«Желтая смерть»

Глава 46

— Потеря Италии сильно ухудшит положение Антанты в Средиземноморье, государь. На нашем положении это не скажется в той мере, как видится на первый взгляд. Ведь главная угроза Константинополю и занятым проливам исходить будет от Англии, которая всегда была великим недоброжелателем нашей страны, чего тут скрывать. Я уверен, что по окончании войны вопрос о Дарданеллах и Босфоре будет поднят именно в Лондоне, который никогда не смирится с тем, что Черное море стало «русским озером» и вход туда Королевскому флоту навсегда перекрыт.

— Вы правы, Павел Карлович, все требования наших «союзников», — в голосе царя прорезалась едкая ирония, — сводятся лишь к одному — мы должны нести потери ради их блага. Меня это категорически не устраивает, и я был бы рад, что все то, что они уготовили для моей державы, обернулось бы против них самих. Они наши враги, которые в поисках выгоды для себя стараются обречь моих солдат на заклание.

Ренненкампф в последнее время все явственнее видел, что Николай Александрович в общении с ним становится более откровенным, как бы снимая с себя «личину» которую постоянно носил — «недалекого умом» правителя. Но вот в такие часы становилось понятно, кто есть кто — император, прекрасно зная какое будущее уготовано его стране, и ему лично, в Лондоне, Париже и Вашингтоне, стал действовать совершенно иначе, исходя из интересов только одной российской державы. И добился уже немалого — страна сейчас была в куда лучшем положении, чем это было в реальной истории.

Промышленность пока не «нагревалась», военные заказы затронули примерно четверть всех частных предприятий, и эта доля не будет увеличена — ведь жизнь продолжается, и населению нужны товары широкого спроса. Все необходимое для нужд покупалось в «Новом Свете», благо золото не было бездарно профукано в покупках вооружения, по которым «винчестеры» приобретались по цене трех винтовок Мосина, а дрянные пулеметы Кольта шли по стоимости двух казенных «максимов».

Продовольствия было в избытке, «постные дни» в армии и не думали вводить. Это произошло лишь потому, что в каждом крестьянском хозяйстве оставался один-два работника. Мобилизация стала куда равномерной, и легла только на молодые, до тридцати лет, возраста, за счет отмены ряда льгот и переосвидетельствования тех, кто раньше их получил. Также не стали призывать в армию тех, кто трудился на предприятиях и заводах выполнявших военные заказы, а также рудниках и шахтах — но такие работники считались мобилизованными, и любая попытка «забастовки», а значит, преступления в условиях войны, становилась «билетом в окопы».

Да и знаменитых по книгам «земгусар» Ренненкампф не видел, так как ВПК и «зем-горы» не были созданы. Да и царское чиновничество, несмотря на пороки, трудилось куда полезнее, чем вся эта либеральная публика любителей «трескучих фраз», людей «пустого слова», а не «дела». Поступали гораздо проще — помогайте армии напрямую, без создания различных структур, что будут делать это в политических целях, стараясь «раскачать лодку» в интересах «заморских покровителей».

— Если кайзеру достанется итальянский флот, и он сформирует на корабли германские команды, Англии и Франции будет гораздо труднее удержать господство на Средиземном море. А, значит, диктовать в будущем всем народам свои условия и правила. Непримиримая борьба германии с Англией во благо России, ибо если кайзер признает наши интересы, то он будет их соблюдать — без нашей поддержки сломить Британскую империю ему не удастся. А потому я приму тайное предложение Вильгельма и встречусь с принцем Генрихом Прусским в Або. Но может быть и самим кайзером…

Тихо сказанные императором слова оглушили Павла Карловича словно ударом киянки по голове. Из истории он знал, что во время войны кайзер несколько раз предлагал тайно встретиться и урегулировать все вопросы, заключив сепаратный мир. Но император, находясь под сильным влиянием франко-англофильского окружения, не рискнул этого делать, догадываясь, что его ждет в самом скором времени, если он попытается договориться о мирном урегулировании. Но затяжка времени ни к чему хорошему не привела — монарх лишь несколько отстрочил неизбежное.

Взяв парочку минуток на раздумья, старательно прикуривая папиросу, Ренненкампф быстро просчитывал ситуацию, мысленно восхитившись нетривиальным решением проблемы.

