Ледяной Улей

Глава VIII Насекомые в пустоши

Стражник, чье имя неизвестно, и не будет более напоминать людям о чем-то, вышел на пост. Такой же, как и он, воин пустыни, одетый в шкуры, с копьём, ушел в лагерь, чтобы спокойно отдохнуть.

Тот, которого сменили потрясет головой, ухнет, пробежит мимо жилищ и забежит в свою палатку из шкур и костей, где у огня спят друзья, и только один сидит и смотрит в горящую чашу, думает о чем-то…

Новый же страж стоит и смотрит, нет ли где-нибудь вражеского глаза, и не приближаются ли враги? В его голове вертятся разные мысли, но они все исчезают, когда он видит, как черная линия расползается по всему горизонту. Весь он вскоре становится черной полосой… Это враг. Их так много, что нет места, где бы их не было видно.

"Что это, нет, что это!" — истерично подумал стражник и тут же пустился обратно в лагерь. Паника овладела им, пробежав к одному из крупных проходов, где могла поместится телега, он встал и во всю глотку закричал: "Враги идут!"

В Стане пустынников сразу же началась паника. Она разрасталась по всему лагерю. Вскоре в каждой хижине веяло тревогой, в воздухе было напряжение, послышался звук бряцающего оружия, шаги солдат, которые целыми группами устремлялись к общей толпе, которая стояла перед лагерем, но разницы, где выставлять воинов не было. Враг окружал лагерь абсолютно со всех сторон, их было настолько много, что бежать было некуда… казалось просто бесконечность их окружает лагерь.

Яр не знал, что делать, он не мог усмирить воинов, вожди кричали что-то, но никто не слышал, всеми овладел страх. Огромная армия варваров не могла собраться с духом. Их было шесть тысяч, но они боялись… как забитые собаки. Солдаты людей скулили и кричали, взывая к снежным просторам. Их никто не спасет.

Кольцо начало сужаться. Теперь охотники видели, что на них идут мерзкие твари, все одинаковые, ни какая не отличалось от другой. Все были скользкими. Их клыки-кинжалы красовались белизной на восходящем солнце. Их когти скребли лед, который дрожал под ними, потому что их было действительно много.

Ничто не смогло бы противостоять им, и сейчас люди им не помеха, ничто на их пути. Просто им вот-вот суждено было стать пылью. Воодушевление не приходило в души и головы воинов-людей. Их терзало смятение. Смута затуманила войско… Страх бил ключом в их рядах, которые уже были расстроены.

Кольцо сузилось до такой степени, что охотники могли кидать копья, тогда лучники открыли огонь, без приказов… без чего-либо. Яр был уже где-то убит или попросту был затоптан насмерть, вдолблен в лед… Меж палаток уже тоже бегали насекомые и убивали всех, кого могли найти.

Охотники начал кидаться на тварей. Но насекомые не отвечали на выпады, тогда все замерли. Войско только внимало любым движениям… все замерло. Словно обе армии умерли ненадолго. Никакой охотник не кидал копьё и не стрелял, не замахивался… никто не кричал и не говорил. Твари не дергались…

Затем пустошь вдруг резко накрыл всепоглощающий шум, насекомые завопили темными ужасными своими голосами… охотники начинали падать на землю и хвататься за уши, потому что из них текла алая кровь и красила снег. Солдаты кричали от боли… Тогда шум также резко прекратился, и твари преступили к трапезе…

* * *

Маркус снова стоял на башне, теперь уже с грустным взглядом глядел в снега. Ему хотелось выйти из города, взять коня и поскакать в пустыню. И так далеко, пока копыта на застучат об края ледника.

Люк отварился и на башню взошел гонец. Это была Аскольд, он был в штанах, сапогах и дубленке, которую считали несколько "Варварской" одеждой. На голове его была меховая шапка. Юноша держал в руках письмо. Бумажный свиток, запечатанный. Он передал без слов его Маркусу, который повернулся на звук.

