«Желтая смерть»

Глава 16

— Интересная потеха вскоре начнется — Германия завтра объявит нам войну, но перевозки войск начнутся не на восток, а на запад, будто весь рейхсвер решил интернироваться во Франции. Послезавтра передовые части захватят нейтральный Люксембург, а на четвертый день кайзер объявит войну нейтральной Бельгии. Форты Льежа сокрушат тяжелой артиллерией, и сразу четыре армии начнут лезть в промежуток между Арденскими лесами и голландским Маастрихтом, как тот верблюд через игольное ушко. И это при том, что мосты через Маас бельгийцы успеют взорвать.

Павел Карлович хмыкнул, глядя на карту, и принялся стучать пальцами по столы, выбивая знакомый марш и бормоча себе под нос:

— Принято считать германскую военную машину совершенной, и это так — генералы, офицеры и унтер-офицеры подготовлены великолепно, и что для нас плохо, так то, что немцы подготовили тройной комплект, а у нас едва двойной вышел, а прежде вообще рассчитывали на полуторный. Так что противник серьезный нечета нам, убогим…

Наступила долгая пауза, Ренненкампф закурил, всматриваясь в знакомые очертания, потом нахмурился. Как он хорошо знал, в русско-японскую войну потери от артиллерийского огня составляли четверть от числа убитых и раненых, большинство пострадало от ружейно-пулеметного огня. На этом в русском Генштабе и сделали все расчеты, совершенно обойдя вниманием сравнительно-сопоставительный анализ. Проще говоря, не приняли в расчет, что японская дивизия имела только один артиллерийский полк из двух дивизионов 75 мм пушек, половина из которых была горными, с меньшей огневой производительностью. В то время как германская дивизия имела два артполка, три дивизиона полевых пушек и один дивизион 105 мм гаубиц. А, следовательно, потери от гранат и шрапнели будут составлять не меньше половины, и то по гамбургскому счеты — огневая производительность у немецких орудий чуть больше, чем у японских.

Но это еще не все — в кадровый германский корпус входит дивизион 150 мм гаубиц, снаряд которых вдвое тяжелее русского 122 мм мортирной гранаты, и в шесть раз превышает трехдюймовый снаряд. Проще говоря, вес единовременного огневого залпа германского корпуса равен залпу двух русских корпусов. Вот только воспользоваться таким огромным преимуществом немцы пока не смогут — для этого нужен боевой опыт, которого у них нет. Ведь страна не воевала всерьез почти полвека, и ветеранов войны с французами горстка, и те в генеральских чинах — всем к семидесяти годам подкатывает, а то и побольше выйдет.

Вот эти 25 кадровых корпусов, в составе 50 полевых дивизий, смертельно опасны — но все они, за исключением одного, будут воевать против французов. А вот резервных корпусов на первых порах будет сформировано меньше — примерно 15 по расчетам, или 30 дивизий. Все дело в том, что на 650 кадровых батальонов предполагается развертывание, если судить по документам, примерно 350–360 батальонов. То есть, не все корпуса будут продублированы, и это предельно странно, ведь подготовленного личного состава для них хватает с избытком. В том же ландвере состоит порядка трехсот «официальных» батальонов, их ведь можно перевести дополнительно, там внушительное число солдат и офицеров.

— Странно все это, предельно странно, — пробормотал Павел Карлович, и потянулся за папиросой. Однако его рука зависла над пачкой. Какую-то минуту генерал размышлял, потом бросился перебирать бумаги, и после минутного поиска нашел нужный лист бумаги. Посмотрел на цифры — так и есть, немцы увеличили призывной контингент и число сверхсрочнослужащих на сто тысяч, теперь у них в армии 800 тысяч, а после мобилизации будет примерно два с половиной миллиона.

— Резервные корпуса имеют только по два полка легкой артиллерии на дивизию, а вот гаубиц совсем не значится, ни 105 мм, ни 150 мм. В то время как воевали они против французов хорошо. Что-то мне не верится в эти цифры, вроде «липовой отчетности».

