Шрам

* * *

Когда мы подходим к городу, Фетерстоун ещё спит.

На бледно-розовом небе алеет рассвет. Мел поднимается на холм, на вершине которого всегда горит огонь. С каждым её шагом в ведре плещется вода. Почти у самого костра Мел оборачивается и бросает взгляд на город. Она стоит, крепко упершись в землю, держа в руке ведро с водой, а за её спиной яростно пылает негасимое пламя. Мел сейчас будто огненное божество, предостерегающее и вершащее суд.

Страж, хранитель ночного костра, приближается было к Мел, но, увидев её метки, убегает вниз по склону, в город. В огненном зареве рисунки на коже Мел рассказывают историю Сейнтстоуна. Тёмные линии чернил будто расплавленный металл, из которого выкуют оружие, будто серебро в плавильном тигеле. Как война и как мир.

Вместо разъярённой толпы, которую я уже видела в своём воображении, из города медленно выбираются одинокие любопытствующие и молча останавливаются у подножия холма, не сводя насторожённых глаз с Мел и с нас с Оскаром.

В первый ряд протискиваются дети.

А Мел времени не теряет. Не стоит на холме, дожидаясь зрителей. Она занята делом. Поставив ведро с водой на землю, рассказчица вытряхивает из заплечного мешка собранные веточки и строит из них небольшие пирамидки. Вскоре рядом с ней на земле вырастают попарно сложенные кучки веток, будто терпеливо чего-то ожидающие.

Любопытные голодные ребятишки подбираются ближе. К лицам с метками они успели привыкнуть, однако сейчас им предлагают кое-что новое – развлечение, и малыши, затаив дыхание, ждут, что же будет.

Не говоря ни слова, не глядя на обращённые к ней детские лица, Мел вынимает из костра ветку, а свободной рукой наполняет фляжку водой из ведра. Она медленно обходит сложенные из веток пирамидки: одну в каждой паре поджигает пылающим концом ветки, а другую поливает из фляжки. Горки одна за другой рассыпаются, и дети вскрикивают то весело, то разочарованно, встревоженные тем, как упорно Мел разрушает только что построенное.

Придвинувшиеся ближе родители с недоверием смотрят на отмеченную незнакомку, которая играет с огнём, – они тоже не в силах оторвать глаз от размеренного танца огня и воды в её руках.

Мел описывает ещё один круг, растаптывая крошечные костры и раскидывая кучки мокрых грязных веток. Дети не знают, присоединиться ли к разрушительнице или пожаловаться на неё родителям, маленькие зрители с осуждением кривят губы, однако никто не решается остановить странное действо.

На холме уже собрался почти весь город. Вот и Сана: она стоит в последних рядах. Руки скрещены на груди, голова чуть склонена набок, плечи развёрнуты – она будто бы говорит своим видом: «Я уверена в себе, я лидер, неважно, кто приходит в город, главная здесь всё равно я!» О да, жители послушаются Сану, а она вполне может отдать приказ наброситься на Мел. При взгляде на Сану у меня мороз бежит по коже, и я лишь надеюсь, что Мел действительно знает, во что ввязалась.

Рассказчица тем временем положила горящую ветку обратно в костёр, вытряхнула из мешка оставшиеся там тонкие веточки, гораздо длиннее предыдущих, и опять принялась строить. Она сложила две пирамидки, или конуса, совсем рядом друг с другом и оглядела собравшихся, будто впервые их заметив. Мел распрямляет плечи, поднимает голову, стряхнув со лба рыжие завитки, и начинает рассказывать:

– Давным-давно жили на свете два друга, и построили они свои дома совсем рядом. – Мел аккуратно поправляет палочки, из которых сложены домики, внося последние штрихи. – «Мы теперь соседи!» – радостно воскликнули друзья, счастливые и довольные.

Дети, улыбаясь, переглядываются: маленькие зрители явно рады, что успели на нежданное представление.

– Но однажды – и то был страшный день – налетел ужасный ураган. – Глаза Мел сверкают, и дети взвизгивают от страха и удовольствия: всем нравятся страшные истории. – И в тот страшный день молния ударила в один из домов. – Подражая грохоту грома и треску молнии, Мел снова берёт из костра длинную палку с пламенем на конце и касается ею верхушки правого домика.

Огонь лижет сухие ветки, и один из маленьких зрителей не выдерживает:

– Нет! – охает он, глядя на охватывающее «домик» пламя.

– И в тот ужасный день пошёл сильный дождь, и вода затопила второй дом. – Мел выплёскивает остатки воды из ведра на второй домик, и он тут же падает, а вода бежит дальше, дети расступаются, чтобы не замочить ноги, и провожают взглядами тонкие прутики, которые застревают в траве. Один малыш, поймав веточку, возвращает её Мел, как будто из неё можно заново построить дом.

Мел опускает голову, и зрители вслед за ней тоже смотрят на землю: с одной стороны от рассказчицы – горка обуглившихся веток, а с другой – лужица, в которой плавает одинокий прутик. Дети подозрительно рассматривают Мел, в их глазах мелькает гнев. Где же счастливый конец? Или история ещё не окончена? Поднявшийся было гвалт мгновенно стихает, стоит Мел заговорить:

– В тот страшный день огонь разрушил дом одного из друзей, а вода – дом другого. И с тех пор они дали клятву – каждый свою. Тот, чей дом сгорел дотла от удара молнии, поклялся, что никогда не подпустит огонь к своему жилищу или к себе. А тот, чей дом смыло водой, поклялся, что не подпустит ни к себе, ни к своей хижине воду. Каждый из них был твёрдо уверен в своей правоте. «Огонь разрушает», – говорил один. «Вода несёт смерть», – вторил ему другой. В одном они были согласны: «Теперь с нами ничего не случится».

Дети поднимают руки, подпрыгивают на месте, им не терпится подсказать, как правильно закончить историю, однако Мел продолжает сама:

– Вскоре друзья заболели. Один мучился от жажды. Едва ворочая распухшим языком, он упрямо твердил: «Ни капли воды не будет в моём доме». Другой умирал от голода. На столе перед ним лежали мясо и картофель, но он кричал: «Не будет в моём доме огня!», и мясо протухло, а картофелины сгнили.

Мне на память вдруг приходит странный сон, в котором я видела сестёр в разных домиках, и у каждой было нечто, необходимое другой. Я знаю, чем должна окончиться эта история.

Мел поднимает из лужи палочку и смешивает ею жидкую грязь и угли, превращая остатки двух домиков в этакий пирог – получается ком грязи.

– И они оба упали замертво.

Мел выпускает из рук палочку и пожимает плечами.

Толпа молча смотрит на рассказчицу, даже дети не издают ни звука. Однако в их взглядах я читаю удивление: всё не так, у истории должен быть другой конец.