«Желтая смерть»

Глава 13

— Думаю, что наш генштаб допустил ошибку в планировании войны, исправлять которую придется нам, Владислав Наполеонович, — склонившийся над картой Ренненкампф провел карандашом черту.

— На Краков нужно нанести мощный удар, связав боем всю группу Куммера — там три пехотных и одна кавалерийская дивизия, если судить по плану развертывания. Однако на польском «балконе» нужно было развернуть целый фронт от Сандомира до Ченстохово. И двумя армиями охватить левый фланг австрияков, к тому же посмотрите какой удобный момент для возможного окружения. Нам навстречу идет 8-я армия генерала Брусилова из Подолии, а в ее составе два кавалерийских корпуса — Мищенко и Самсонова. Прекрасная возможность осуществить конные прорывы по флангам и отсечь сразу четыре вражеские армии от Карпатских перевалов.

— То по недостатку сил, Павел Карлович. Ведь хотели по программе развернуть 32 новых пехотных полка, а это четыре корпуса, которые и составили бы целую армию, о которой вы думаете, — усмехнулся начальник штаба. — Но увеличить численность кадровых частей для нас гораздо нужнее, ведь в этом случае сроки мобилизации будут значительно уменьшены. К тому же резервисты составят четверть личного состава наших войск, а не треть, что значительно повысит боеспособность.

— Да понимаю, только мне, как командующему, хотелось бы всего и побольше, причем сразу, а не потом — хмыкнул Ренненкампф, продолжая внимательно смотреть на карту. Он словно пытался найти в стрелках и овалах ответ на мучавшие его вопросы. Западный фронт должен был развернут по окончании мобилизации, когда из тыла на фронт будут двинуты дублирующие корпуса, укомплектованные резервистами. Но это будет только через месяц, к началу сентября, никак не раньше.

К этому времени кадровая армия хотя и понесет значительные потери, но будет способна активно действовать и дальше. Ведь в каждой дивизии на фронте уже создаются запасные батальоны, из которых во время боев будут пополнять части практически беспрерывно. А последующее удвоение соединений на фронте за счет войск 2-й линии, развернутой по окончании мобилизации, позволит продолжить боевые действия с размахом, и относительно долго, пока не зарядят ноябрьские дожди и не раскиснут дороги.

— В первой половине осени, еще теплой, решится исход войны, Владислав Наполеонович. Если нам удастся разгромить австрийцев, то оставшись без союзника, кайзер, если он будет пребывать в здравом уме, уже охотно пойдет на перемирие с нами.

— Если только Париж в сентябре не будет захвачен…

— Этого не произойдет, — уверенно произнес Ренненкампф, прекрасно зная, чем завершилось выполнение для немцев пресловутого плана фельдмаршала Альфреда Шлиффена. Тем более в нынешней ситуации, когда великий князь Николай Николаевич нашел действенное средство сорвать все замыслы германцев в самом начале — нанести превентивный удар по Силезии, вместо Восточной Пруссии, как было в покинутой им реальности.

Сейчас Северо-Западный фронт не имел наступательных задач с решающими действиями — 1-я армия генерала Эверта и 2-я армия генерала Плеве должны были только демонстрировать «намерения», но всячески укреплять оборону по линии рек Неман и Бобр, опираясь на крепости Ковно, Осовец и Новогеоргиевск, с их гарнизонами. Да и сами армии были откровенно слабые — всего из трех армейских корпусов каждая, причем полки в них содержались по «нормальному», вернее, «ослабленному» прежнему штату.

Регулярной кавалерии насчитывалось всего две дивизии, да три дивизии казаков — именно на последние и выпала задача вести активный поиск на вражеской территории, демонстрируя «самое решительное наступление».

Задача фронта генерала Жилинского была проста, как железный лом — не дать восточно-прусской группировке перебросить подкрепления в Силезию, и быть готовыми отразить вражеское наступление на Варшаву с севера, и тем самым нейтрализовать возможную активность врага. Однако это предполагаемое наступление совершенно не тревожило русское командование, потому что в любой момент 1-ю и 2-ю армию можно было усилить прибывающими на Западный ТВД внушительными подкреплениями.

