«Желтая смерть»

Глава 22

— Только «молниеносная война» может принести нам успех!

Слово «блицкриг» прозвучало в устах начальника штаба «Передовой армии» генерал-майора Эриха Людендорфа как заклинание. Он сам не ожидал столь стремительного успеха — Льеж был полностью захвачен на третий день после объявления войны России. Германские войска уже утром 2-го августа без боя заняли Люксембург, у которого даже «опереточной» армии не имелось, и ворвались в Льеж, сильнейшую бельгийскую крепость на Маасе. Причем в тот удачный момент, когда бельгийцы даже армию еще не стали мобилизовать, не понимая толком, что еще происходит в мире, а потому ограничившись одними приготовлениями к будущему развертыванию своей вооруженной силы.

Это сильно облегчало будущий успех величайшего по дерзости предприятия — армия маленького государства, появившегося на свет после битвы при Ватерлоо, не могла в своем кадровом составе отразить внезапный удар «сил вторжения». Все шесть пехотных и одна кавалерийская дивизия были разбросаны по всем границам, им требовалось трое суток на мобилизацию и укомплектование до полного штата полевых войск и крепостных гарнизонов. И вот этого драгоценного времени им предоставлять было нельзя, категорически нельзя. Тем более дать им позволить разрушить столь нужную инфраструктуру для продвижения трех германских армий вперед — железные дороги и станции, туннели, мосты и виадуки.

И вот тут требуется блицкриг — стремительная война, «молниеносная», когда противник оказывается не способным адекватно реагировать на быстрое продвижение германских армий. И этот план в своей части разработал именно он, генерал-майор Эрих фон Людендорф, прошлой весной 1913 года назначенный начальником штаба конной группы генерала Марвица. А ведь задача была крайне сложной — как овладеть мощными крепостными фортами Льежа за максимально короткий срок в несколько дней, чтобы открыть продвижение германских армий к Брюсселю, а от столицы Бельгии обходным маневром двинуться на Париж.

Первый вариант напрашивался сам по себе — исключительно «ускоренной атакой» 5–6 пехотных бригад содержащихся по полному штату еще до войны. От Аахена до Льежа меньше 40 километров, один «большой» переход пехоты, которую будут сопровождать тяжелые осадные мортиры, снаряды которых сокрушат бетонные стены и крыши фортов. Но для этого потребуется время, от суток до двух — и бельгийцы успеют провести мобилизацию, и начнут выдвижение своих дивизий к Маасу, мосты через который они успеют взорвать. Это не беда — сопровождающие германскую инфантерию саперы наведут понтонные переправы, и войска без помех пойдут дальше. Вот только проблема в том, что снабжать их станет неимоверно трудно, так как восстановление железнодорожной инфраструктуры займет до месяца круглосуточных и трудоемких работ.

Кайзер, рассмотрев этот план, оставил его как резервный, и неожиданно предложил свой вариант — овладеть Льежем «внезапной диверсией» без выполнения всех предписанных дипломатических сложностей, которые всегда играют на руку обороняющимся — всяких там ультиматумов, меморандумов, и даже формального объявления войны. Наоборот, использовать правовую казуистику, чтобы не было прямого обвинения в развязывании войны. Все просто — «нам нужна дорога, и вы предоставите их нам, причем постфактум — ущерб будет компенсирован позднее за счет побежденной Антанты». А если последует отказ с объявлением войны, то тем хуже для бельгийцев — тогда можно будет отбросить все церемонии.

Людендорф тщательно разработал новый план, восхищаясь гениальным предложением кайзера — с объявлением войны немедленно перебросить железной дорогой к Льежу несколько эшелонов пехоты с обычным вооружением, но без обозов, и с минимумом легкой артиллерии. Поддержку должны были оказать новые блиндированные поезда со 105 мм гаубицами в башнях. Причем эшелоны пойдут после того, как будут захвачены особыми группами егерей пограничные железнодорожные станции с телеграфными аппаратами — и отправлены с них ложные телеграммы, что все обстоит в порядке.

