Кто не боится молний
- Автор: Владимир Беляев
- Жанр: Военная проза / Советская проза
- Дата выхода: 1971
Читать книгу "Кто не боится молний"
2
Все это было для Ульяны каким-то чудом. Тракторист сидел за столом, читал с дочуркой какую-то книгу, а его жена Феня хлопотала у печи, готовила ужин.
Как только женщины поздоровались и сказали, зачем пришли, Зимин поднялся им навстречу, усадил к столу, внимательно посмотрел на Ульяну.
— Кого же разыскиваете, уважаемая?
— Мальчонку ищу. Василия Хлынина сыночка.
— Партизана Хлынина? — спросил хозяин.
— Его, его. В вашей деревне малый родился, в войну было.
— Как же, как же, — сказал тракторист, четко произнося каждое слово. — Про мальчонку кое-что слыхал, а Василия Хлынина сам лично помню. Храбрый был офицер. Да вы садитесь поближе, сейчас будем пить чай, я все расскажу. Где он теперь проживает?
— В сырой земле лежит, — спокойно сказала Ульяна.
Тракторист опустился на табуретку, тяжко вздохнул:
— Помер, значит? Царство ему небесное. А ты вот сынка его ищешь, внука то есть? Все расскажу, что знаю. Извините, не слыхал, что Василия уже нет в живых. Эх, беда! Что сделаешь?
Он подкрутил фитиль в керосиновой лампе, в комнате стало светлее. И теперь Ульяна увидела крупную бритую голову тракториста, темные усики под длинным заостренным носом и лохматые черные брови, в которых прятались грустно-веселые синие глаза.
— И долго ищете?
— Да уже потеряла счет дням и ночам.
— Такая она, жизнь наша, — мечтательно и грустно покачал бритой головой тракторист. — Лихие были хлопцы. Сколько их прошло перед моими глазами! И многие, многие не вернулись, славные и храбрые. Я сам дважды прощался с жизнью, да вот, как видите, живу. Подрывником был, в разведку ходил, немецкие танки угонял, чего только не делал, теперь и вспомнить страшно. Достань-ка, Фенечка, мой альбом, кажется, там у меня и Вася Хлынин имеется, и другие товарищи.
Худенькая маленькая жена тракториста Фенечка уже успела переодеться в какое-то пестренькое платьице, проворно гремела посудой, собирая ужин для гостей. Она вытерла руки, полезла в сундук, достала альбом с фотографиями.
— Сам сделал переплет, — похвастался тракторист. — Это как святцы, на память. Авось чего-нибудь найдем и про Василия Хлынина.
Зимин медленно перекидывал листы толстого альбома, задерживая взгляд на каждой фотографии.
Не притронувшись к чаю и отодвинув чашку, Ульяна с нетерпением заглядывала в альбом через руку тракториста.
— Вы точно помните его, не ошибаетесь? — с волнением спросила она, боясь, что в альбоме не окажется фотографии Василия.
— Сейчас проверим. Потерпи минутку, мать. Вот, кажется, здесь.
Хозяин наконец вынул из альбома фотографию, показал Ульяне.
— Взгляни-ка.
На фотографии были сняты несколько офицеров и среди них Зимин и Василий Хлынин. Ульяна дрожащей рукой держала фотографию перед глазами никак не могла найти Василия. Но вот увидала его лицо, узнала взгляд.
— Он! — со стоном произнесла Ульяна и прижала фотографию к груди. — Он самый, Василий.
Тракторист в волнении встал, переглянулся с женой.
— Ну вот и свиделись, — сказал он Ульяне, ласково дотронувшись до ее плеча, — хоть погляди на него вволю.
Ульяна сквозь слезы смотрела на фотографию. А добрый, участливый голос тракториста гудел ей над ухом:
— Лихой был офицер, ох, молодчина! Однако перед самым штурмом Минска попал под артиллерийский обстрел, и больше я его не видал, ничего о нем не слыхал. Мы в ту же ночь ушли в наступление. Через год встретил одного знакомого солдата, спрашивал про Василия. Говорит, был слух, будто его в Германии видали перед берлинским сражением. А теперь вон как вышло.
Тракторист опять глубоко вздохнул, смолк.
— Жить бы ему да жить. Молодой, — сказала Ульяна. — Да, видать, не судьба, не вынес тяжелых ран. Теперь вот сыночка его разыскиваю.
— Человек не иголка, — откликнулась Фенечка от печки. — Только постараться, можно найти. Куда денется?
Тракторист поддержал жену:
— Конечно, надо искать! Пойдем по следу, найдем, кого ищем.