Главный удар наносился исключительно по Австро-Венгрии — на Галицию, населенную русинами шли четыре армии Юго-Западного фронта генерал-адъютанта Иванова, пользующегося исключительным доверием императора Николая II. Вот здесь все армии имели по четыре армейских корпуса и очень сильную по составу конницу. На нее и уповали больше всего в предвоенных планах — на все кавалерийские и казачьи дивизии, которые вытянулись цепью вдоль границы, возлагались задачи немедленного вторжения на неприятельскую территорию, с целью срыва мобилизации.

С потерями приказано не считаться, даже если они будут серьезными — «беречь» конницу категорически запрещалось, особенно иррегулярную «туземную», хотя все прекрасно понимали, что для последующего «восстановления» потребуется очень долгое время, примерно полгода. Но так зимне-весенний период для того и существует, чтобы привести конные части в порядок в глубоком тылу, пока позиционный фронт будет держать пехота.

Самой сильной армией являлась его отдельная 9-я, которая, по сути, и являлась еще не появившимся «Западным фронтом». Два армейских корпуса, гвардейский и гренадерский со вторыми номерами, и, кроме того, прибудут с Казанского округа на усиление еще два полнокровных армейских корпуса — с дальностью расстояния их мобилизация и переброска затягивались.

В оперативном подчинении находились три конных корпуса генералов Каледина, Келлера и Ромейко-Гурко, сын последнего фельдмаршала не «романовских кровей». Они являлись отдельными и представляли собой фактически конные армии, превосходящие не только по численности армейский корпус, но и в техническом оснащении, и при тройном превосходстве в пулеметах. Три конных дивизии усиливались одной стрелковой дивизией, все части укомплектованы по полному штату, причем с избытком, для восполнения неизбежных потерь.

Только сейчас он стал отчетливо понимать, какую титаническую работу провел «августейший» генерал-инспектор кавалерии. Регулярная кавалерия слишком дорогое удовольствие, содержание коня и всадника выливается в кругленькую сумму. Однако Николай Николаевич значительно, в два раза, увеличил количество полков, не развертывая новых эскадронов. А получив собственную пехоту, дополнительную артиллерию и массу пулеметов, кавалерийские дивизии стали обладать пробивной мощью и достаточной устойчивостью. При этом их число в армии увеличилось с 16 до 18, за счет формирования из сводимых отдельных бригад.

Основной упор генерал-инспектор сделал на иррегулярную конницу, главным образом многочисленную казачью, содержание которой обходилось в два раза дешевле, ведь казаки сами снаряжались на службу. За счет «раздваивания» кадровых полков и вывода их из состава регулярных кавалерийских дивизий, развертывания новых полков из инородцев, которых стали за последние пять лет массово привлекаться на службу «охотниками», удалось сформировать три десятка дивизий. Они состояли из «природных» всадников, отлично державшихся в седлах, воинственных по своей природе, крови и смерти, особенно чужой, не боявшихся совершенно.

И эта была как раз та конница, что должна была навести ужас на неприятеля своими действиями в первые недели войны. Ради этого «звездного часа» и создавалась дивизии, пока вражеские войска не имели в достатке пулеметов. А там они должны были исчезнуть, как тот известный «мавр», выполнив предназначенное дело. Так что никто из генералов жалеть эти дивизии не собирался, впрочем, даже знай о том «туземцы», они бы не отчаялись — Азия всегда живет по своим законам, тем паче война ведется не ради одной смерти, но и богатой добычи…

Атака «туземной» конницы производила на австрийцев и венгерцев сильное психологическое воздействие — все знали, что те в плен никого не берут, и пощады не дают. И ничего тут не поделать — Азия-с!

Но еще больше ужасалось местное население, особенно на вражеских территориях — нажитое добро грабили с неистовой силы, несмотря на приказы командования, которых толком не понимали, не владея русским языком. Но зато все прекрасно знали манящее слово «добыча». Да и у казаков имелось старинное правило — «что на шашку взято, то свято»!