«Желтая смерть»

Глава 26

— Государь, разве генерал Жоффр наш главнокомандующий, чтобы там чего-то предписывать или требовать⁈ Прошлый раз мы подстраивались под союзников, которые и погубили империю, старательно сделав все, чтобы развалить страну изнутри, благо имеют большую и влиятельную агентуру. Стоит ли наступать на грабли еще раз?

— Вы правы, Павел Карлович, — царь улыбнулся, вот только гримаса вышла недоброй. — Нас стараются использовать, упирая на то, что предоставили займы и мы им должны. Но сейчас воевать за их интересы я не собираюсь — мне дорога моя страна… и моя семья.

— Тем лучше, государь, тем лучше, — Ренненкампф удивленно посмотрел на монарха, осознав, что тот не шутит, а говорит предельно искренне. Видимо, за все эти годы монарх смог сделать собственные выводы и выйти из-под влияния окружения.

— Им нужна наша помощь? Хорошо, мы ее дадим, но пусть спишут все долги немедленно, а требуемые к возврату заемные суммы возьмут за счет будущих репараций с побежденной нами Германии.

Глаза царя недобро сверкнули. Николай Александрович взял из коробки папиросу и прикурил ее. Потом негромко добавил:

— Тем паче большая часть кредитов ушла на строительство железных дорог в военных целях, и на поставки вооружения — то есть на наше общее дело как союзников. Странно как-то выходит — мы будем воевать, прилагать намного больше усилий, чем наши союзники, проливать кровь наших солдат, и за это еще платить Парижу. Какая-то странная постановка союзного вопроса, вы не находите Павел Карлович⁈

Ренненкампф теперь сидел с ошарашенным видом — такого он никак не ожидал от царя, которого все рисовали как марионетку Антанты. И оправившись от потрясения, тихо произнес:

— Они никогда не согласятся на ваше предложение, государь. Возможно, даже убьют вас при удобном случае.

— Согласятся, — твердо произнес царь, в глазах плескалась суровость. — Им деваться будет некуда, когда немцы подойдут к Парижу. Ротшильды и другие парижские банкиры хорошо умеют считать деньги — Германия с них взыщет такие репарации, что прежняя контрибуция, взятая с них полвека тому назад, будет выглядеть актом милосердия, а наши займы милостыней нищему. К тому же не сам буду делать предложение, слишком много чести — за меня это охотно сделают другие!

Если сказать, что Павла Карловича сейчас поразил столбняк, то это будет наиболее уместное сравнение — он не верил собственным ушам и глазам — перед ним сидел настоящий правитель, на секунду сбросивший «личину миротворца». Может быть, осознав, что он и его семья неизбежно погибнут после поражения от Германии, царь и стал деятельным и предприимчивым повелителем огромной империи.

— Долгая война потребует от нас невероятных усилий, а потому во главе правительства будет поставлен Петр Аркадьевич Столыпин, вполне оправившийся от ранений. А на вас, Павел Карлович, я возложу обязанности своего заместителя, а отнюдь не помощника. Кроме того, я назначаю вас генерал-инспектором кавалерии на место покойного великого князя Николая Николаевича — этот пост самый важный. С подчинением военного министерства — Сухомлинов не справился с обязанностями, я в том сам убедился. Так что присмотритесь и предложите кандидатуру более достойного генерала. Как видите, я вам всецело доверяю в военных делах, де-факто именно вам вручаю судьбу империи… и своей семьи. Вы ведь за этим сюда и «прибыли», генерал — вам и карты в руки!

— Сделаю все, что в моих силах, государь, и даже больше, — охрипшим голосом произнес Ренненкампф — такого варианта развития событий он никак не ожидал, и пока еще пребывал в ступоре. А царь, будто не замечая состояния «пришельца из будущего», вернулся к прежней теме:

— Какие чисто военные перспективы имеет наступление на Восточную Пруссию, кроме излишних потерь в войсках и ничтожности достигнутых результатов, что показало грядущее, генерал⁈

— Никаких, ваше императорское величество, вы сами ответили на требование Жоффра. Нужно сосредоточить втрое больше войск и осадную артиллерию, и то мы не будем наступать, а прогрызать оборону. А немцы без всяких затруднений могут перебрасывать туда войска, в то время как подвоз с нашей стороны ограничен.

