Дальше живут драконы

Кстати, три восьмерки на вывеске заведения — один из признаков принадлежности хозяина к мафии. Далеко не каждому разрешат держать такую вывеску…

— Три восьмерки приветствуют вас, таши, — сказал метис на приличном английском, — надеемся, вы будете нашим постоянным гостем. Что желаете заказать? Один напиток за счет заведения.

Непроницаемо черные узкие глаза смотрели на незнакомца, будто впитывая его. Одет как американец — но совсем не из таких. Что-то не позволяло хозяину заведения определить гостя как типичного гуилао[4] — оттого и обратился он к нему уважительно — таши. Таши, кунгфу таши — мастер боевых искусств, в которых и хозяин заведения знал толк — по крайней мере, хулиганы, так и норовящие вывернуть мульду с мусором или исписать стену, а то и витрину непотребщиной, обходили три восьмерки десятой дорогой…

Хозяин видел, как новый гость двигался и оценил, как он сел. Спиной к стене и рядом с дверью, ведущей в туалет, в туалете окно — выбил и был таков. Гость был опасен.

— Циндао[5] — сказал гость — холодное, прямо из холодильника, бокала не надо. И… что-то соленое. Закусить. Пока все.

Метис утвердительно кивнул.

— Английские армейские крекеры устроят почтенного таши?

— Вполне.

Метис отошел к барной стойке и вернулся с требуемым. Видно было, что персонал он вышколил — подчинялись с полуслова, требуемое появилось в мгновение ока.

На столе уже лежала бумажка в десять гонконгских долларов

— Я предпочитаю платить за хорошее обслуживание… — иностранец кивнул на банкноту

Метис поставил бутылку и тарелку с крекерами на стол, впился глазами в руки клиента. Это была хитрость — пиво было закрыто, причем на пивоваренном заводе в Циндао, построенном немцами — закрывали крепко. Если гость попросит нож, или …

Иностранец легко, почти шутя, открыл бутылку указательным и большим пальцем правой руки. Пальцы у него были длинные и сильные, как у…

— Приятного аппетита — хозяин на мгновение склонил голову — если что-то еще будет нужно, только позовите…

Весьма обеспокоенный хозяин заведения — его, кстати, звали Ши — нырнул за стойку, хлопнул по плечу бармена, намекая на то, что некоторые время ему придется справляться одному. Потом — ловко, как обезьяна пролез в люк под баром — за баром был отгорожен небольшой кабинетик для него, где помимо прочего хранился дробовик двенадцатого калибра и старый пистолет — пулемет Томпсона. В этом кабинете был только один вход и один выход — вниз, в канализацию. Так можно было спастись при появлении полиции…

Ши подвинул к себе старомодный телефонный аппарат с дисковым набирателем, накрутил номер. Приказал себе успокоиться… сделал несколько глубоких вдохов, с каждым разом задерживая выдох. Говорят, что тело нуждается в максимальном количестве кислорода — но это не так, и он знал, о чем говорил. Ведь на этот бар Ши заработал, выступая на подпольных боях без правил, в одном из доков Виктория Харбор.

— Я слушаю.

— Это триста одиннадцать — двести пять — Ши назвал свой номер, какой использовался в триадах[6] — ко мне пришел человек, выглядит как американец, но это не американец. Ростом чуть ли не пять цуней[7], серые волосы, не азиат. Мне он кажется опасным.

— У него есть оружие? — поинтересовался сидевший на коммутаторе связник триады. Этот номер телефона — нигде не был известен, потому что его не существовало — связник сидел прямо на коммутаторе телефонной компании, а телефонная компания принадлежала триадам. Если бы полиция или кто-то другой сделали бы запрос относительно этого номера — оказалось бы, что этого номера нет. И никогда не было.

— Не знаю. Но у него сильные руки и пальцы, как у хорошего кунгфу таши.

— Хорошо, я записал, брат… — сказал связник триады — сфотографируй его, если сможешь и запиши, когда он от тебя уйдет.

