О дивный Новый Свет!

8. Нет страны чудесней Чили

Как и в Кальяо, перед нами амфитеатром поднимался город, а над ним высились горы – только здесь по центру был вулкан, похожий формой на Фудзияму и с ослепительно белой шапкой снега на вершине.

К «Победе» подошел галеас, из которого вышел человек в таком же золоченом шлеме, как и индюк де Молина в Кальяо. Увидев его, Мария закричала:

– Дядя! – и бросилась к нему в объятия.

После этого, нам оказали совсем другой прием, нежели тогда в Перу. Оказалось, что сеньор Гонсало де Вальдивия уже полгода как военный министр генерал-капитана Чили, и нас встретили со всеми почестями. Конечно, он был поначалу немного шокирован, что его племянница обвенчалась с иностранцем, тем более, человеком, которого она почти не знала, но, тем не менее, отнесся к нам весьма дружелюбно. И мы поехали на прием к сеньору Франсиско де Киньонесу, капитан-генералу Чили.

Сеньор де Киньонес оказался поджарым и седоволосым человеком лет шестидесяти. Его назначили главой колонии после того, как индейцы мапуче подняли восстание и уничтожили все испанские поселения к югу от реки Биобио. Новый капитан-генерал лично взял на себя командование поредевшими к тому моменту испанскими войсками и, по рассказам Гонсало, сумел-таки переломить ход войны и не дать мапуче перейти через Биобио. Теперь он намеревался восстановить форт Чильон на южном берегу реки, чтобы обезопасить Консепсьон – ведь самые плодородные земли Чили находились в долине реки.

Нас он принял ласково – тут имели значение и рекомендация сеньора де Вальдивия, и тот факт, что он никогда не ладил с Луисом де Веласко, маркизом де Салинас и нынешним вице-королем Перу. По его просьбе, я провел самого капитан-генерала и его свиту по «Победе» и по «Колечицкому», и услышал, как он бормотал себе под нос: «Нет, с русскими лучше быть друзьями.» Заметив, что я его услышал, улыбнулся и добавил: «Не так ли, ваше превосходительство сеньор князь?»

Визит его превосходительства завершился грандиозным банкетом на «Победе». После моего приветственного слова, в котором я сказал много хорошего о чилийцах, находящихся на борту нашего корабля, сеньор Киньонес еще раз, на этот раз во всеуслышание, объявил, что он хотел бы дружить с русскими. И что он не будет против, если южнее острова Чилоэ, на котором находился город Кастро, все еще остававшийся в испанских руках, появится русская колония. При условии, добавил он, что русские подпишут всеобъемлющий договор с чилийцами. Это нас, если честно, весьма порадовало.

Но когда я обмолвился, что мы заинтересованы в острове Гуамблин, Киньонес лишь усмехнулся:

– Ваше превосходительство, этот остров весьма негостеприимен. Высадка на него весьма затруднена из-за постоянных штормов и огромных волн. Другие острова архипелага несколько более удобны, к восточной их стороне, как правило, можно подойти, но климат на них весьма суров, а рельеф местности горист. Живут на них индейцы чоно, которые несколько менее воинственные, чем мапуче, но белых все равно не любят. Конечно, на материке в тех местах тоже не самые благоприятные рельеф и климат, а тамошние индейцы мало чем отличаются от чоно…

Ну что ж, подумал я, для заселения эти места не очень подходят, но обозначить свое присутствие в будущем имеет смысл. Но не сейчас.

Пока мы пировали, наши «купцы» встречались со своими местными коллегами. Наши товары, приготовленные для Перу, пошли на ура, хотя, конечно, всего продать мы не смогли – рынок здесь был намного менее объёмным. Но за вырученные деньги мы смогли купить огромное количество отборной пшеницы, а также картофель и кукурузу. После двух рекордных урожаев в этом году, зернохранилища города были переполнены, и нам всё это продали практически за бесценок, тем более, что Перу недавно резко снизил закупки пшеницы из Чили. Еще мы приобрели овец, коров, только что забитого мяса, и фруктовые деревья, а также фруктов – теперь у нас будут и мясо, и молоко, и витамины на долгой дороге в Европу, а также животные для Святой Елены.

Лично генерал-капитану мы подарили десятикратный бинокль из запасов со «Святой Елены», и он, испробовав прибор, объявил, что это поистине королевский подарок. А еще мы передали ему в дар все пушки, ядра и аркебузы с «Провиденсии», за что сеньор Киньонес был очень нам признателен. Сеньору де Вальдивия же достались два инкрустированных золотом и серебром пистолета, найденных нами в капитанской каюте на «Провиденсии», а также личная подзорная труба сего не очень достойного мужа.

