Предрассветный час

Надо отметить, что Звёздный парк довольно интересное место. Во-первых, он огромный, чтобы пересечь, понадобится не меньше часа. Во-вторых, в конце каждого из десяти «хвостиков» звезды располагается памятник Цифре. В древности написание используемых ныне арабских цифр имело смысл: каждая цифра значила число, равное количеству углов в символе. Например «0» – ноль углов, «1» – один угол и так далее. А десять цифр потому, что десять пальцев на двух руках, ведь именно по пальцам наши предки и считали до письменности. Написание цифр сейчас «сгладилось» и перестало отображать суть десятичной системы счисления. Но нынешний мэр нашего города некогда отучился на историка, так что он решил обустроить этот парк как дань уважения древним. В центре устроились громадные Солнечные часы, а в десяти концах звезды – каждая из десяти древних арабских цифр, изготовленных из синего мрамора. Звёзды, время и числа. У каждой цивилизации особое отношение к этой троице.

Добежав до центра парка, я потеряла Лео из виду. И Тину тоже. У Солнечных часов торговых лавок было мало, но даже в обычные дни тут всегда полно туристов, так что Лео удалось скрыться в толпе. Бешено крутя по сторонам головой, я пыталась отыскать в толпе синюю куртку Лео и тут взгляд упал на Солнечные часы. Возле стрелки кто-то стоял. Кто-то в длинном чёрном пальто с капюшоном, скрывающим лицо так, что были видны только губы. Он что-то говорил. Я подошла ближе.

– …наши лица не наши. Они упадут. В разгар праздника лжи нам откроется истина. Маски должны быть сорваны, тогда натура откроется. Мы слишком долго прятались от самих себя. Мы должны обнажиться. У нас нет никакого права препятствовать ветвящимся корням перевёрнутого дерева жизни. Выбор гибельного пути – это не есть реализация права выбора.

Он повторял эту околорелигиозную бессмыслицу как заведённый, с одной и той же ничего не выражающей интонацией. При этом странный фанатик практически не двигался, только губы едва шевелились, хотя говорил он довольно громко и отчётливо. Он был похож на говорящий манекен. Особенно странно было то, что на него, казалось, никто не обращал никакого внимания. Может, он всех напугал? Или наоборот, такие, как он, тут – обычное дело? Что-то не припомню, чтобы хоть раз сталкивалась с ему подобными…

Я стояла, словно парализованная, слушала эту чушь, пыталась осмыслить происходящее. Наше сознание устроено таким образом, что мы способны воспринимать какое-либо событие или явление только если оно укладывается в нашу систему восприятия мира. Мы всегда должны как-то назвать и охарактеризовать явление, иначе оно либо пугает нас до чёртиков, либо вообще игнорируется восприятием. Казалось бы, ничего такого уж невероятного в этом типе нет, может, в психбольнице сегодня день открытых дверей, не знаю, да мало ли, но что-то в нём вызывало очень необычные чувства. Даже не страх. Он словно не вписывался в картину мира, был не просто безумцем-фанатиком, казался лишним, неестественным. Всё в нём было неправильно.

– …корни перевёрнутого дерева жизни пытаются прорасти сквозь нас, но мы мешаем этому. Броня маски тела и его слуг-инстинктов – это обман. Она не защищает нас. Она должна быть сброшена. Да услышат себя!..

– Дея! – раздался откуда-то голос Тины. Я, словно включившись, повернула голову. Тина и Лео махали руками и подзывали меня к себе.

– Иду! – закричала в ответ я, повернувшись обратно к огромной мраморной стрелке Солнечных часов. Проповедника там, разумеется, уже не было. Прохожие всё так же спешили по своим делам, весело переговариваясь и заглядывая в лавки.