Горящее дерево

19

Когда очнулся, пока не открывал глаза. Тошнило. Видимо я на чем-то ехал, и от подпрыгивания на кочках адски болело плечо.

Наконец осмотрелся. Лежал я на дне повозки, сверху которой был короб в виде клетки из переплетенных деревянных прутьев. Клетка на колёсах, которую везла лошадь. Со мной лежали и сидели люди, по виду Ари. Раненые бойцы, женщины и дети. Человек десять.

Я взглянул на плечо. Стрелы не было, рана туго перетянута тканью, оторванной от моей же рубахи. Только кровь из раны слегка проступила. Интересно, кто пожалел доходягу?

Походу я в плену у Ханум. Если не убили сразу, значит, продадут в рабство.

На секунду вошёл в транс. Перебирая мысленно охрану, обнаружил носителя информации. Мы едем в Ашту. Это был крупный город гораздо восточнее Мармиса, на перепутье торговых караванов. Чей это был город раньше я не понял, а сейчас контролируется Ханум. Там был крупный невольничий рынок.

Травянистые холмы исчезли и до самого горизонта степь представляла собой абсолютно ровную поверхность, покрытую трещинами, серую землю без единой травинки. Похоже было, что мы едем по пустыне, но без песка.

Меня сейчас ничто не интересовало кроме того, чтобы придумать: когда и где совершить побег. Я думал, с моими способностями легко найду способ удрать и добраться до Самих. Только если я сейчас убегу, как мне в этой пустыне одному? Если бежать, то только туда, откуда можно самостоятельно добраться до своих.

Справа от меня сидела девушка, по виду Ари, лет двадцать пять. Спутанные волосы, под глазами круги. Рядом с ней мальчик пятилетний. Может это она меня перевязала?

— Привет, меня зовут Андрей, а тебя? — Язык у Самих и у Ари был один и тот же.

— Эля, а сына Эдгар, — Вяло и подавленно отвечала она.

— Это ты меня перевязала?

— А что, тугая повязка? — Обеспокоено уточнила Эля.

— Нет, спасибо большое, — Искренне был я благодарен тому, кто просто помог незнакомому человеку.

Мне сразу подумалось, что убегать, оставляя их на съеденье, нельзя. Тем более, после того, что Эля для меня сделала.

Рана очень беспокоила. При отсутствии антибиотиков, мои шансы пятьдесят на пятьдесят.

Родилась одна мысль. В трансе я погрузился в собственное тело, нашёл место раны. Уже по опыту зная, что мелкие объекты легче поддаются воздействию, решил попробовать на себе. Я хотел быстрее заживить место ранения.

Для начала стал изучать взаимосвязи, ведь я очень слабо разбираюсь в анатомии и биологии человека. Выделил два основных процесса — регенерация новых и очищение отмерших тканей. Путём воздействия на клетки костного мозга и лимфоузлов надо было ускорить выработку лейкоцитов. Напрямую конечно не могу воздействовать на производство. Это не вариативный процесс, а строго обусловленный качеством и количеством, ответственных за выработку, клеток. Для воздействия надо было погрузиться в своё прошлое и усилить процесс их деления, чтобы к текущему моменту выработка была на максимуме. Оказалось, что не слишком эффективен был мой способ. Ускоренное омоложение тканей незначительно увеличивает производство лейкоцитов. Пришлось все-таки спуститься на уровень ниже, в глубину самой клетки. После долгого наблюдения пришел к выводу, что усилить выработку любого фермента возможно, изменив генную структуру, опять же в результате деления клетки, используя вариативность при копировании днк. То есть, под моим воздействием обновлялся геном новой клетки в результате деления, и новая ткань помогала мне выздоравливать быстрее. Можно было конечно также изменить геном для ускорения синтеза самих тканевых клеток, но это могло, на мой взгляд, привести к неконтролируемому росту тех же лимфоузлов.