— Вы правы, государь. Война нашей державе не нужна. Ее не поддерживает большинство народа. Взятие Константинополя дает «карт-бланш» на любые действия, а заключение скорого мира будут приветствовать. А если будут соблюдены наши интересы…

— Это не будет обсуждаться — что мы заняли, то наше навсегда, — голос царя был тверд. — Старый кайзер Франц заплатит по счетам, которых много накопилось. Но соблюдем приличия, воленс-ноленс. Во всех освобожденных славянских областях пройдут плебисциты под нашим покровительством и наблюдением дипломатов других стран — новомодное слово, как вы видите, подыскали. И пусть местные жители сами решат с кем им жить дальше — под моим скипетром, или под австрийским. А старый Франц может себе получить компенсацию за счет Венето и Ломбардии, да хоть с упразднением Итальянского королевства, — в голосе Николая Николаевича снова прорезалось нескрываемое ехидство. — Пусть даже станет правителем королевства обеих Сицилий — единая Италия не нужна, пусть ее земли станут «яблоком раздора» между Австрией и Францией.

— Вполне себе рабочий вариант, ваше величество — немцы взыщут с бывшего союзника, тут не может быть сомнений.

— Что касается султана, то турки могут возвратить себе Ливию или Египет. Мы возражать не будем, если им только удастся их отвоевать, в чем я сомневаюсь. Но и тогда буду преследовать только наши интересы! И Багдадская железная дорога будет под постоянным нашим контролем! Но все османские земли, населенные православными греками и армянами будут моими, а возможно…

Император словно споткнулся на мысли, не желая ее озвучивать. Потом улыбнулся и тихо произнес:

— Если Италия капитулирует, а к этому все идет, то следует озаботиться ее наследством. Что вы скажите, если войска негуса займут Эритрею?

— Ничего не могу сказать, я не представляю тамошних раскладов. Но думаю стоит послать в Красное море крейсера «Аскольд» и 'Жемчуг — лишними они не будут, если итальянцы вздумают сопротивляться.

— Выясните, кто из наших офицеров и генералов бывал в Абиссинии — негусу потребуются советники. И подумайте, какую помощь мы сможем оказать. Нам будет нужен один порт в Африке, в единственной православной стране, дружественно к нам настроенной!

— Я выполню поручение вашего величества — Михаил Васильевич немедленно отдаст указания, у генерала удивительная память, он знает чуть ли не всех поименно.

— Вот и хорошо, ваше высокопревосходительство, — улыбнулся монарх, и доброжелательно произнес. — Да, я подписал указ — вы, Павел Карлович, и генералы Лечицкий, Брусилов, Иванов, Алексеев, Мищенко, а с ними великий князь Александр Михайлович производитесь в генерал-аншефы. Сергей Михайлович получил чин генерала-фельдцейхмейстера, а Эссен стал генерал-адмиралом. Эти чины будут состоять в первом классе «табели о рангах», и приравнены к фельдмаршалу, как действительный тайный советник 1-го класса равен канцлеру. Отличие в том, что погон у вас с жезлами, а у фельдмаршала и канцлера поверх них будет вышит большой императорский орел. Так что поздравляю вас с производством в столь высокий чин. И жалую за победы на фронте орденом Святого Георгия 1-й степени, и бриллиантовыми знаками к ордену Святого Александра Невского, коим вы раньше награждены. А голубая лента и фельдмаршальский жезл вас будут ожидать позже!

— Если вам потребуется, государь, только прикажите — и я отдам за вас и страну вам вверенную Богом, свою жизнь!

Совсем не по уставу, чуть задрожавшим голосом, ответил Ренненкампф, склонив поседевшую голову перед монархом, которого историки от политики именовали «никчемным»….

Погоны высшего командного состава Российской императорской армии. С двумя звездочками генерал-майор, с тремя генерал-лейтенант. Пустой погон принадлежит «полному» генералу — от инфантерии, кавалерии или артиллерии. А вот последний погон для генерал-фельдмаршала. Но в этой альтернативной истории стал чином генерал-аншефа, упраздненным столетием раньше. А вот канцлер и действительный тайный советник 1-го класса, в отличие от других чиновников, погон вообще не носили, да и зачем — их знали в лицо, немудрено запомнить одну живущую персону. Да и было их в нашей истории совсем немного, гораздо меньше чем фельдмаршалов.