О дивный Новый Свет!

5. «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! То здесь сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро!»

В тот вечер, где-то за час до захода солнца, я протрубил общий сбор, и, когда народ собрался на палубе, объявил:

– У меня три новости: две хороших и одна плохая. С какой начинать?

Кто-то сказал:

– Конечно, с хорошей.

– Ладно. Хорошая новость номер один. Завтра к половине восьмого утра всем, кто не несет караульной службы и не принадлежит к команде корабля, необходимо собраться здесь. Нам нужно будет отправиться на мессу. Полагаю, оружие можно будет взять с собой – насколько я знаю, это здесь в порядке вещей. Да, и еще: отец Николай благословил нас на это, если иначе никак нельзя. И это именно тот случай.

Неожиданно послышался визгливый голос Кирюши Поросюка:

– А я в Бога не верю. Я атеист. Комсомолец.

– Так вы ж крещеный.

– Все крестились, и я крестился. Но все равно – не верю я в сказки о богах.

Я хотел было на него прикрикнуть, потом махнул рукой и сказал:

– Ладно, не идите, силком никого загонять не буду. Теперь плохая новость. Один из вас рассказал кому-то из местных, что мы, русские, не верим в Бога.

Почему-то мне показалось, что Кирюша вдруг потупил взор…

– Больше такого никогда никому не говорите, и вообще не следует обсуждать религию, если не хотим нарваться. Ладно, третья новость, на этот раз действительно хорошая. У инквизиции к нам вопросов нет. Думаю, не дошли до здешних еще новости о Брестской унии – иначе вопросы очень даже могли бы быть. Но, полагаю, на данный момент бояться нечего. Все свободны.

На всякий случай, во время вечернего сеанса связи, я попросил отца Николая прокомментировать ситуацию, и он сказал, что я, в общем, поступил правильно. И что Православная Церковь даже допускает поход в католическую церковь, если православной в пределе досягаемости нет. Но делать это надо осторожно.

На следующее утро, десять человек, включая и Его превосходительство князя, и Ее превосходительство княгиню, пошли на мессу. Как ни странно, Кирилл Петрович Поросюк был в составе нашей делегации, хотя за день до того он изо всех сил упирался. На мой вопрос, чем именно обусловлена перемена в его поведении, он ответил:

– Решил, что нужно ходить в церковь – ведь здесь так полагается.

Нас, увы, посадили на первую скамью, так что мы были на виду у местного священства, и нам пришлось сидеть прямо и внимать. Никто кроме меня не знал латыни, да и я всего лишь умел на ней читать, так что задача была нетривиальная. А служба продолжилась не менее четырех часов, после которой сеньор алькальде пригласил нас с Лизой к себе отобедать. Мы взяли с собой еще двух «идальго», а Поросюк отпросился нанести визит вежливости сеньору Пенье.

Когда мы уже подходили к карете, чтобы вернуться на «Святую Елену» (сеньор алькальде не позволял Лизе передвигаться по городу пешком, даже на такие смехотворные расстояния), вдруг подбежал Кирюша и сказал:

– Алексей, тут господин Пенья предлагает устроить экскурсию на холм «Эль-Гитаррoн», где до сих пор есть индейские развалины.

Лиза, немного подумав, сказала:

– Знаешь, милый, я устала. Поезжай сам, потом мне все расскажешь.

Я отправил обоих «идальго» с ней на «Святую Елену», а сам сел в карету Пеньи, подъехавшую к дому сеньора алькальде, и мы отправились на этот Эль-Гитаррон.

Карета у Пеньи была всяко получше, чем та, на которой мы ездили к сеньору алькальде – легкая, обитая шелком, а не тяжелым бархатом, с хорошо продуманной вентиляцией и мягким кожаными сиденьями. Вот только рессор на ней не было, их еще не изобрели, и, хоть состояние дорожного покрытия было удовлетворительным, нас встряхивало на каждой неровности.

Вскоре мы подъехали к холму, на котором находились какие-то развалины.

– Мы приехали? – спросил я?

– Да нет, ваше превосходительство, – угодливо улыбнулся Пенья, хотя в голосе его мне померещилась легкая издевка. – Это то, что осталось от недостроенного форта. Нам еще ехать и ехать.

Дальнейшая дорога оказалась хоть и живописной, но очень уж длинной, и только лишь часа через полтора мы прибыли к подножию холма метров, наверное, в сто-сто пятьдесят.

– Дон Алесео, отсюда придется идти пешком. Не бойтесь, это недалеко, – сказал мой гид, показывая рукой на вершину. Я еще успел заметить, что на кисти у него был свежий волнообразный шрам.

Через десять минут мы уже были в разрушенном селении. Домов не оставалось – скорее всего, то, из чего они были построены, давно сгнило, но платформы, состоявшие из огромных прямоугольников, располагались по обе стороны единственной улицы. А вот храм в центре сохранился, равно как и два каменных здания рядом с ним.

– Здесь жили люди, которые, по преданию, пришли с востока, а потом пришли науа, и эти люди ушли. Потом, конечно, пришли йопе и выгнали науа, – затараторил Пенья.

Мы обогнули храм и увидели огромную маску на его фасаде. И тут до меня дошло – это же ольмеки, древнейшая мексиканская цивилизация!

Зайти в храм не получилось – центральная часть его рухнула, вероятно, столетия назад. Но тут и там валялись детали рельефа, тоже весьма интересного. Я подумал, что в будущем неплохо бы договориться с сеньором алькальде о проведении раскопок – вряд ли он будет против.

Я отснял храм с разных ракурсов, и мы пошли к таинственным зданиям за ним. Неожиданно мне на голову накинули какую-то тряпку и повалили на землю. Это было последнее, что я запомнил на Эль-Гитарроне…