешь сказать, что случилось?

– Ваще без б, – Макс пожевал воздух сухими губами, – мне Киря выслал инфу о машине, которая бабу эту сюда кинула. Короче, таксо срисовали и тормознули одни из дэпсов. Я туда метнулся, спросил мужика, куда баба пошла. Он сказал, что она ругалась, что нельзя до места проехать. И дал мне изначальную точку, куда она просила кинуть её.

– Марик, – Визгликов остановил его движением руки, – тебе что, стволовые клетки имбецила подселили? Что с тобой происходит? Ты по-человечески можешь разговаривать?

– Да, да, – Макс потряс головой, нервно шмыгнул носом и, расставив руки в стороны, глубоко вдохнул, – согласен, переигрываю. Но у меня есть и своя работа, пришлось по дороге ещё в одно место заскочить. Короче, таксист ещё сказал, что, оказывается, его навигатор не там повёл, и тётка обронила фразу, что «нормальные таксисты» довозили её до места.

– Марк, я не буду разбираться в этих хитросплетениях. Куда нам сейчас двигаться? – резко спросил Стас.

Марк вынул телефон, потёр заляпанный глянец экрана о брюки и, включив приложение с картами, показал на местоположение нужной точки.

– Вот сюда, думаю, если леском пройдём, то двести метров показывает. А в объезд четыре километра.

– Ладно, – Стас поджал губы, – Латунин, давай с водилой в объезд, а мы лесом пройдём.

– Не-не, а я как же машину здесь оставлю. – запротестовал Журавлёв.

– А ты здесь стой, отдыхай, – медленно произнёс Стас, – в себя приходи.

УАЗик сдал назад, перекатился через край поляны и, едва не задев красивый бок машины Журавлёва, укатил. Марк, обогнув несколько раз свою машину, сел за руль и, откинув кресло, прикрыл глаза, а Визгликов с Погореловым пошли по маршруту, указанному на карте.

Лёгкий ветерок купался в ароматной листве берёзовой рощи, которая плавно начала проявляться, когда закончилась сосновая поросль. Белые стволы, украшенные тёмными побегами ветвей и яркой охапкой свежей листвы, махали появившимся гостям, беспечные пичуги скакали с дерева на дерево, природы дышала спокойствием.