Седьмого декабря мы распрощались с нашими новыми друзьями сеньором де Киньонесом, сеньором де Вальдивия и мэром Консепсьон сеньором де Вильярго, и «Победа» с «Колечицким» пошли дальше на юг. К письмам для Его Католического Величества добавилась рекомендация от генерал-капитана, а к моим бумагам – текст договора о дружбе и торговле между генерал-капитанством Чили и Русской Америкой, а также письмо мэру городка Кастро на острове Чилоэ с распоряжением о всяческом содействии.

Вечером восемнадцатого мы подошли к Кастро. Он оказался крохотным рыбачьим поселением с разноцветными деревянными домами, крупным фортом и монастырём, находившимся на холме с другой стороны залива и, как и русские монастыри, окруженным стеной. В случае нападения на остров со стороны местных индейцев либо других иностранных держав, можно было перекрестным пушечным огнем перекрыть вход в гавань. Алехандро де ла Кинтана, мэр города, сначала встретил нас неприязненно и потребовал, чтобы мы убирались – но когда я ему вручил письмо от губернатора, побледнел и долго и униженно извинялся за свое поведение.

На все вопросы о землях дальше на юг он отвечал, что не знает, что там живут дикие индейцы чоно, и что никто из Чилоэ не ходит ни туда, ни на материк к северу от Чилоэ – там мапуче. И умолял нас даже не подходить близко к тем землям – индейцы, мол, нас сразу убьют, даже на таком огромном железном корабле.

Мы долго обсуждали, как нам лучше пройти в Атлантику. Варианта было два – Магелланов пролив, более короткий путь, но узкий и коварный, или мыс Горн, не носивший пока еще этого названия и знаменитый своими штормами. Лоция Магелланова пролива у нас была, так что мы решили пройти именно им, и заодно высадиться на Огненной Земле. Но за сутки до того, как мы подошли к воротам пролива, начался невиданной силы шторм, который делал попытку захода в пролив весьма опасной. Переждать в какой-либо гавани не представлялось возможным по причине отсутствия лоций местного побережья. Именно тогда было принято решение обойти мыс Горн и высадиться на юго-востоке Огненной Земли, если такая возможность представится. Единственным плюсом штормовой погоды оказался тот факт, что я впервые за последнее время не обнаружил никого на моей койке.

Увы, пролив Дрейка – который мы уже переименовали в пролив Святого Николая, покровителя моряков – оказался не менее бурным. И лишь когда мы наконец обошли Огненную Землю, качка уменьшилась, ветер почти стих, и существенно потеплело. Все-таки уже был конец декабря – лето вступало в свои права.

Но к земле Ваня счел возможным подойти лишь у Фольклендских островов – точнее, теперь это архипелаг Кремера, в честь отца Николая. Хорошо, что наш россовский главный священник об этом не знает, а то бы запретил – мы втихаря проголосовали, когда его один раз не было на совете. Когда мы шли к берегу на баркасах, западный ветер опять усилился, пошёл дождь, а температура не превышала градусов десять. Но практически все мы, не сговариваясь, рухнули на сочную зелёную траву и расслабились, не обращая внимания на разношерстных пингвинов, которые громкими криками выражали своё неудовольствие.

Но пролежать мне дали только минут пятнадцать – потом мне пришлось провести очередную церемонию подъема триколора, который мы оставили реять на длинном флагштоке, вбитом в землю посреди какого-то кустарника для дополнительной стабильности – деревьев на архипелаге не было. Осмотревшись, я увидел, что мы выбрали самое лучшее место для высадки – налево берег переходил в невысокие, но практически отвесные скалы, а направо находилась колония морских слонов, которые, если верить энциклопедии, обладали весьма скверным характером. Проверять эти сведения мы, разумеется, не стали, и вместо этого сходили на небольшой холмик в полукилометре от берега. Остров оказался достаточно плоским, но очень красивым – зелёные луга, усеянные белыми, розовыми, желтыми, лиловыми, красными цветами и перемежающиеся с практически чёрной землей, кое-где невысокие кустарники, покрытые ковром желтых соцветий, озёра причудливой формы…

Но делать здесь, по большому счёту, было нечего. Мы вернулись на «Победу» и ушли на северо-запад, в Буэнос-Айрес, понадеявшись справить там Новый Год.