«Желтая смерть»

Глава 20

— Была безделица, сейчас начнется настоящее дело!

Командир 3-го кавалерийского корпуса граф Федор Артурович Келлер хищно прищурился, рассматривая выезжающие из-за опушки березовой рощи колонны венгерских гусар, что строились шеренгами для конной атаки. А справа выстраивались длинными полосками на желтом поле драгуны — разглядеть было трудно, но что это именно драгуны, генерал нисколько не сомневался. Два полка вражеской кавалерии — дюжина эскадронов, тогда как в 3-й легкой бригаде его бывшей 10-й кавалерийской дивизии всего семь эскадронов готовились принять встречный бой, как прописано в уставе.

Всего семь против двенадцати, ведь бригада выступила в неполном составе, передав драгунам пулеметный эскадрон без одного взвода с двумя «максимами», и весь конно-саперный эскадрон. А командир Одесского уланского полка полковник Данилов отправил 4-й эскадрон «ездоков», к главным силам дивизии, на прикрытие конного артиллерийского дивизиона, что гвоздил позиции австрийской пехоты, стараясь сбить заслон, что преградил путь к Кракову русской коннице.

Там бой шел чудовищный, грохотало страшно. Обе драгунские бригады, с двумя егерскими батальонами и дивизионной артиллерией, под командованием командира 10-й кавалерийской дивизии генерал-майора Ванновского пытались опрокинуть главные силы австрийской 4-й кавалерийской дивизии генерала Зарембы — два полка конницы 1-й бригады, поддержанных полнокровным пехотным полком с двумя дивизионами артиллерии.

И справа уже доносилась орудийная стрельба — три полка австрийской пехоты сошлись в отчаянном сражении с русской стрелковой бригадой, авангардом 4-й дивизии генерал-майора Деникина, которую перебросили железной дорогой. И выгружались стрелки вечером, когда было только получено сообщение о том, что Германия объявила войну России. И сделали за ночь марш, в два с половиной десятка верст, с ходу вступив в бой.

Вот только вряд ли австрийцы устоят — к вечеру подойдет вторая бригада стрелков, а с фланга зайдет 3-я Оренбургская казачья дивизия, что торопится на рысях к границе, благо из Келец казаки вышли вчера утром. С подходом главных сил корпуса противник будет опрокинут, в этом у командующего не было сомнений.

Осталось только одно — терпеливо дождаться начала заката яркого сейчас солнца, лицезрение которого для многих воинов станет последним. Но что тут поделаешь — война без потерь не бывает!

— Три часа потерпеть можно, — фыркнул Келлер, утерев лоб платком, было довольно жарко — 21 июля по православному календарю, или 2-е августа по европейскому счету. Еще сутки с начала войны с Германией не прошли, но в Петербурге должны объявить войну Австро-Венгерской империи. Если этого столичные сановники не сделали, то выйдет презабавный карамболь, курьез немыслимый. Он, согласно присяге, выполняя приказ генерала от кавалерии Ренненкампфа, начал боевые действия против формально не воюющего против России государства. Но данное наступление предусмотрены предвоенными планами Главного управления Генерального Штаба, и никаких отменяющих приказ распоряжений не поступало.

— К черту казуистику дипломатов, — неожиданно взъярился граф, — австрийцы напали на сербов, германцы на нас — наши враги действуют союзно и согласованно. Пусть потом на «Певчем мосту» наши сановники разбираются, кто первый начал! У меня приказ взять Краков, и я им овладею!

На широкой груди высокого и физически крепкого 57-ми летнего генерала звякнули друг об друга два знака отличия Военного ордена. Федор Артурович получил их за храбрость в боях с турками, тогда еще вольноопределяющимся в рядах лейб-драгунского Московского полка. Затем всю жизнь прослужил в коннице, не обучаясь не только в академиях, но и в военном училище — выдержал экзамен в Тверском юнкерском училище на чин прапорщика. И началась долгая служба строевиком, менялись только полки — Клястицкий гусарский, затем Лубенский, Вознесенский и Харьковский драгунские, которые к счастью снова стали уланскими, пусть только наполовину — вторая так и осталась драгунской. Затем стал командиром Александрийского драгунского в Калише, снова ставшим гусарским. Там на него покушались поляки, от взрыва бомбы получил контузию и сорок осколков в ногу — осталась хромота. Но «гусары смерти», которыми он командовал, гордились им по праву — смелого полковника не запугали польские убийцы.

