Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Похоже на то, что этот cabinet littéraire был ключевым звеном во всем предприятии Фонтанеля. Он привлекал в магазин дополнительных покупателей, а хранящиеся на складе книги можно было и продавать, и использовать на долговременной основе. Кроме того, Фонтанель продолжал подрабатывать за счет рисунков и гравюр. Посетив его магазин во время своего турне в 1778 году, Фаварже написал: «Фонтанель – средних достоинств. Он больше торгует портретами и гравюрами, нежели книгами». На эти дополнительные виды деятельности Фонтанель опирался как на ресурс выживания в начале 1780‐х, когда в местной книжной торговле наступил спад, – но его бизнес устоял. Получив brevet de libraire, он официально числился теперь в «Альманахе книготорговли» как книготорговец и с уверенностью смотрел в будущее, о чем упомянул в одном из писем в STN: «Мое предприятие в ближайшем будущем будет расширяться, поскольку прочие [книготорговцы] вышли, похоже, из дела, и остались только мы с месье Риго. У Риго, который хочет быть единственным в отрасли, это вызывает отчаянную ревность. Он непрестанно показывает мне свою ненависть».

Тем не менее в августе 1781 года Фонтанель не смог уплатить по векселю 660 ливров, причем денег у него не прибавилось даже к ноябрю, когда он слег с тяжелой формой какой-то болезни, приключившейся во время деловой поездки в Бордо. Его жена, остававшаяся на время его отлучки управлять магазином, поехала следом, чтобы за ним ухаживать. STN согласилось на отсрочку платежа до выздоровления должника. Вернувшись в Монпелье, он восстановил контроль над своими финансами и продолжил заказывать книги. В мае 1782 года он написал, что положение дел внушает надежды. Он помог учредить академию ваяния и живописи, и провинциальные власти вознаградили его пенсионом и «титулом почетного члена-корреспондента и хранителя рисунков, что несколько облегчает мне жизнь». По его заказам можно сделать вывод, что свой магазин он старался обеспечить как можно более разнообразной литературой, включая новые издания Руссо, которые ему особенно хотелось заполучить. К концу 1782 года он наконец закрыл все платежи, которые значились за ним в бухгалтерских книгах STN.

Но затем колесо фортуны опять повернулось невыгодным для него образом. Что именно пошло не так, судить довольно трудно, поскольку из писем Фонтанеля за весь 1773 год до нас ни одно не дошло. Вероятнее всего, он, подобно другим мелким розничным торговцам, заказал больше книг, чем оказался в состоянии продать. В июне 1784 года STN еще раз обратилось за помощью в фирму «Вьялар, отец, сын и Турон», с тем чтобы взыскать с Фонтанеля накопившийся к этому времени долг: 1216 ливров, сумму более чем серьезную для хозяина небольшого книжного магазина. Вьялар разработал схему постепенного погашения долга, но Фонтанель не смог справиться и с этой задачей. С точки зрения Вьялара, главная проблема заключалась в том, что Фонтанель чрезмерно расширил свое предприятие: «Мне представляется, что он берет на себя больше, чем может сделать». На протяжении двух последующих лет «методом угроз и постоянной осады» Вьялару удалось выжать из Фонтанеля несколько небольших платежей. Привлекать его к суду бессмысленно, писал Вьялар, поскольку, если довести дело до банкротства, STN не получит вообще ничего. «С моей точки зрения, сделать ничего нельзя, кроме как выбивать один платеж за другим, сопровождая это великим множеством угроз»168. Когда в сентябре 1786 года поступил последний платеж, Фонтанель все еще оставался должен издательству 218 ливров, и STN перестало отправлять ему книги.

К этому времени Фонтанель уже достаточно долго и тесно сотрудничал с «Обществом», чтобы можно было составить общее представление о его предприятии. В его заказах прослеживается особый интерес к трудам Руссо, причем как к более ранним изданиям полного собрания сочинений, так и к посмертным дополнениям к этому корпусу, включая «Исповедь». В ассортименте у него было немало Вольтера, а также, вероятно, других «философских книг» самого разного рода; впрочем, как он сам объяснял в письмах, литературу этого жанра он предпочитал покупать у других оптовиков, которые брали меньше, чем STN. Кроме того, по его же собственным словам, его особо интересовали книги по медицине, от трактатов Альбрехта фон Галлера169 и Хермана Бурхаве170 до таких популярных брошюр Самюэля-Огюста Тиссо, как «Трактат об эпилепсии» (Traité d’ épilepsie), «О здоровье литераторов» (De la santé des gens de lettres), «Онанизм» (L’ Onanisme) и «Советы народу о здоровье» (Avis au peuple sur sa santé). Самая неожиданная книга, заказанная Фонтанелем, – это историческая пьеса Барнабе-Фирмьяна дю Розуа «Генрих IV, лирическая драма» (Henri IV, drame lyrique), которая прочих книготорговцев не интересовала совершенно. Как и многие другие, Фонтанель ценил труды таких классиков, как Эразм, Сервантес, Лафонтен и Мольер. А еще он заказывал самого разного толка протестантскую литературу, брошюры по педагогике, исторические сочинения и такие романы, как «Злоключения непостоянства» (Les Malheurs de l’ inconstance) Клода-Жозефа Дора или «Испытания чувства» Бакюляра д’ Арно.

Благодаря открытому Фонтанелем cabinet littéraire эти книги могли обращаться в Монпелье достаточно широко. К несчастью, он не оставил описания того, как именно функционировала его библиотека и какого рода публика ею пользовалась. Представляешь себе офицеров из местного гарнизона, чиновников из интендантства и священников из кафедрального собора, которые разглядывают полки в магазине Фонтанеля, перебирают гравюры в папках и обмениваются замечаниями о последних изданиях Вольтера и Руссо. Фаварже, зайдя к Фонтанелю, вполне мог попасть именно в такую компанию, пусть даже он ничего и не пишет о царившей в магазине атмосфере. Сам Фонтанель красноречием не отличался, а когда позволял себе наблюдения обобщающего характера, получались трюизмы, обычные для всех – почти без исключения – владельцев маленьких книжных лавок. «Времена нынче трудные», – восклицает он в одном из писем. «Я тружусь для того, чтобы зарабатывать деньги, а не для того, чтобы их терять», – в другом.

У Фаварже было много случаев послушать различные вариации на эти темы, и в особенности во время его следующей остановки, в Марселе, где он стал свидетелем конфликта, очень похожего на тот, что тянулся между Риго и Фонтанелем в Монпелье. Общий принцип построения профессиональной среды в больших провинциальных центрах постепенно становился очевиден: везде, куда бы ни приезжал Фаварже, он обнаруживал одного или двух солидных книготорговцев в центре торговой сети и нескольких мелких розничных торговцев, отчаянно боровшихся за жизнь по ее краям.