Кто не боится молний

Кто не боится молний

Николай Александрович прервал чтение и медленными глотками выпил из стакана всю воду.

— Видать, бывал этот писатель в степях, не обманывает, — с похвалой сказал он, похлопывая ладонью по рукописи. — Мне самому довелось два года жить в Казахстане. Как сейчас, помню один преинтереснейший случай, произошедший лично со мной.

— Николай Александрович! — умолял Саша. — После расскажете, а теперь читайте не останавливаясь. Из-за вас все перепутается в голове.

— Прости, пожалуйста, это я для передышки, — виновато оправдывался Николай Александрович. — И к тому же не могу удержаться, подтверждаю, все верно написано про степь.

— Дай-ка я продолжу, — предложила мужу Вера Семеновна. — Подвинь ко мне лампу.

Все притихли.

— «В Оренбургский авиаотряд, — читала Вера Семеновна, — еще с вечера поступило сообщение о надвигающейся непогоде. Поздно вечером и ночью получили новые подтверждения о грозовых ливнях затяжного характера. За полночь раскаты грома уже слышны были в самом Оренбурге. С азиатской стороны подул ветер, по небу поплыли сизые облака, на далеком восточном горизонте одна за другой засверкали молнии. Стало ясно, что грозовые линии из казахстанских степей медленно придвигаются к Южному Уралу.

Всем пассажирам объявили, что ввиду нелетной погоды утренние рейсы отменяются.

Как раз в это время пришла радиограмма, что нужна срочная медицинская помощь мальчику. Начальник отряда Вареников лично связался по радио с аэропортом в совхозе.

— Какая у вас обстановка? — спросил он.

— Всю ночь лил проливной дождь, — ответили ему, — сильная облачность, грозы. Глинистая почва размыта, посадку делать рискованно.

— А состояние больного?

— Большая потеря крови от глубоких ранений на бедре. Доктор настаивает на немедленной отправке в Оренбург.

— Понял вас. Ждите моих указаний.

Положение создалось трудное. Начальник авиаотряда отлично знал, что лететь в такую грозу и приземляться в степи на размытой глинистой почве весьма опасно. Вареников решил посоветоваться с сотрудником медицинской службы врачом Виноградовым.

— Как врач, я считаю, что нужно немедленно лететь, — сказал Виноградов. — Я готов выполнить это поручение. Жду приказаний.

Виноградов подчеркнуто громко щелкнул каблуками и вытянулся перед начальником.

За окном, над самым летным полем, сверкнула молния, ударил гром. Вареников подошел к окну, посмотрел на дождь и лужи, в которых отражались тусклые огоньки. От порыва ветра хлопнула и закрылась форточка.

Присутствовавший при разговоре летчик Павлов нарушил молчание:

— Разрешите обратиться, товарищ начальник?

— Слушаю вас, — повернулся к Павлову Вареников.

— Я летал на этой трассе, много раз садился в совхозе. Разрешите вылететь с военврачом Виноградовым?

Он сделал шаг вперед и встал рядом с врачом. Теперь два добровольца стояли перед начальником и ждали его команды. Довольный в душе таким поворотом дела, Вареников не торопился с решением. Он снял трубку, вызвал метеоролога.

— Есть новости о погоде?

— Ничего утешительного, — ответил голос в трубке. — Затяжной обложной ливень и повсеместные грозы.

— А вылететь от нас можно?

— Опасно, товарищ начальник. Если, конечно, крайний случай и опытный пилот.

— Хорошо! — буркнул Вареников и бросил трубку. — Слыхали? — спросил он летчика и врача.

— Ничего, — улыбнулся Павлов, — в войну мы не ждали хорошей погоды. Разрешите вылететь? Мальчик в опасности.

— Разрешаю, — сказал Вареников. — Только будьте осторожны. Прошу вас.

Через несколько минут самолет поднялся над аэродромом и, набирая высоту, скрылся за серой завесой дождя.

После того как была послана радиограмма в Оренбург, доктор Джамила и председатель колхоза Батыров в закрытой машине доставили Петю в аэропорт. Время шло мучительно медленно. Уже наступил рассвет, а самолета все не было. Наконец из Оренбурга сообщили о вылете врача и велели приготовить больного к транспортировке. Прошло еще немало времени, а самолет все не прилетал.

Но вот Джамила уловила отдаленный, нарастающий гул мотора, перекрывающий шум дождя и ветра, выбежала из помещения прямо на дождь и не успела от радости сообразить, что надо делать, как самолет плюхнулся на мокрую землю, подняв фонтан грязной воды и глины, круто развернулся, стал приближаться к зданию аэропорта.

Первым спрыгнул летчик, за ним военврач. Мальчика поспешно уложили на носилки, приготовились нести к самолету. Павлов наклонился к больному, взглянул в лицо и с удивлением вскрикнул:

— Петя?!

Мальчик лежал в полузабытьи. Ему послышалось, что его зовут, и он медленно открыл глаза. Увидав Павлова, который улыбался и кивал головой, Петя не сразу понял, откуда появился перед ним летчик, но тоже улыбнулся и тут же прикусил вздувшиеся губы.

— Это мой друг, — шепнул Павлов врачу Виноградову. И уже на ходу снова наклонился над носилками, успокаивающе сказал мальчику: — Держись, Петя. Будет полный порядок.

Летчик снял с себя плащ, накрыл им мальчика.

Дождь не прекращался и ветер не затихал, глубокие лужи хлюпали под ногами, на воде вздувались и лопались пузыри. Загудел мотор, самолет вздрогнул и плавно тронулся с места.

Через два часа Петя лежал на операционном столе в оренбургской больнице. Врачи отлично сделали свое дело, и не было никаких причин беспокоиться о последствиях. Теперь все зависело от самого главного доктора — времени. Петя проводил в больнице длинные дни и недели, ждал, когда его выпишут и отправят домой. Ждать пришлось до самой зимы.

Когда мальчик, совершенно здоровый, вышел из больницы, Павлов подарил ему давно купленные коньки с ботинками и настоящее охотничье ружье, посадил Петю в самолет, курсирующий по той трассе, где находился совхоз. Мальчик и летчик в последний раз крепко обнялись и долго пожимали друг другу руки, как настоящие друзья».