Ренненкампф чуть не прикусил густой ус, поморщился и встав, подошел к шкафу, ухватив бутылку коньяка — чужое тело потребовало дозы, согласно традиции — «кто с утра не пьян, тот не улан».

Хекнув, выпил полстакана крепкой янтарной жидкости, и сразу почувствовал себя намного легче, нервный тремор, что мучил его три дня, потихоньку прошел. Закурил, и неожиданно сообразил, что его мучило.

— «Двойственный союз» напал именно потому, что в Берлине и Вене прекрасно понимали, что промедление будет погибельно — Россия вооружалась, Франция тоже от нее не отставала. Причем, это было в той истории, а в этой «внедренец» начал намного раньше. И как к этому в Берлине отнеслись? Да, несомненно приняли во внимание и увеличение конницы, и наращивание «мускул» в виде пулеметов и артиллерии. И главное — создание резервных корпусов, полностью дублирующих армейские, гренадерские и гвардейские. Заседания в Думе по этому поводу были, пусть и закрытые — но у нас предателей во все времена хватало. Так что знает эту «тайную» цифирь кайзер без всяких сомнений, а генералы его давно контрмеры приняли…

Павел Карлович задумался, он вспомнил, что однажды прочитал, что немцы перед войной имели восемь тысяч станковых пулеметов, вот только в полках были штатные роты из всего шести штук. Он хлопнул себя по лбу и быстро перелистал бумаги, найдя нужную. В штате полковой пулеметной роты, а отнюдь не команды, значилось 133 унтер-офицера при 4 офицерах и девяти повозках, запряженных здоровенными битюгами, а не крестьянскими лошадками. И хрипло, как ворон, рассмеялся:

— На один пулемет двадцать три откормленных пивом с колбасами рыла — даже по нашим раздутым нормам чересчур много. Вот здесь еще шесть пулеметов и спрятано, а потом их неожиданно достанут. Недаром писали, что у немцев неожиданно чуть ли не вдвое с началом войны увеличилось число пулеметов! Вот оно место, где собака зарыта!

Маята окончательно схлынула, стало очевидно, что «цифирь» германцы стараются спрятать. Так и с резервными корпусами — бюрократическая машина у противника работает великолепно и все меры давно подготовлены. Так что в течение следующих десяти дней, как чертик из коробки появятся еще с два дополнительных десятка дивизий резервистов. А вот ландвер мобилизуют чуть позднее, «эрзацы» еще позже. Но вооружение есть для всех, пусть устаревшее, но лучше отечественного. И возьмут его с крепостей — армия наступает, зачем нужны пушки в тылу.

— Хм, с пехотой и артиллерией ясно, а ведь нужна еще конница. С лошадьми в Германии напряженка, но немцы хитрые и всегда найдут способы усилить те места, где они слабы. По «эрзацам», то есть заменителям, они всегда были большие специалисты.

Подумав немного, Павел Карлович вышел из кабинета и пройдя через приемную, вошел в комнату, занятую начальником штаба. Клембовский сидел за столом, нанося какие-то пометки в блокнот.

— Владислав Наполеонович, напомните мне штат егерского батальона германской кавалерийской дивизии?

— Примерно полторы тысячи солдат и офицеров после мобилизации, не меньше. Четыре роты егерей, пулеметная рота, и самокатчики — их тоже полная рота. Врачи с лазаретом, да обозники еще, батальон ведь отдельный.

— Скажите, а что-нибудь необычное в Силезии замечено с транспортом. Повозок на улицах стало больше, или автомобилей, либо мотоциклеток, да хоть самокатов тех же, или велосипедов, как их называют⁈

Клембовский задумался, неожиданно встал, открыл кофр и стал просматривать бумаги. С удивлением посмотрел на Ренненкампфа:

— На велосипедах стали многие кататься, по улицам — клубы открыты. Несколько заводов в прошлом году стали эти самокаты производить в больших количествах. Постойте… Так вы хотите сказать…

Германские самокатчики в бою в августе-сентябре 1914 года — листва еще не осыпалась и луж от осенних дождей нет. Но они не для войны в российской глубинке, и ничего тут не поделать — «рабы» дорог. А с последними у нас век назад было совсем плохо — одни «направления».