Анатолий Трушкин

Письмо Прасковьи Алексеевны Тютеревой, жительницы села Большие Прудищи, жене президента США Рональда Рейгана

Вы уж извините, не знаю, как вас по батюшке, спрашивала на почте, там тоже никто не знает.

А пишу я вам неспроста, а потому что Василий мой стал сам не свой, а с месяц назад пришел домой сильно выпивши, что за ним не водится. Пришел он сильно выпивши и говорит: «Прасковья, худые дела. Рональд-президент с ястребами затевают устроить мировую войну. С того я и сорвался».

Меня, не поверишь, как кипятком обдало. Чего уж нам такого делить-то? Че уж друг на друга зря щериться? Пустое это дело. Я тебе так скажу, наши мужики первыми драку ни за что не начнут. Но, конечно, довелись им на стороне где схлестнуться с ястребами, хорошим не кончится, схлопочут и те, и другие суток по пятнадцать.

Мой про твоего спокойно слышать не может, сразу у него волосы дыбом, глаза косить начинают, и не поймешь, куда он ими смотрит. Никогда я его таким не видала. И, может, грех это, но ночью спать с ним стала бояться.

И вот я думаю, ты будешь со мною согласная, надо нам с тобою как-то все улаживать. Давай уж постараемся с тобою.

Зачем опять война и такие страдания? Так уж позарез никому этого не нужно.

Не хочу твоего зря хаить, но, может, его кто подзуживает, может, связался с дурной компанией. Тем более тебе надо постараться.

Только ты на рожон не лезь, мужики этого не любят. Скажет: «Молчи, дура, не твоего ума дело». И только все испортишь.

А ты вот как сделай. Вот в субботу пришли с ним из бани, поставь ему четвертинку. Бог с ней, раз уж им это слаще меда. Теперь видишь, развезло его чуть-чуть, подсядь поближе, прижмись всей массою, чтобы у него в глазах поплыло. Ну, как мы все делаем, когда детишкам либо самой что-то купить надо. И тут начни издалека: «Что за компания у тебя такая, одни ястребы? Не нравятся они мне до смерти. Ты ведь семейный человек, в коллективе тебя уважают. Не водился бы ты с ними, ведь шпана шпаной».

Конечно, он не сразу все в толк возьмет и, может статься, после вина и бани начнет приставать к тебе. Уж ты не пожалей себя ради общего-то дела. А только выдалась свободная минутка, ты опять за свое, дескать: «Странно мне, сколько уж русских воевали и Наполеон, и Гитлер, а конец один — сдохли все, — дескать, хватит тебе, Рональд, стервенеть-то, что уж ты, как с цепи сорвался, давай замиряться с русскими. Они люди хорошие, на чужое не зарятся. Мы. слава богу, тоже не бедствуем. Что уж нам от добра добра-то искать? Как бы еще самим боком не вышло. Ведь они могут нам и фонаря под глаз поставить».

Глядишь, таким манером он и образумится. Я тут со своей стороны баб подговорю, чтобы мужикам послабление дали. Лаской мы все вместе больше добьемся, ты уж не сомневайся.

Ведь начнись война, детей наших же поуничтожает. А разве это дело, чтобы родители своих детей переживали?

Я тебе в письмо вкладаю открытку с обратным адресом, чтобы ты не тратилась. Напиши, как у тебя заладится с Рональдом, а то я буду очень беспокоиться.

Щас весна, послать вам нечего, а осенью жди меда гречишного, грибов сушеных и соленых. И приглашаю в гости, когда вам будет удобно, когда у вас с Рональдом отпуск совпадает.

Приезжайте с детьми, места всем хватит, у нас хоть не Белый дом, но тоже изба просторная. Приезжай, не задумывайся. Я рецепты знаю и от колик в животе, и когда ноги сводит, и от нервных заболеваний. Они тебе сгодятся. Ты мне тоже какие-нибудь американские секреты откроешь. Мало ли что, надо помогать друг дружке.

Щас мне на вечернюю работу пора бежать, у нас с дисциплиной теперь строго и давно бы пора. Пока прощаюсь с тобой. Прасковья Тютерева.

А еще тебе шлют привет: Авдотья-вдова, Лукерья, что в войну трех сыновей потеряла, другая Авдотья, у которой муж уж после войны от ран умер, Маня-заика, у нее на глазах родителей расстреляли, Феня с Малых Прудищ, вот она передо мной сидит, так в девках и осталась, мужиков-то на всех не хватало. Шлют они тебе привет, а ты уж постарайся в моей просьбе, не то какие мы на этом свете матери, если допустим до убийства детей, своих ли, чужих ли? Они все наши дети, мы все — их матери.