Властитель вновь повернулся, чтобы ещё чуть-чуть полюбоваться видом с самой высокой башни города. Тем временем Аскольд подошел обратно к люку, открыл его и скрылся, закрыв люк за собою. Маркус снова остался один. Он сломал печать и развернул послание:

"Ужасные твари на подступах к городу. Варваров нигде не видно, похоже, они уже пали жертвой. Их много, государь, мы не знаем, кто они, и кто их вождь. Они едят убитых на поле боя и нет среди них правил, они убивают друг друга и бродят по снегам. Твари не разумны.

Кхолин"

Маркус порвал письмо и поспешил к люку… он был в смятении.

* * *

Кхолин сидел в баре, который сменил хозяина и тосковал. "Белый медведь" теперь назывался "Варгесцкий коротышка". И здесь уже не подавали тех крепких напитков. Но новый хозяин наливал хороший скотч, и разведчик был вполне доволен этим.

В бар теперь не ходили охотники, а ворота города закрыли. Теперь никого не выпускают, и впускают только тех, кто приходит с горных ворот из леса. В горах все тропы также перекрыты, патрули везде… Воздух был напряжен в городе. Но только не здесь…

Такое заведение не слышит шума города. За деревянной дверью трактира или постоялого двора всегда тихо и спокойно. Можно отдохнуть от суеты, за это Кхолин любил бар. Он мог бы и дома напиться. Но там он чувствовал тоску и одиночество…

Уже вторая бутылка… Кхолин посматривал на выход и думал уже уйти, когда в него вошел встревоженный Ярон. Он посмотрел на Кхолина, многозначительно, потом осмотрелся, презрительно глянул на бар и вышел.

Разведчик встал, взял бутылку и пошел к выходу…

* * *

Властитель уже ждал его в подземной небольшой комнатке. Он сидел в кресле у чаши на толстой каменной подставке, обделанной золотом. Жир горел, освещая все внутри. Дыма было немного, ещё первые строители Варгеса построили проходы вверх и если раздолбить потолок, то можно будет найти тоннели, между подземными уровнями бастиона.

Здесь были только два кресла и столик, на стенах висели синие полотна, которые скрашивали темную атмосферу комнаты. На круглом деревянном столике стоял графин вина, который был наполовину пуст, рядом стоял один бокал, второй был в руках Маркуса, и тот попивал из него, через каждую минуту и глядел… то на огонь, то на полотна.

В комнату вошел Ярон. Маркус посмотрел на него, тот услужливо ответил:

— Разведчик, которого вы просили здесь, ваше величество. — после этих слов Ярон удалился и вошел Кхолин, одетый как самый обычный горожанин, в штаны, сапоги и рубашку. Шубу он снял и положил на спинку кресла, после чего сел. Марку предложил ему вина, но разведчик отказался. Сказал, что уже изрядно приложился к хорошему крепкому скотчу.

Маркус посмотрел вникуда, сквозь огонь. Потом повернулся к Кхолину и начал:

— Ты действительно видел тварей в пустыни? — недоверчиво спросил Маркус, глаза его оценивали лицо Кхолина в эти минуты.

— Да. — Уверенно ответил разведчик. Глаза его бегали с огня на графин, кажется он пожалел, что отказался от вина.

— Мне и прежде доносили о том, что в окрестностях происходит нечто… но… — Маркус отпил из бокала вина. И посмотрел на Кхолина ещё раз. Потом стал пялится вникуда… — Сколько их? Ты написал, что они разбили войско пустынников… их несколько тысяч?

— Их десятки тысяч, и больше. Я видел их войско издалека, я не решился приблизится, ещё ближе, чем, когда увидел, что они едят трупы и ходят по изломанным палаткам. Кругом были мусор, оружие… поломанные ящики и разные вещи, все валялось на снегу, много-где попадались мне под ногами обглоданные кости и потроха. Они ели их, как еду. Это было ужасно.

Маркус повернулся к Кхолину и сказал: "Иди… ты свободен…", после разведчик поспешил удалится. А Правитель Варгеса вновь погрузился в мысли, его тревожили эти новости, и даже пугали.

