Триллион долларов. В погоне за мечтой

Джон провел руками по лицу.

– Любой мелкий ремесленник должен платить налоги. Мой отец должен платить налоги. По какому праву я должен считать себя исключением?

Маккейн сильно откинулся в кресле, сложил пальцы рук и оперся на них подбородком, задумчиво разглядывая Джона.

– Можно посмотреть на это с разных сторон, – наконец произнес он. – Вы предприниматель. Вы один из крупнейших работодателей в мире. Вы обеспечиваете половину планеты товарами ежедневного спроса. Вы делаете то, чего не в состоянии сделать ни одно правительство. Так что, если спросите мое мнение, я не понимаю, почему вы должны ко всему прочему платить еще и налоги.

– Набег продолжается! – возвестил, входя в его офис, Маккейн.

Они несколько недель путешествовали по всему миру и теперь снова ненадолго остановились в Лондоне, и снова стало казаться, будто в здании работает ураган.

Недавно они провели многочасовые переговоры с фирмами Восточной Европы, Ближнего Востока и Африки, посетили фабричные залы, иногда напоминавшие музеи или мрачные подземелья, полные рабов, видели покрытые налетом трубы сточных вод, из которых беспрепятственно сливалась в реки вонючая пенящаяся жижа, бродили по маслянистой тине и запущенным свалкам, всегда в сопровождении членов правления или директоров, которым нужна была финансовая поддержка.

– Сирийцы потребовали, чтобы мы отказались от инвестиций в Израиле, – рассказывал он Джону за скромным обедом, который они привыкли поглощать за столом переговоров, практически на ходу. – А правительство Израиля захотело, чтобы мы не инвестировали в Сирию. Я обоим сказал: послушайте, если будете так себя вести, я не стану инвестировать ни в кого из вас. И они вдруг примолкли.

– Хороший урок, – заметил Джон, все еще поражаясь вложенной в его руки власти.

– Кстати, за строительство фабрики по производству микрочипов в Болгарии мы получаем государственную дотацию в размере трехсот миллионов долларов. Кроме того, на протяжении первых пяти лет государство несет девяносто процентов возможных издержек. Которые нам, конечно же, предстоят.

Джон замер.

– У нас что, деньги закончились?

– Не нужно делать такое испуганное лицо, Джон. У нас денег больше, чем когда-либо прежде. Можете пойти к нашим валютчикам и посмотреть, как они их преумножают.

– А зачем нам тогда государственная дотация?

Маккейн отложил в сторону вилку.

– Как я уже говорил вам во время нашей первой встречи: триллиона долларов не хватит, чтобы купить весь мир. Поэтому мы должны, насколько это возможно, контролировать как можно больше чужих денег. И таким образом мы это и делаем. Каждый доллар, который даст нам болгарское правительство, оно не может потратить иначе. Оно ослабнет, мы станем сильнее. А поскольку мы станем сильнее, то во время следующей сделки сможем выторговать еще больше – и так далее. Бесконечный винт.

– Понимаю. – Узнавая о подобных трюках и маневрах, Джон испытывал неприятное чувство, хоть и пытался принять тот факт, что таковы условия властных игр. – Но какой толк правительству от того, что мы инвестируем в его страну, если в действительности оно практически все оплачивает само?

– Потому что я убедил их, – сказал Маккейн, – хотя они и так понимали, что мы можем построить такую фабрику с равным успехом и в Румынии, и в Венгрии, однако таким образом мы обеспечиваем им рекламу среди других инвесторов. Таков девиз: там, где инвестирует «Фонтанелли энтерпрайзис», могут попробовать и другие. – Он покачал головой и саркастически рассмеялся. – Знаете, мне нравится такая ситуация, когда эти главы правительств, со всеми их дворцами, титулами, вообще всей помпезностью становятся словно воск в моих руках. Когда они смотрят на меня, я вижу, как до них вдруг доходит, кто здесь главный. Что вся их власть – лишь карнавальный костюм для народа. Нет правительств, Джон, есть только люди на постах. Некоторые из них настолько тупы, что им можно говорить все, что угодно. Остальные хотят быть избранными на второй срок, и для этого новые рабочие места важнее, чем сбалансированный бюджет.

– Настало время вам узнать тайну чудесного преумножения денег, – некоторое время спустя заявил Маккейн и насмешливо добавил: – Поскольку недавно вы переживали, что нам может их не хватить.

Джону вспомнился Марвин, который в старые добрые времена увлекался подозрительными идеями обогащения и то и дело пытался подсадить его на «письма счастья» или другие подобные игры. Он заверил собеседника, что внимательно его слушает, но ничего особенного не ожидал.

– Для начала, – пояснил Маккейн, – мы основываем новую акционерную компанию. Назовем ее, скажем, «Фонтанелли пауэр». Коммерческая цель – торговля электроэнергией. В Европе самое позднее через четыре года либерализируется энергетический рынок, так что речь идет о довольно перспективной отрасли. В качестве капитала привнесем наши различные электростанции. Так что затем они будут принадлежать «Фонтанелли пауэр», акции которой в свою очередь будут принадлежать «Фонтанелли энтерпрайзис», поэтому в отношениях собственности де-факто ничего не меняется.

Основание «Фонтанелли пауэр лимитед» оказалось делом простым и произошло через несколько дней. В принципе, ничего больше не произошло, кроме того, что маленькая часть существующей фирмы отделилась и получила новое название. И собственную печать, разработанную недорого нью-йоркским рекламным агентством, в котором имела долю фирма «Фонтанелли энтерпрайзис».

