«Желтая смерть»
Читать книгу "«Желтая смерть»"
Глава 44
— Мы проиграли эту войну, Генрих! Османов отрезали от нас — мы не в состоянии оказать им помощь, а без их сырья нам долго не продержаться. А оставшийся союзник немощен, как пока еще живущий кайзер.
В словах Вильгельма прорезалась горечь — принц Генрих Прусский впервые видел своего старшего брата Вильгельма таким растерянным. Его миссия в Румынию не привела к позитивному результату — король Фердинанд категорически отказался вступать в войну на стороне Германии. Стало ясно, что Гогенцоллерн ведет переговоры с Антантой, желая выступить на ее стороне, вот только до сих пор не сговорились о цене за участие Румынии. Понятно, что в Будапеште спят и видят страну «великой», а для этого требуется самая малость — чтобы Россия отдала Бессарабию, а Австро-Венгрия Трансильванию. И для одной великой державы, и для другой такая уступка неприемлема, хотя англо-французский альянс с удовольствием бы их ослабил — и союзника, и врага.
Поддержка «лоскутной монархии» стала неимоверно тяжелой — ведь туда посылались не только войска, а столь ценные сейчас ресурсы, которых и так недоставало. Две трети всех поступлений одномоментно прекратились с вступлением в войну Италии и Болгарии. Вообще, с южного направления перестало поступать жизненно важное сырье, которое раньше потоком двигалось из Турции, транзитом по железной дороге через Болгарию и Румынию, в обход воюющей Сербии. А там шло многое — медь, хлопок, олово и великолепный кофе-арабика. Без чашечки последнего любой немец чувствовал себя несчастным. Да, из ситуации пытались выйти, найти заменитель — им послужили цикорий, обжаренный ячмень, даже корни одуванчиков. Но в продукт нужно добавлять хотя бы десятую часть настоящего кофе, для лучшего эффекта вкуса и запаха.
Но потеря османской помощи полбеды — проблемы начались от Болгарии и Румынии. Прекратился ввоз столь необходимого продовольствия, шерсти, минералов, и главное — румынской нефти и табака. Уголь в корабельных топках хоть скверная, но замена нефти, но чем компенсировать поставки табака, которого и так не хватало. Нет, эрзац изготавливали из бумаги и сухой травы, пропитывая раствором никотина — благо химики в рейхе отличные. Но солдатам на фронте нужен настоящий табак и кофе — они притупляют чувство страха и голода, у солдата улучшается настроение. Пока есть запасы, но что делать, когда они полностью иссякнут — а этот момент наступит к декабрю, через пять месяцев.
Опасно другое — введенное строгое нормирование продовольствия, которое выдавалось по карточкам, не обеспечивало рабочих нормальным рационом. Выработка за трудовую смену пусть незаметно, но начала снижаться — добавка картофельной муки в хлеб делала его менее пригодным и питательным. Нехватка зерна не позволяла кормить тех же кур — а потому яйца стали редкостью. Подсолнечное масло плохая замена животному, а растительный маргарин не станет свиным шпиком, если на него приклеить новую этикетку. Поголовье скота уменьшалось с каждым месяцем, да и бычки для забоя перестали быть упитанными. Солдату на фронте нужно есть мясо, и каждый день — нормы выдачи снижать тут нельзя.
И будет еще хуже — теперь в Германию будут приходить только редкие торговые суда, счастливчики, что в туманные дни смогут прорваться мимо патрульных британских крейсеров. Закупки всего необходимого для Голландии, Дании, Норвегии и Швеции ограничены союзниками — они пытаются продать Германии хоть что-то, но им самим мало.
Так что морская блокада превратилась в испанскую гарроту — палачи медленно удавливают жертву, время от времени позволяя вздохнуть, наслаждаясь ее мучениями, и давая надежду, что все закончится для несчастного благополучно. Но кайзер с адмиралом не были наивными в политике младенцами, чтобы не понимать, для чего Англии нужен огромный Королевский Флот, который вот уже несколько веков контролировал всю мировую морскую торговлю, демонстрируя везде свой флаг…
— Венские политики так и не поняли, что в сложившейся ситуации нельзя беречь корабли, нужно любым способом переломить ситуацию в нашу пользу. А когда я добился решения, было уже поздно!