— Я рад, что наши мысли совпали, Павел Карлович. Но помочь французам нужно — их преждевременный выход из войны нам категорически не выгоден. Займы — это только одна сторона вопроса, если они пойдут в ней нам навстречу, то их потребуется спасать уже по-настоящему.

— Несомненно, государь, вот только прямой удар ни к чему хорошему не приведет. Но можно действовать опосредованно, вынудив германцев распылять силы. Бить нужно по австрийцам дальше, только увеличить наши силы на Юго-Западном фронте. Если Париж призывает нас к помощи, то представляете, государь, как Вена будет умолять кайзера Вильгельма спасти сразу ее четыре армии. Особенно когда мы наглухо перекроем пути отхода через карпатские перевалы, бросив к ним в прорывы всю конницу, которую имеем, ведь начали подходить «льготные» казачьи дивизии.

— Так-так, — царь развернул карту, а Ренненкампф взял в руки карандаш. — Покажите, что вы придумали!

— Государь, на «польском балконе» нужно развернуть дополнительный фронт, назвать его можно Западным, в составе трех армий — управление 7-й перебросить из Одесского округа, 6-й из Финляндии, в каждой будет по 3–4 резервных при одном армейском корпусе во второй линии. Одно это будет воспринято Германией как неминуемая угроза вторжения, и немцы поневоле начнут снимать корпуса с западного фронта. Да и французы сразу воспрянут духом. Новым армиям надлежит только держать оборону, а их следует укомплектовать исключительно резервными корпусами, что начали прибывать. А вот 9-ю армию сгруппировать на Краковском плацдарме и нанести мощный удар на юг и юго-восток, полностью охватив левый фланг австрийского фронта. Это угроза окружения, государь, спасение от нее заключается либо в немедленной помощи от кайзера, или бегство к карпатским перевалам.

Павел Карлович обвел овалом место сосредоточения его армии, и нарисовал стрелки главных ударов. Ситуация в Галиции изменялась кардинально — теперь из одностороннего обхват шел уже с двух направлений, вырисовывались «Канны», излюбленная мечта германского генералитета.

— И как будет действовать германское командование, на ваш взгляд?

— Вариантов не так и много, государь. Это удар от Силезии всеми силами — там пять корпусов и ландвер, и одновременно на юг из Восточной Пруссии, на Млаву и Новогеоргиевск. Все равно четыре корпуса там фактически бездействуют, лишь укрепляют и совершенствуют оборону. Но может быть и наступление вдоль Вислы — потому там следует развернуть нашу 10-ю армию из двух или трех резервных корпусов. Появление сразу трех армий с формированием фронта заставит немцев тоже развертывать армии, причем не только из ландвера. Будет снято несколько корпусов с французского направления — угрозу от нас следует парировать, иначе снова вторгнется конница и казаки.

— Пожалуй, вы правы, Павел Карлович. Но как я понимаю, прибытие резервных корпусов вы не рассматриваете для усиления наступления?

— Нет, государь. Скажу сразу — сформированные по мобилизации из запасных резервные дивизии в наступлении использовать нельзя, их нужно медленно втягивать в боевую работу, желательно использовать в обороне и на спокойных участках фронта. Их задача одна — держать фронт и дать время для приведения действующих соединений в порядок.

Ренненкампф говорил медленно, очерчивая карандашом места развертывания новых армий.

— Это касается и 1-й со 2-й армиями — кадровые корпуса там лучше заменить резервными, а это позволит нам ударить по австрийцам свежими силами. Просто у Германии сейчас один-единственный союзник, потерять которого немцы не могут даже ценой победы над французами. А «наших союзников» необходимо принудь драться до последней возможности, и вот тут есть средства, чтобы добиться этого, государь!

Инженер Адольф Кегресс знакомит императора Николая II с гусеничными движителями своей конструкции