– Теперь шаг второй. Мы объявляем, что «Фонтанелли пауэр» будет выставлена на биржевых торгах. Это довольно затратно, поскольку необходимо выполнить все правовые предписания, и в первую очередь, прежде чем выставлять фирму на биржевые торги, к ней необходимо пробудить интерес вкладчиков. Что с учетом имени Фонтанелли не должно стать проблемой.

Правовую сторону дела уладили адвокаты фирмы, и на совещаниях стали звучать такие слова как «биржевой проект» и «новый выпуск акций», которых Джон не понимал, но украдкой записывал, чтобы потом почитать насчет их взаимосвязи. Рекламное агентство разработало кампанию, которую впоследствии не понадобилось проводить, поскольку уже благодаря одному только упоминанию в газетах появился огромный интерес к акциям «Фонтанелли пауэр».

– Мы выбросим на рынок только небольшую часть акций. Скажем, пятнадцать процентов. Поскольку таким образом акции будут преувеличены…

– Что-что? – переспросил Джон, уже довольно сильно раздраженный из-за того, что был вынужден выслушивать китайскую биржевую грамоту.

Маккейн снова принял вид учителя.

– Появится больше предложений покупки, чем собственно акций в продаже. Мы будем распределять акции при помощи жребия, что вызовет еще большее желание купить их у тех, кто уйдет ни с чем. Смотрите.

В итоге цена за акцию установилась на уровне 28 долларов. Уже в конце первого дня курс поднялся до 59 долларов, а через неделю – остановился на 103.

– Вы видели, что произошло? Мы все еще владеем 85 процентами «Фонтанелли пауэр» – но эти 85 процентов стоят больше, чем вся фирма до выхода на биржу. Наше вложенное состояние, таким образом, пусть только на бумаге, но совершенно легально, по всем правилам игры на бирже, увеличилось втрое за неделю.

Все это показалось Джону нереальным.

– И теперь мы будем продавать все? – попытался угадать он.

– А вот и нет. Это самое странное: в тот момент, когда мы выбросим на рынок остальные акции, предложение превысит спрос и, как следствие, собьет цену.

– Значит, эти деньги – всего лишь иллюзия?

– Что такое иллюзия? Ваш триллион долларов существует только в форме электронных импульсов в компьютерах банков. Ни один из этих банков не оказался бы в состоянии выдать вам всю сумму наличными.

– Но какая польза нам от того, что фирма стоит втрое больше, чем на прошлой неделе, если мы не можем обратить ее стоимость в деньги?

Маккейн лукаво улыбнулся.

– Очень просто. До сих пор мы покупали фирмы и платили за это деньги. Теперь мы можем поглощать фирмы, предлагая взамен акции «Фонтанелли пауэр». Нужно только следить за тем, чтобы сохранить пятьдесят один процент, тогда и контроль останется за нами. Если разобраться, этот маневр дает нам возможность завладевать фирмами при помощи денег, которых вообще не существует.

Джону потребовалось объяснить это еще раз, а потом еще раз с помощью рисунка в блокноте, прежде чем он понял, что на самом деле все работает именно так, как он догадался с самого сначала, но не мог поверить.

– Это и правда работает, – наконец признал он.

– Нравится? Как будто кто-то выдумал правила специально для нас, – заметил Маккейн. На лице его читалась неприкрытая уверенность в победе, когда он добавил: – А будет еще лучше.

– Еще лучше?

– Намного лучше. Следующим шагом будет основание банка.

Почти ровно через год со дня основания «Фонтанелли энтерпрайзис» произошло слияние нескольких банков, которые предварительно скупил Маккейн в средиземноморском регионе, под эгидой «Банко Фонтанелли ди Фиренце» – крупнейшего частного банка в мире с главным офисом во Флоренции.

Поскольку имя Фонтанелли в сознании общественности приравнивалось к невероятной сумме в один триллион долларов, это сообщение было понято превратно, будто бы «Банко Фонтанелли» является крупнейшим банком в мире. На самом деле это было не так, более того, на момент основания он находился примерно на четырехсотом месте. Джон Фонтанелли разместил в своем банке довольно скромный счет, по крайней мере, по сравнению со счетами в крупных американских и японских банках. Поскольку «Банко Фонтанелли», будучи частным, подлежал только ограниченной обязанности документального подтверждения финансового положения, это обстоятельство так никогда и не стало достоянием общественности; «человек с улицы» исходил из того, что банк Фонтанелли располагает более чем триллионом долларов.

К такому сильному с финансовой точки зрения банковскому учреждению автоматически испытывали доверие, и, поскольку «Банко Фонтанелли» к открытию мог преподнести довольно интересные условия, многие крупные вкладчики решили сменить банк. Всего несколько недель спустя «Банко Фонтанелли ди Фиренце» занимал сто тридцатую позицию и продолжал подниматься выше по списку.

– Мы станем крупнейшим банком мира, – уверенно пророчествовал Маккейн, – и все это с помощью денег других людей.

– Зачем нам нужен банк? – поинтересовался Джон.

– Чтобы контролировать деньги, – ответил Маккейн, не отводя взгляда от бумаг, изучением которых занимался.

Их самолет направлялся во Флоренцию, пролетая над сверкающим синим Средиземным морем, над которым плыли крошечные, словно игрушечные, облака. Они примут участие в заседании совета правления и во второй половине дня будут в Лондоне, как раз вовремя, чтобы пожелать всего наилучшего Марко, который женился в тот день.

– Но как банк может контролировать деньги других людей? Я имею в виду, ведь владелец счета может в любой момент снять деньги и сделать с ними все, что угодно?