Кайзер выругался от бушевавших в душе эмоций. А вот принц Генрих был на диво спокоен, когда заговорил:
— Отправка двух новых линкоров и трех сильнейших броненосцев дали бы временный перевес над русским флотом, и то до осени — у них готовиться войти в строй новый дредноут. Однако следует помнить, Вилли — такая эскадра сильно озадачила бы англичан, и вряд ли они ее выпустили из Адриатики. Шансы на успех чрезвычайно низки…
— Но хоть что-то надо было попытаться сделать, любой риск стоил такого прорыва даже трех кораблей из пяти!
— Не думаю — у турок очень мало угля, даже на «Гебен» не хватало. Сама по себе посылка австрийской эскадры, без нанесения поражения Сербии, не принесла бы перелома в ситуации. А с вступлением в войну Болгарии, и прибытия в эту страну русских дивизий, нужно собрать уже большую армию, и думаю, не одну. Но даже если нам удастся это сделать, то царь уже не отдаст нам победу над сербами — его корабли в Константинополе, и войска никогда уже не уйдут из Босфора, — принц Генрих пожал плечами и внимательно посмотрел на старшего брат, которого хорошо знал с детства.
— Ты сказал, что мы проиграли эту войну, но, тем не менее, не произнес, что нужно просить мира.
— Я не знаю, что «брату» Ники сказал о ходе этой войны его погибший дядя. Прах подери этих англичан — я чувствую, что они стоят за этим убийством, иначе бы нам с тобой было намного проще. Мира с нами не пожелает заключать Антанта, отнюдь не царь — он и сейчас демонстрирует миролюбие. А потому будет чрезвычайно важно договориться с Ники — и на переговоры поедешь именно ты, Генрих — у тебя доверительные отношения с царем. Я приказал провести зондаж через Швецию — думаю, на какой-нибудь мызе в Финляндии вы сможете встретиться.
— Нельзя ехать просто так, нужна впечатляющая победа на фронте. И не над русскими — иначе достигнем противоположного эффекта, чем того, к которому мы с тобой стремимся!
— Ты целиком прав — я приказал на восточном фронте перейти к обороне в несколько укрепленных линий. Бессмысленно терять наших храбрых гренадер на русских позициях, однако и царь показывает, что наступать на наши траншеи он не собирается — тоже не хочет губить своих солдат. Это позволит нам частью дивизий, отведенных с польского фронта, поддержать австрийцев, укрепить — иначе еще одного напора они не выдержат, — кайзер не скрывал презрения к союзникам.
— Большую часть войск отведем в тыл на отдых и пополнение, а потом бросим все резервные три десятка дивизий на фронт, чтобы нанести сильный удар ими по одному из противников — Франции или Италии.
— Для Франции три десятка дивизий маловато, лучше бить по итальянцам — они скверные моряки и еще худшие, чем австрийцы солдаты. А потому можно рискнуть и высадить десант — он внесет смятение, Адриатика не широка, внезапность будет достигнута. Но только высаживать не австрийцев — лучше наши гвардейские корпуса, они проложат дорогу на Рим. И заранее направить наши субмарины — для них будет много целей, ведь англичане с французами обязательно придут итальянцам на помощь.
— Вот и хорошо — флотскими делами займись сам. А операцию уже разрабатывает Людендорф, начальник штаба фельдмаршала Гинденбурга. Теперь мы начнем выводить из борьбы самых слабых противников. Если действовать быстро, то Италия капитулирует. Мы заключим мир, и пусть отдадут нам свой флот — мы подготовим на корабли свои команды. Тогда ситуация на Средиземном море решительно изменится в нашу пользу…
Итальянский линейный корабль «Данте Алигьери» — напоминает «Севастополь», с тем же составом вооружения из 12 305 мм орудий в четырех трехорудийных башнях. Единственный в мире линкор, названный в честь поэта средневековья, автора «Божественной комедии». Но таковы пылкие итальянцы — они всегда рассматривали войну как увлекательное зрелище.