Одновременно с этим границу перейдут конные корпуса — вначале два, к которым за четыре дня добавятся еще три, под общим командованием генерал-инспектора кавалерии Марвица. Это не просто «передовая группа», а самая настоящая «Конная Армия», продвижение которой вглубь Бельгии будет происходить необычайно быстро, так как при ней нет пехоты, которая продвигается исключительно пешком. Каждая кавалерийская дивизия в своих бригадах имеет кроме двух конных полков батальон самокатчиков и пулеметный эскадрон с МГ-08 на повозках. А еще есть штатный егерский батальон и конно-артиллерийский полк, в котором шесть батарей. Корпуса из двух таких дивизий усиливались «подвижной группой», в которую входили два батальона фузилер, перевозимых в кузовах автомобилей, по батальону егерей и самокатчики на велосипедах, саперы. Поддержку оказывали еще один полк конной артиллерии и «кирасирский дивизион» из дюжины блиндированных и вооруженных двумя пулеметами автомобилей с приданными ремонтниками и снабженцами.

Такие кавалерийские корпуса в двадцать тысяч личного состава, как выяснилось на учениях, обладали, в отличие от прежних большой пробивной мощью — ведь на двенадцать полков конницы приходилось такое же число «подвижных» батальонов пехоты с утроенным количеством пушек. И теперь наступило время действия, и «Передовая группа» себя отлично показала.

— Мы их врасплох застали, теперь нужно торопиться, пока не опомнились, — Людендорф был доволен тремя прошедшими сутками войны, которые принесли феноменальный успех. И припомнил с ухмылкой, с каким ошарашенным видом комендант гарнизона, командующий 3-й бельгийской пехотной дивизии, генерал-лейтенант Жерар Леман взирал на германских гренадер, что еще в утренних сумерках ворвались в штаб, где он отдыхал на диване. И был несказанно удивлен, когда прибывший туда на автомобиле Людендорф заявил, что временно разоружает его войска, так как германская армия решила использовать дороги Валлонии для прохода к французской границе. И настоятельно советует не начинать сопротивления, так как такой непродуманный шаг приведет к огромным жертвам среди его немногочисленных подчиненных. И привел самый веский довод — так как Бельгия не успела заявить о своем нейтралитете, то Германия вынуждена обезопасить себя и не допустить участия своего маленького соседа в войне против себя. К которой, вне всякого сомнения, бельгийского короля Альберта будут всячески подталкивать Россия и Франция.

Вчера вечером ситуация окончательно прояснилась, правительства Англии и Франции выступили с ультиматумом, потребовав вывода войск. Но Бельгия сама объявила войну рейху, поступив крайне опрометчиво. И теперь будет платить за все, как и Антанта, и пенять на свою горькую судьбу. Видимо, король Альберт решил, что англичане и французы его поддержат, и действительно сегодня Лондон и Париж объявили рейху войну.

Но поздно — мосты через Маас захвачены, мобилизация вражеской армии во многих местах сорвана. Кавалерийские корпуса рвутся вперед, ведь до Брюсселя меньше ста верст — конница пройдет это расстояние за двое суток. До Антверпена с его крепостными фортами, которые намерены защищать главными силами бельгийской армии сто десять километров — но туда будут направлены резервные корпуса, что с помощью осадной артиллерии принудят врага к капитуляции.

«Конная армия» пойдет дальше на северо-восток, к берегам Ла-Манша, и помешать этому могут только англичане, если успеют высадить в Булони и Дюнкерке свои экспедиционные силы, а еще французская кавалерия, за ней наблюдали с цеппелинов, которые вели воздушную разведку…

Германская кавалерия в своих знаменитых касках. Французы ее хорошо запомнили с войны 1870 года — и смертельно боялись. Ведь времена побед Наполеона Бонапарта остались веком раньше, и с той поры Франция потерпела жуткое поражение, а в августе 1914 года оказалась на грани разгрома.