* * *

— Насекомые мешают нашим планам… — Возразил Агил.

Жрец и Ерузе беседовали в саду, где сейчас было пусто. Уши его светлости расположились, как и глаза, чтобы дать им возможность побеседовать спокойно, на каменной лавочке. Собеседников накрывала тень от пушистых веток высокой, громадной ели. Неподалеку, среди мощных корней лежали живописно уложенные булыжники.

Архитекторы и садоводы Варгеса значительно отличались от Стальградских художников. Стальградские Зодчие привыкли к статичности, симметрии. Но при первом взгляде на город этого нельзя было сказать. Потому, что город находился под землёй… Агил был в нем когда-то давно. Красивое место. С местным искусством его связывает любовь к величию и вечности.

— Но эффект от их пребывания в окрестностях такой же, как и от толпы варваров. Почему бы нам не попробовать завладеть ими? — предложил Ерузе, он был одет в шубу. Как и Агил, он фокусировал взгляд на одном из булыжников, по другую сторону петляющей дороги, мощённой плоским камнем. Его лицо выражало беззаботность.

— Нет. Мы плохо с ними знакомы. Любая попытка даже войти в контакт с ними… Это опасно. Мы не можем себе такого позволить. — Глаза Агила метались, он сидел чуть сгорбившись, напряженный, в отличии от Ерузе, который был расслаблен.

— Мы за стенами города. И для всех мы на стороне его Величества. А табуны дикарей, с Северо-востока, уже на половине пути, они медленно двигаются, но скоро будут в наших пределах. — Ерузе посмотрел весело на Агила, и жрец подумал, что Ерузе принял какой-либо пузырек, с жидкостью сомнительного действия, — Даже если они придут сюда, на твой зов, начнут убивать все подряд, пытаясь достичь твоего разума в нужном для них расстоянии. Мы с легкостью сможем уйти, к этому времени город будет пуст. Но Дикари заполнят его дома. И уже никакая армия не сможет нам помешать. Не на кого будет распространять свою власть и авторитет полководцам Маркуса.

— Мы не знаем возможностей насекомых. Может фаланга не сможет их разбить… Что тогда? Если они окажутся куда более серьезной проблемой?

— Но ничего не делать тоже опасно. — заметил Ерузе, уже более серьезным тоном.

— Почему же, дай знать, мы ничего не делаем? — спросил его светлость.

— А что же мы предпринимаем?

— Я послал Кхолина с отрядом, взять живым, несколько тварей, даже повозку с клеткой, лошадей. Я снабдил их бутылками с кровью особых пауков.

— Черных? Тех, что ты разводишь в своем стеклянном ящике? И кормишь мясом? Этих жутких тварей? Их кровь…

— Да. Их кровь на воздухе быстро испаряется и одурманивает. Кхолин знает свое дело. Он принесет мне насекомого, и я посмотрю на него сам. Думаю, я сделаю несколько надрезов, посмотрю из чего они состоят, эти черные мешки с дерьмом…

— А не боишься, что друзья придут за ним? Не боишься привлечь внимание пол сотни тысяч насекомых?

— Я же сказал, он вырубится, и тогда его разум не будет больше в их власти. Он будет под моим контролем. Но вряд ли я что-нибудь там найду.

— Почему?

— Я думаю, если эти насекомые никогда не выделяют лидеров, значит их мозг должен быть в другом месте, и должен быть менее приспособленным к действиям, но больше к мышлению… Вроде королевы. Мы должны подчинить себе королеву… или матку. Если её не окажется, мы сначала позволим фаланге вырезать их… и пойдем по старому плану. Как с варварами.

* * *

— Я не дешёвая шлюха с улицы, напичканная травой и пивом, и не безумец чтобы лезть под нож к жрецам! — кричал Баор, его тащили по огромному коридору, связанного, двое крепких парней. Впереди шел Беор, часто оборачиваясь и презрительно смотря на вырывающегося охотника. Вскоре Баора стали волочить на веревке, чтобы легче было тащить его.