Ульяна протерла глаза краем платка, снова уставилась на фотографию.
Зимин продолжал перелистывать свой альбом. Нашел еще одну фотокарточку, показал Ульяне.
— А вот еще. Узнаешь?
На фотографии были сняты двое, стоящие во весь рост у входа в лесную землянку. И на этом снимке Ульяна узнала Василия. Таким она увидала его в своей избе той памятной ночью, когда он впервые появился перед ней в стеганой фуфайке и бараньей шапке. И на фотографии он был точно такой же, стоял во весь рост, улыбался, повернувшись к молодой круглолицей девушке в крестьянской одежде и сером платочке.
— Ровно живой, — прошептала Ульяна, внимательно разглядывая фотографию. — Даже фуфайка та самая, да и шапка, будто снимался в тот день, перед самым приходом ко мне. И не ждал, не ведал, чем кончится наша нечаянная встреча.
— Значит, твой сын? — переспросил тракторист и поежился от какой-то неловкости, словно трудно ему было продолжать этот разговор.
— Он самый и есть. Да вот беда, стоит себе, улыбается, а слова не скажет.
Зимин откашлялся, прикрыв рот широкой ладонью, достал платок из кармана, вытер вспотевший лоб и разгоряченное лицо.
— Ну, а ее-то узнала? — выпалил он одним духом, не глядя на Ульяну.
— Про кого еще спрашиваешь? — подняла глаза на тракториста Ульяна.
— Да про нее же, которая рядом с сыном снятая. Или сразу не разглядела?
Ульяна снова уставилась на карточку, стала пристально разглядывать лицо красивой девушки в крестьянской одежде. Внезапно охвативший Ульяну новый прилив душевного волнения мешал ей смотреть и одновременно думать и вспоминать. Такие лица встречались ей в жизни: и улыбка на сомкнутых губах, и лукавство в веселых глазах, и вздернутый кверху нос, и тоненькие брови, и ладная фигурка, все в отдельности как будто знакомое, а человека не узнать. Нет, никогда не встречалась Ульяна с этой девушкой.
— Да откуда же мне ее знать? — печально покачала головой Ульяна. — Не доводилось встречаться. Кто это?
— Приглядись-ка получше, может, узнаешь.
«Никак та самая Вера?» — подумала Ульяна. И тихо сказала: — Нет, не знаю ее.
Зимин вздохнул.
— Значит, не говорил тебе сын. Это же его жена, Верочкой звали. Красавица, каких мало сыскать.
— Про Верочку говорил. Сказали люди, что убили ее. Правда ли? Ты-то про нее что знаешь?
— Мой рассказ будет неутешительный.
— Не томи душу. Говори всю правду как есть.
— Так вот какое дело, мать, — продолжал Зимин. — Была эта Верочка разведчицей в отряде. С твоим Василием по тылам ходила. Оба молодые, полюбили друг друга, стали мужем и женой. И пришло время, когда у Верочки должен был родиться ребенок. А тут как раз немцы пронюхали про отряд и каждый день наскакивали, покою не давали, с насиженных мест гнали. И начались у нас рейды, маневры, бои с противником. Жалко нам стало бедную Веру, мы и пристроили ее здесь вот, в лесной деревушке, у надежных людей. Тут она благополучно родила, а как поправилась, опять пошла в отряд. Васю искать. Да только не довелось им больше свидеться в жизни. Вася с отрядом был уже далеко, в другом месте, а Верочку схватили по дороге полицаи, повели в гестапо. Ну, она видит, дело плохо, попалась в капкан. Вырвала у одного полицая пистолет, двоих мучителей на месте ухлопала и себе пулю в лоб пустила. Отчаянная была девка, живая не сдалась...
Ульяна слушала молча и все смотрела на фотографию.
— И Варвара тоже померла, — сказал Зимин после паузы. — Ребеночка в детский дом увезли, вместе с ее ребятами поместили.
— А в какой дом? — спросила Ульяна. — Не знаешь, как называется?
— В точности говорю: детдом имени Дзержинского. Тридцать верст, а может, тридцать пять, не больше. Все, что сказал тебе, истинная правда, спроси любого в нашем селе, каждый скажет. А карточки возьми себе. Кто знает, как жизнь повернется, может, пригодятся.
Утром хозяйка испекла хлеб, дала Ульяне целый каравай и проводила ее к дороге, где надо было ждать оказию, в сторону детдома имени Дзержинского. К обеду подвернулась попутная бричка, с двумя бабами и одноногим мужичком с костылями. Они потеснились, подбросили травы в кузовок, усадили с собой Ульяну и отправились в путь.