После обдумывания новых возможностей до меня дошло, что я могу не только лечить, но и калечить. Если я буду воздействовать на геном любых клеток, вызывая их задержку роста или, наоборот, не контролируемый рост вместе с повышенной выработкой ферментов, то полученный дисбаланс может убить. Я не могу на расстоянии пережать сонную артерию, но могу вызвать остановку сердца, блокировав выработку определенных веществ, изменив геном органа, который их вырабатывает. Я даже не знаю их названия, но процессы мне видны.

Ехали больше недели, останавливались по дороге по расписанию в туалет и вечером на ночевку. Кормили только на длинной остановке: чарку воды и хлебную лепёшку. Я уже привык к постоянному чувству голода, но всеравно иногда делился с соседкой хлебом.

Я потихоньку начал учить язык Ханум. Залезал в мыслеформы, когда они что-то говорили на своём. Сопоставлял произносимые звуки и смысл, пытался их повторять шёпотом. К концу поездки у меня был запас наверное из ста слов.

Приехали в Ашту под вечер. Город встречал нас тишиной на фоне заката. Дома в восточном стиле, двухэтажные, с ровными белыми стенами и маленькими окошками, похожими скорее на ласточкины гнезда. Нас разместили в огромном сарае, прямо рядом с площадью, которая видимо и была невольничьим рыком. Он представлял собой пустое помещение без окон и внутренних перегородок. Стены, видимо, были сделаны из необожженого кирпича буро-желтого цвета. На земляном полу была разбросана сухая трава, как подстилка для животных. В сарае сидели люди по периметру стен. Это были всех возрастов мужчины, женщины и дети — около ста человек по моим прикидкам. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — вспомнил цитату из известной книжки, глядя на удручающее состояние пленников. Плач какого-то ребёнка, тихая ругань мужчины. Хотелось бежать прямо сейчас.

Бежать конечно в Мармис, но нужно было найти тех, с кем бы я мог это осуществить. В одиночку я потеряюсь или вовсе погибну.

Утром нас вывели на площадь и посадили в своеобразный загон, огороженное забором место. Забор был низкий. Это позволяло потенциальным покупателям видеть своих будущих рабов. Нас охраняли по периметру люди с копьями, внешности Ханум, но не солдаты регулярного войска, так как были одеты скорее как пираты. Если кто-то подходил заинтересованный, сразу подбегал маленький человек, в длинном восточном халате, монгольской наружности, с тонкими чёрными усами и такой же тоненькой бородкой.

— Приветствую, господин! У нас рабы на любой вкус, для любой работы.

Приценивались к нам явно не бедные представители самых разных национальностей и рас. Сложно было судить, кто они по статусу и целям покупки, а в голову каждому лезть не хотелось. Потенциальный покупатель проходил мимо сидящих и внимательно рассматривал. Когда какой-нибудь тип начинал пялиться на мою соседку или мальчика, я не осознанно напрягался.

В какой-то момент подошла богатая и знатная, судя по чванливой роже и украшениям, женщина лет пятидесяти. Интуиция подсказывала, что ищет слуг. После сканирования ее мыслей так и оказалось. Особа остановилась напротив девушки, оценивая. Думал, что их все равно кто-то заберёт, уж лучше эта, а не какой-то развратный пень.

Вроде оформили сделку. Охранник жестом показал Эле, что пора вставать. Когда она с сынам поднялась я вскользь бросил ей:

— Я за вами вернусь.

— Хорошо, — Ответила Эля, но по ее виду было понятно, что она мне не верила.

Начали потихоньку разбирать остальных. Сначала были проданы бывшие солдаты, хоть и с ранениями, — они годились для тяжелых работ. Потом женщины и дети тоже потихоньку вставали и уходили за новыми хозяевами, надеюсь только в качестве слуг. Остались только непойми кто, типа меня и двух уже практически пожилых мужчин. Не котировался я на этом рынке.

Но в конце дня нас всех забрал купец, похожий на марокканца или бедуина. Из мыслей я прочёл, что он хотел заработать на нас, перепродав в портовом городе на галеры. Здесь мы ему достались по цене новогодних игрушек второго января.