О дивный Новый Свет!

3. Что день грядущий нам готовит?

Двадцать четвертое сентября стало «Днем Аэронавтики», а первого октября были основаны сразу два форпоста – Новомосковск, на Русской реке, и Алексеевка, у гейзера в долине Напы. О последней договорились с индейцами Нилектсономы – они были очень довольны тем, что там будут основаны лечебница и школа. А вот на попытку матушки Ольги уговорить их носить одежду они ответили отказом – мол, мы всегда так ходили, а одежду надеваем только зимой, когда холодно. Поэтому у них и пол в хижинах был выкопан ниже – чтобы холодные ветра не проникали к спящим.

Я уже успел испробовать и гидроплан, и вертолет, и впечатление было потрясающим. Гидропланы были побольше «Стрел», и могли нести до четырех человек, а также какие-никакие, но грузы. Поэтому я начал лихорадочно обучать пилотов, чтобы после моего ухода на «Победе», можно было летать на них в Новомосковск, а, после основания Владимира, и туда тоже.

Дать Алексеевке такое имя решили без нас с Лизой на заседании Совета – иначе бы попробовали отказаться. Но Лиза как раз была а тех краях у очередных больных, а я работал переводчиком и по совместительству пилотом. Вообще, работал я с утра до вечера – да и после ужина я брал уроки мивокского у Мэри, а также учил фразы из языка асочими, которые записала одна из наших филологинь; она как раз составляла словарь и грамматику этого языка.

Времени у нас оставалось мало – отплытие в Россию было назначено на двадцатое октября. Я уже представил план путешествия, и выглядел он так. Сначала мы идем на юг, с кратковременным заходом в Санта-Лусию, чтобы показать испанцам, что у нас есть корабли побольше, чем те, которые они уже видели. Заодно восполним запасы и проведаем «своих» индейцев. Следующая остановка – Галапагосские острова и объявление их российскими Черепашьими – ведь Галáпагос в переводе на русский и означает «черепахи». Потом Лима, столица вице-королевства Перу, где мы, как и в Новой Испании, надеемся наладить политические и торговые отношения. Заход на острова Хуана Фернандеса – которые мы окрестим островами св. Александра Невского. Визит на Огненную землю, которую мы тоже объявим российской. Так же мы поступим и с Фольклендами, и с Тристан-да-Куньей. У Святой Елены мы перезаправляем «Победу», строим там из привезённых (и уже подготовленных) материалов небольшой форпост, оставляем там «Колечицкого», и идем дальше на север. И на Бермуды, и на Европу у нас попросту не хватит горючего, поэтому оставляем эти острова на будущее и заходим в Испанию, где, если повезет, проведем переговоры с их правительством. А далее без остановок в Данциг, центр балтийской торговли зерном, и в Финский залив. План-минимум – доставить зерно в устье Невы и устроить его распределение в 1601 году, а также надавить на монастыри и помещиков, чтобы те не копили зерно в амбарах, а распределяли его среди голодающих. План-максимум – освобождение Нарвы, очищение Финского залива от шведов, помощь российской державе в отражении агрессии и становлении армии нового образца.

И, в любом случае, вернемся домой с переселенцами – желательно не только из крестьян, но и мастеровых, и моряков… По дороге будем их учить – кого читать, писать и считать, а кого и более тонким материям. Причем нужно будет взять их как можно больше.

Ведь нефти у нас останется максимум еще на один визит – а потом придется ждать момента, когда мы начнем самостоятельно не только добывать, но и перерабатывать нефть. Поэтому неплохо бы создать пусть и малочисленную, но обороноспособную колонию на Святой Елене. Вернемся же не ранее 1602 года, возможно, даже в 1603, в зависимости от обстоятельств.

Если получится добыть парусник и найти достаточное число матросов, то имеет смысл уже сейчас поселиться и на Бермудах. Ведь есть риск, что Бермуды иначе станут британскими – в нашей истории это случилось в 1609 году. И без Бермуд заселение как североамериканских колоний, так и Карибских островов станет для англичан намного сложнее. Да и Святую Елену голландцы в нашей истории прибрали к рукам уже в 1633 году, и, хотя они ее оставили в 1651 году, англичане заняли их место в 1658 году. Так что нужно ковать железо, пока горячо.