В 1906 году стал командиром лейб-гвардии Драгунского полка, произведен в генерал-майоры, получил аксельбанты флигель-адъютанта. Спустя три года получил под командование 10-ю кавалерийскую дивизию, которую за два лета вывел в самые лучшие во всей русской кавалерии. И был назначен на корпус — тогда их только начали формировать, успели сколотить до войны, провести маневры.

И вот он на войне — не желая отираться при штабе в Мехове, выступил со «своею» дивизией на Краков, до которого рукой подать — меньше сорока верст. Ночным маршем поспешали и «железные» стрелки Деникина, Антон Иванович словно предчувствовал, что нужно успеть на «смертный пир», и поторопился — оставить свою кавалерию в сражении одних, его стрелки посчитали для себя позором.

Но никто не ожидал, что австрийская кавалерийская и пехотные дивизии встретят наступавшие русские войска на левом берегу Вислы, чуть ли не у самых пограничных столбов, где они пытались занять позиции — только не успели. А предоставлять им время Келлер не собирался — приказал атаковать неприятеля, и сбить его с позиций, используя внезапность. Австрийцы были ошеломлены, несколько передовых рот полностью вырублены в скоротечной атаке. Командир дивизии, 45-ти летний генерал-майор Сергей Петрович Ванновский, сын военного министра, решил охватить неприятельский фланг, выдвинув в обход легкую бригаду, как неоднократно проводилось на учениях. А потому командующий корпусом решил поехать вместе со своими «любимцами» — все старослужащие уланы и гусары только поднимали пики, приветствуя своего «генерала». Федор Артурович не собирался вмешиваться в действия командира бригады, он жаждал увидеть собственными глазами первое конное сражение этой войны.

Как генерал он еще не воевал, не командовал в бою войсками, хотя его двоюродный брат Федор Эдуардович, командуя «Восточным отрядом» был убит разрывом японского снаряда в бою на Янзелинском перевале 1 июля 1904 года, сраженный 36 шрапнельными пулями…

Впереди Келлера выстраивались ровными шеренгами ингерманладские гусары — четыре эскадрона с пиками, пока еще закинутыми за плечо, совершенно безбоязненно готовились пойти на сшибку с вражескими кавалеристами, совершенно не страшась полуторного превосходства врага. Вот только командир полка, а одновременно и бригады, полковник Богородский имел на этот бой свои планы — обе пулеметных команды «мадсенов» заняли позиции впереди, коноводы отводили от них лошадей в тыл. Одно это свидетельствовало о том, что пулеметчики будут драться до конца, и сама мысль о бегстве для них недопустима. Остановить фронтальным или дефиладным огнем из «чертовых балалаек» атаку превосходящих сил вражеской конницы невозможно, однако определенное расстройство в боевые порядки они введут. Но главное — они отвлекут все внимание на себя, тогда как справа в кустах, выйдя далеко вперед, расположились станковые «максимы» единственного пулеметного взвода. Тачанки даже не подъезжали близко, чтобы противник не заметил приготовления, а сами пулеметы хорошо замаскировали.

Конно-артиллерийская батарея бригады расположилась за рощей, невидимая неприятелю, и готовилась открыть огонь шрапнелью по вражеской коннице. Но если в действие вступят вражеские орудия, то подавить их беглым огнем незамедлительно.

— Пошли, хорошо пошли, — казаки конвоя за его спиной зашептались, когда австрийская конница двинулась с места. Келлер всегда носил чекмень Оренбургского казачьего войска, также как Ренненкампф Забайкальского, только цвет лампас был голубым, а не желтым, как у Павла Карловича. И взвод конвоя был из казаков 1-го Оренбургского полка.

Действительно, австрийскими и венгерскими всадниками можно было любоваться — прекрасная выучка, лошади отлично выезжены, подобраны в эскадронах по масти. Можно любоваться, но следует помнить, что это враг, которого следует победить…

Кавалерийский бой 1-й мировой войны в августе четырнадцатого года — никто не хотел уступать. Но только поначалу венгры с австрийцами рвались с русскими в рубку…