— Слушаюсь…

Мастер Ши закончил разговор, затем начал рыться в больших, стоящих один на одном ящиках у стены. В барах — люди забывают самые удивительные вещи — и часть из них лежала здесь, потому что мастер Ши не знал, что ними делать.

Ага, вот…

Он достал фотоаппарат, с сомнением посмотрел на него. Забыли туристы… какие-то идиоты в прошлом году … захотелось хлебнуть экзотики… а хлебнули в итоге грязной воды из канавы, обильно кишащей всеми известными науке видами микробов. Мастер Ши никогда не испытывал потребности фотографироваться — но знал, как это делается… теоретически. Взвести затвор фотоаппарата, как на оружии… вот тут до щелчка, направить видоискатель на … то, что хочешь снять и нажать на кнопку. Щелк — снято. Перемотка тут автоматическая… кажется.

Ладно, он сделает только один кадр. И все.

Тут перед мастером Ши встала одна проблема. В стене, отделяющей бар от его кабинета, были несколько тайных смотровых отверстий для наблюдения… незаметных смотровых отверстий. Но если он будет смотреть в него видоискателем — то объектив будет смотреть на стену, а если объективом — то в видоискатель он не увидит ничего, кроме стены.

Почесав в затылке — мастер Ши решительно взвел затвор фотоаппарата и направился к стене. Он посмотрит в смотровое отверстие сначала глазом, увидит гуилао, потом приставит к дырке объектив и щелкнет. Если он увидит гуилао своим собственным глазом — то тоже самое увидит и стеклянный глаз фотоаппарата, верно?

Британская кровь в мастере Ши давала о себе знать — он считался умным и был одним из немногих полукровок, которых приняли в триаду. Китаец бы сначала минут десять озадаченно чесал затылок, а потом принялся бы звонить боссу и спрашивать, что делать…

Осторожно сняв фанерку, мастер Ши выглянул в зал. И увидел только недопитую бутылку Циндао, сиротливо стоящую на столике…

Обеспокоенный мастер Ши бросил фотоаппарат на стол и полез назад. Мимолетного взгляда из-за бара хватило, чтобы понять — нет, он не ошибся. Гуилао ушел.

— Ты! — спросил он бармена — когда ушел гуилао. Новенький.

— Да только что, мастер. За ним пришли — и он ушел.

— Кто за ним пришел?

— Двое.

Бармен сделал понятный любому гонконгцу знак — белый, осторожно…

Обеспокоенный мастер Ши полез назад — звонить.

…

Ну… конечно.

Иного и ждать не приходится. Эти идиоты — совсем не умеют маскироваться. Он тоже… но он то здесь как турист… американский турист, и вполне схож с американцем, и внешне и по манерам поведения — благо, довелось насмотреться. А эти. Местные… еще бы футболку надели с американским флагом, козлы.

Хотя это не его проблемы. Пока.

Американцев было двое. Оба крепкие… мясные, как откормленные бройлеры, есть у североамериканцев такая порода кур, исключительно на мясо. Один, который поздоровее — держит руку в кармане … и там, судя по размерам, QSPR[8], не меньше. У второго — руки свободны, кожаная куртка расстегнута до самого низа… орлы!

Только не те, которые на североамериканском гербе изображены, а те которые сверху — и прямо на голову!

Чтобы не продолжать этот балаган — капитан первого ранга Воронцов встал и отправился навстречу встречающим…

Громилы молча кивнули — и они вышли на улицу. Небо почернело от сдерживаемой уже несколько дней грозовой ярости, с Виктория-Харбор дул резкий, порывистый ветер — но дождя не было…

— Сюда, мистер — сказал здоровяк, приглашающе показывая на распахнутую дверцу небольшого Лейланд Парсел Деливери, грузовичка для доставки товаров — добро пожаловать в Гонконг.

