Кто не боится молний

Охота на волков

Уже началась ранняя весенняя оттепель, и бурное таяние снегов по всей степи возвещало конец зимы, а Павлову все еще не удалось слетать в Москву или выбраться в Оренбург и купить обещанные Пете коньки.

Прилетая в совхоз, летчик при встрече с Петей каждый раз чувствовал какую-то неловкость. Когда дарил мальчикам книги и футбольный мяч, ему казалось, что все они смотрят на него такими глазами, будто спрашивают: «А коньки? Опять не привез?»

Наконец в один из воскресных дней Павлову удалось выехать из военного городка, где он жил с женой и маленькой дочкой, в Оренбург. В спортивном магазине на Советской улице он увидел как раз такие коньки, какие задумал подарить Петьке, и купил их.

Когда же на следующий день Павлов вышел на работу, ему сообщили, что отныне он будет летать по трассе Оренбург — Целиноград.

«Ничего, — подумал Павлов. — До новой зимы еще далеко, успею передать с кем-нибудь. Лучше бы, конечно, самому вручить подарок. Представляю, как Петька обрадуется».

Весной, после окончания занятий в школе, Петя уехал на отгонное пастбище, называемое в этих местах джайляу. Пастухи охотно взяли мальчика с собой, так как он был им хороший помощник: умел скакать на лошади, не боялся ночью остаться один в степи, мог сводить табун на водопой и привести обратно. Словом, Петя был настоящим животноводом и взрослые доверяли ему любое дело. Суровые условия жизни в этих краях закаляют детей. Они рано становятся самостоятельными.

Однажды в конце лета, когда ночи стали прохладными и выпадала обильная роса, Петя с охотничьим ружьем и двумя волкодавами уехал верхом выслеживать волка, который повадился к отаре и зарезал нескольких ягнят. Долго рыскал он по степи, пока наконец не наткнулся на волчье логово. Первыми на след напали собаки. Они выгнали из кустарника волчонка. Тот поджал хвост и не стал убегать, оскалил зубы, зарычал на собак. Петя в азарте закричал зычным голосом и направил лошадь на зверя. Гнедой конь, легко носивший своего седока, боязливо упирался, храпел.

— Ату! Ату! — кричал Петя собакам, размахивая плеткой. — Бери его, гада! Ату!

Собаки отважно ринулись на добычу, хватая серого то за ляжки, то за бока так, что клочья летели. Волк все больше злобился, заманивал собак к кустам. Неожиданно он бросился на своих преследователей, вцепился зубами в собачью ляжку. Собаки яростно навалились на зверя.

Петя прицелился, но не стрелял, чтобы не убить собак. Огрызаясь и рыча, молодой волчонок пятился к кустам, приближаясь к скрытому логову, откуда мгновенно выскочила матерая волчица. Теперь оба хищника набросились на собак, сцепились в смертельной схватке. Собаки рычали, отчаянно кидались на серых разбойников. Полетели клочья шерсти, засверкали клыки, обагрились кровью трава и песок. Положение становилось критическим, надо было спасать собак.

Петя прицелился и выстрелил в стаю. Он увидел, как кубарем покатился по земле молодой волк. Разъяренная волчица отпрянула в сторону, кинулась к лошади. Петя прицелился еще раз, выстрелил, ранил волчицу. Перевернувшись через голову, она снова бросилась к гнедому, на котором сидел молодой охотник. Испуганная лошадь понеслась вскачь, отбивая копытами волчицу. Не успел Петя прицелиться и выстрелить еще раз, как волчица настигла лошадь, прыгнула на круп, полоснула зубами шелковистую шкуру, разорвала до крови. Лошадь шарахнулась в сторону. Раненая волчица отчаянно кинулась вперед, вцепилась Пете в бедро, сильным рывком стащила с седла. Петя закричал, ударился о землю, но, к счастью, не выронил из рук ружья и не потерял сознания. Он размахнулся и, ударив волчицу прикладом по голове, оглушил ее. В эту же секунду на хищника набросились собаки, стали рвать его в клочья. Петя упал на траву. Измученные, истерзанные собаки, облизывая кровоточащие раны, подползли к Пете, улеглись рядом. С тревожным ржанием бегал по степи испуганный конь.

Вскоре к мальчику, услышав выстрелы, подскакали всадники из соседнего колхоза. Они подобрали Петю, поймали гнедого скакуна.

Петю привезли в юрту, перетянули жгутом раненую ногу, чтобы остановить кровотечение, и послали машину в поселок за врачом.

От потери крови мальчик впадал в забытье, неподвижно лежал с закрытыми глазами, тихо стонал.

Над степью поднималась буря. Темное вечернее небо озарялось далекими вспышками молний. Надвигались тяжелые тучи. Люди притихли в укрытиях. Овцы сбились в отары, теснились друг к другу боками, прятали головы. Тревожно ржали лошади, жеребцы защищали своими телами маток, а матки прикрывали собой тонконогих жеребят.

Старики смотрели на небо, покачивали головой:

— Большой дождь будет. Земля хочет воды, целое лето не пила. Ой‑бой ой, какой дождь будет!

Поздно ночью из поселка вернулась машина с врачом, молодой миловидной казашкой Джамилой. Она торопливо прошла к Пете, не выпуская из рук чемоданчика с инструментами и медикаментами.

Вскоре Джамила вышла из юрты, отозвала в сторону председателя колхоза Батырова, тихо сказала ему:

— Нужна срочная операция. На голени мальчика глубокие раны, порваны сухожилия и нервы. Он может на всю жизнь остаться хромым.

— Что нужно делать? — с готовностью спросил Батыров. — Скажи, карагез.

— Нужно вызывать самолет из Оренбурга. Только в настоящей больнице можно сделать такую операцию.

Батыров немедленно разыскал шофера, и через минуту маленький юркий «козлик», освещая фарами степь, пробиваясь сквозь грозу, помчался к аэропорту.

В юрте все время горел огонь, заботливая Джамила не отходила от постели больного мальчика.

А за войлочными стенами юрты, не переставая, шумел ливень и сверкали молнии...