Анатолий Трушкин

Честь мундира

Киллер Санек, по прозвищу Беспредел, снял девку, рассчитался с сутенером, сошел с тротуара на проезжую часть голоснуть машину.

Невалютная, простенькая, чуть подслеповатая проститутка по прозвищу Судьба, равнодушно жевала жвачку, изредка непроизвольно виляла задом.

Было сумеречно, накрапывал мелкий, противный дождик. Из сумерек выродился бледнопоганистый, косорылый, ущербный малый по прозвищу Рубль, подошел к сутенеру, приставил ему к горлу нож. потребовал деньги.

— А чего такое? — гнусаво спросил вечно простуженный сутенер Вова с нехитрым прозвищем Триппер. — Кто это? Своих не грабить.

— А где свои? — не понял Рубль. — Ты не свой. Ты хуже мокрушника. Тех, сволочей, нанимают хоть, а ты сам, гнида.

Услышав про сволочей-мокрушников. Беспредел легко и бесшумно подскочил к Рублю, ткнул ему в спину пистолет, сказал:

— Ты на кого тянешь, проститутка?

Стало тихо. Судьба прекратила жевать жвачку, раз, другой вильнула задом, потом сказала:

— При чем здесь проститутки? Ты говори, да не заговаривайся. Я на свои живу.

— Не в этом суть! — отрезал Беспредел.

— Страну позорите, — пояснил Рубль.

— Чем позорим, чем? — просипел Триппер. — Я что, убил кого-то?

— Ну я убил, — наступил на Триппера Беспредел. — Я — санитар! От меня польза людям.

— А я?! — удивился Рубль. — Я не помогаю людям? Я им, может, последняя радость.

— А я людям не последняя радость? — обиделся Триппер. — Я-то им самая последняя радость.

— Хватит вам! — оборвала всех Судьба. — Устроили базар. Ото всех нас людям радость. Помогаем чем можем.

— Угощаю всех! — неожиданно даже для себя выкрикнул Триппер.

— Я угощаю, — сказал Беспредел. — Где ресторан?

— Надоели рестораны, — сказала Судьба. — Едем ко мне, поедим домашненького.

ТЬрмознули частника. Заехали в Смоленский гастроном, затарились спиртным.

— Теперь в Кунцево, — обернулась к водителю Судьба. — Быстро довезешь, премию получишь.

— Щас он домчит! — поручился за водителя ободрившийся Триппер. — Свой мужик! Не профессор, не языком молотит.

Водитель благодарно оскалил лошадиные зубы и наддал газа.

— От профессоров толка мало, — чтобы не угас разговор, знающе сказала проститутка.

— Да никакого! — сказал киллер. — Их никто и не заказывает.

— Какая же от них людям польза? — поинтересовался сутенер.

Никто не ответил — никто не знал.

Приехали. Вышли… В машине, не смотря на удавшийся извоз, понуро сидел водитель.

— Что же ты… не постоял за честь мундира? — спросил он и взглянул в зеркальце.

Из зеркальца на него с упреком смотрел Лев Николаевич Тургенев, профессор института мозга… по прозвищу Лошадь Пржевальского.