В этот момент — словно намекая на что-то, небо с оглушительным грохотом раскололось над ними, первые тяжелые капли дождя осколками посыпались на землю. Молния высветила на мгновение их в тесноте гонконгского переулка, сделав похожими на оживших мертвецов…

— Да, погодка не радует… — сдерживая гнев на двух дураков, сказал капитан Воронцов и полез в машину. Залезший следом за ним американец — с грохотом захлопнул прокатившуюся на роликах дверь, включил едва светящий плафон.

В этот момент — на крышу что-то упало… кошка, что ли. По звуку было именно так.

— Что это? — резко спросил Воронцов, подняв голову

Водитель хохотнул, садясь за руль

— Добро пожаловать в Гонконг, мистер. Нам на крышу выкинули какое-то дерьмо, здесь мало кому приходит в голову вынести мусор в контейнер, как полагается. Отчего везде вселенский срач, а когда бывает гроза, как сегодня — в нижнем городе по улицам какой только дряни не несет. Ничего, пока едем — смоет…

Воронцов настороженно прислушивался — но звук больше не повторялся, и у него не было такого ощущения, что на крыше кто-то есть. А потом — машина тронулась, и слушать стало уже невозможно…

…

Ему пришлось ждать достаточно долго. Гроза никак не начиналась, воздух был тяжелым, душным. Распластавшись по стене второго этажа, опираясь ногами на кронштейн, одетый в повседневный костюм китайского крестьянина боец клана Томо-рю непрестанно осматривал улицу, ища малейшие признаки опасности. Ими могло быть все, что угодно… если перестанут ползти машины по улице, если вдруг не станет людей, или в переулке появятся люди, которых тут быть не должно. Вряд ли даже самые опытные гонконгские полицейские, имевшие дело с бандитами всех мастей и видов смогли бы поймать бойца клана Томо-рю — но он боялся не этого. Не боялся он и смерти, смерти от пуль — часто она намного милосерднее, чем участь бойца — невидимки, попавшего в руки стражи. Он боялся не выполнить задания…

Потом в проулок въехал грузовичок, и Ли насторожился. Грузовичок был точно таким, на каком развозили продукты — но ни один безумец не рискнет развозить продукты днем. Он просто ни до кого не успеет добраться и сожжет свое топливо в пробках.

Из машины вышли двое — и Ли понял, что это те, кого он ждал. Американцы! Он не знал, что точно значит это сложное слово — но знал, что те, кто называется этим словом враги его народа, враги уже сто с лишним лет. С тех пор, как они подошли к берегам Японии и обстреляли их из огнедышащих драконов, каких тогда не было у его народа — они совершили преступление. Такое, за которое расплачиваются кровью.

Они совершили преступление перед самим Ли. Его старший брат, который как и он сам был бойцом клана — пришел домой с лицом, обезображенным адским дыханием дракона. Его лицо было столь искорежено, что никто не узнавал его с тех пор.

Драконы… Драконы, чье огненное дыхание слышно как гром, что изрыгают огонь, испепеляющий целые деревни. За это — враги тоже должны были уплатить. Сполна — и плата могла быть лишь одна.

Ли мог убить их обоих. Голыми руками. Он знал, что у них есть оружие — он знал, что такое оружие, умел его применять — но оружие в руках врага для него мало что значило. Опытный лучник не менее опасен, чем снайпер, опытный метатель шуракенов, боевых звезд — способен метнуть девять из них быстрее, чем самурай достанет свой меч. Этих двоих гайджинов, толстых, глупых, медленных и неповоротливых, просто нашли бы в проулке и никто не задумывался бы над причинами их смерти — Ли знал, что для этого надо просто вытащить из кармана бумажники. Но у него был приказ — и он заключался совсем в другом.

Ли с сожалением посмотрел на свои ноги. Они были голыми — забираясь туда, где он был, он снял свою обувь, представлявшую собой странную смесь балетных тапочек и резиновых тапочек для купания. Теперь, для того, чтобы надеть — нужно было время, а без них он не мог бежать, опасаясь поранить ноги. Подошвы его ног выдержали бы острый камень или ветку — но не битое стекло, а здесь его было навалом…