Все эти тезисы мы долго и упорно обсуждали на совете седьмого октября. Пока меня не было, оказалось, возникла еще одна проблема – некоторые (к счастью, далеко не все) беженцы из Владивостока не очень жаловали выходцев из советского времени, именуя их «краснопузыми», а «беляков» не любили как многие из команды «Колечицкого», так те, кто пришел к нам на «Паустовском». Третьего октября было проведено общее собрание, на котором Володя сказал следующее:

– Дорогие граждане Русской Америки! Мы все, вне зависимости от того, откуда мы пришли в это время, в первую очередь русские – даже те из нас, кто по происхождению бурят, татарин, немец, еврей или – да – индеец. Те, кто не хочет быть гражданином Русской Америки, у вас последний шанс покинуть колонию – мы готовы высадить таких граждан в Санта-Лусии, когда наши корабли уйдут в далекий вояж. У нас в этом мире нет – понимаете, нет – истории противостояния, нет ни красных, ни белых, а есть мы, Русская Америка, и есть Россия, которой нужно помочь. Экономическая же наша система на данный момент – помесь военного коммунизма и государственного капитализма. Рано или поздно мы сделаем так, чтобы у нас была и свобода предпринимательства и инновации, понятно, в определённых рамках, и достойная жизнь для всех наших жителей. В любом случае, лечение и образование останутся бесплатными, и все дети, инвалиды, и старики будут на полном иждивении государства. В ближайшие годы то же будет касаться и взрослых, при условии достойного труда с их стороны. И все должны будут уметь защищать свою родину.

Так что попрошу всех определиться – кто хочет уйти, пусть внесет себя в этот список – и он показал одну тетрадь – а те, кто хочет остаться, в список граждан Русской Америки – и он показал другую тетрадь. Остающихся прошу написать о том, что они умеют, и чем они хотят заниматься в этой жизни.

Желающих уйти не оказалось ни одного – даже мажоры и бывшие комсомольские и партийные деятели, услышав про недолгую предательскую карьеру Поросюка, а также о том, как сейчас живет остальной мир, решили, что лучше уж синица в руках и участие в построении нового мира, чем изгнание. Или, в лучшем случае, жизнь в примитивных колониях какой-нибудь державы, а то и смерть на костре Инквизиции.

Но в экспедицию мы решили никого из этой прослойки не брать – Кирюши нам хватило за глаза и за уши. А все граждане страны, коих оказалось тысяча шестьсот семьдесят, не считая индейцев в принявших наше подданство деревнях, были внесены в компьютерную систему, доступ к которой получили Вася сотоварищи.

Кстати, уже в сентябре во многие управления ввели людей из разных времен, и люди очень быстро срабатывались – и геологи, и строители, и аграрии, и производственники. То же мы сделали и с армией, как теперь именовалось ополчение, и с организацией общественного порядка. А вот с флотом было сложнее – все-же команды и на «Колечицком», и на «Астрахани» были сколоченными, а теперь приходилось их разбавлять другими, и создавать новые – для «Победы», для «Мивока», для «Колибри». Впрочем, на «Святой Елене» это получилось очень даже неплохо.

Миша же с Сашей и Ваней Алексеевым, назначенным капитаном «Победы», готовились к экспедиции. Мне же оставалось лишь обучать пилотов, дипломатов, которые остаются здесь, и переводчиков. Кроме того, я работал с Лёхой и другими над информационными системами и начальным курсом для студентов. Покой мне, увы, только снился… Хотя, если честно, спал я мало, хотя и ложился вскоре после наступления темноты.

Дни становились все короче, и если в Алексеевке и Новомосковске еще стояла жара, то в Россе становилось все дождливее, и все чаще на нас спускались туманы. И двадцатое октября неумолимо приближалось.

И тут я, разговаривая с Сарой о дальнейших действиях в отношение мивоков (ведь она была моим заместителем по индейским вопросам), заметил, что животик у нее начал округляться – как, впрочем, и у многих других наших гражданок. Только вот Сара не была замечена в каких-либо отношениях с противоположным полом. И я спросил у Лизы, от кого, интересно, у Сары будет ребенок. На что она мне сказала с грустной усмешкой:

– Ты что, еще не догадался?..