О дивный Новый Свет!

4. Ну чем не д´Артаньян?

Когда мне было лет десять, я впервые посмотрел фильм «Три мушкетера». Уже не помню, кто там был в главной роли, но Ракел Уэлч в роли Констанции Бонасье долгое время была предметом моих детских грёз… И я мечтал, что точно так же, как Д´Артаньян когда-нибудь спасу, если не королеву, то пусть хоть какую-нибудь там герцогиню или хотя бы графиню.

А тут у меня в карете была самая настоящая королева, плюс две всамделишные герцогини. И спасать их нужно было не только лишь от бесчестия, но и, возможно, от самой настоящей смерти.

Как только началась стрельба, я достал из кобуры «кольт» и снял его с предохранителя. Держа оружие наготове, потянулся вниз, под сиденье, за пистолет-пулеметом. Снаружи послышались быстрые шаги, распахнулась дверь кареты, и мы увидели Диего де Нороньеса, начальника охраны королевы.

– Все в порядке, Ваше Величество, – сказал тот, потом вдруг выхватил пистолет и направил его на королеву.

Я инстинктивно загородил ее своим телом, одновременно повернув свой «кольт» в сторону противника, и, почти не целясь, нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел.

Завизжала Мария де Сеговия, а раненый мной в плечо де Нороньес все же успел выстрелить из своего древнего пистолета. Визг дамы оборвался.

Я был в непонятном возбуждении, меня трясло от стресса, и я еще два раза нажал на спуск, добивая Диего – ведь он, даже раненый, сумел достать левой рукой второй пистолет и направить его в нашу сторону. Как хорошо, что все-таки я в первый раз за все это время надел легкий бронежилет. Меня ударил в грудь и сбил с ног выстрел из-за спины падающего де Нороньеса. Там появился еще один человек, судя по одежде, просто бандит, а не предатель из охраны. Мне несказанно повезло, свинцовый шарик пули прошел по касательной и свалил меня с ног, отрикошетив от бронежилета. Затем пуля пробила стенку кареты и улетела наружу.

Лежа в проходе, у ног дам, я закричал:

– Ложитесь, Ваше Величество! И вы, ваше превосходительство!

Те послушно выполнили мою команду, а я высадил остатки патронов из пистолета в направлении стрелка. Увидев, что тот упал, я рискнул достать пистолет-пулемет из-под лавки. Снаружи послышались лязг клинков и одиночные выстрелы. Потом раздалась пара коротких очередей, и все стихло. Теперь у меня был в руках М-3, наконец-то извлеченный из-под сидения. Я сидел на полу и держал вход под прицелом, а обе дамы распластались на полу за моей спиной, причём Её Католическое Величество лежала на герцогине. Но никто больше не покушался на жизнь моих спутниц. Минуты же через две в стену кареты справа от двери постучали – сильно-слабо-сильно. Тире-точка-тире. Буква «К» азбуки Морзе. Условный стук.

Я крикнул по-русски: «Покажись в проеме. Медленно».

Показалась голова Миши Ремизова, которого я назначил начальником охраны. Он низко поклонился Ее Величеству и герцогине де Альба, еще не принявшим вертикальное положение, а я спросил Маргариту:

– Ваше величество, разрешите нам поговорить по-русски? А то сеньор идальго не знает испанского.

Королева милостиво склонила голову. В отличие от герцогини де Альбы, она была на удивление спокойна и не билась в истерике.

"Ну вот и отлично, – подумал я. Она цела, в отличие от герцогини де Сеговии – та, похоже, «двухсотый»". Пуля из пистолета раненого мной Диего де Нороньеса угодила ей прямо в сердце, и тонкая струйка крови из дырочки вытекала на платье. А Саша, повинуясь моему знаку, начал докладывать:

– У них шестнадцать «двухсотых» и двое «трехсотых». И еще один пленный. Двое наших ранены, точнее, у них синяки, в тех местах, куда пуля попала в бронежилет. Эти гады дождались смены нашего караула и выстрелили залпом по тем лошадям, на которых сидели всадники. Четверо из охраны, твари, тоже оказались моджахедами. Среди испанцев – семеро «двухсотых», а, если приплюсовать эту даму – он показал на Марию де Сеговию, – то восемь. И восемь «трехсотых». Ты-то как?

– Да вроде жив, и тоже с синяком. Хорошо, пуля прошла по касательной, а то, наверное, поломала бы ребра.

Я перевел наш разговор королеве и попросил разрешения вызвать врача. Она кивнула.

Лена Смирнова и двое «идальго», имевшие навыки фельдшеров, осмотрели раненых. Лене пришлось тяжелее всего – ей достались все дамы, начиная с королевы. После я узнал, что кроме небольшого шока и нескольких капелек крови, испачкавших одеяло (даже не платье), с Её Католическим Величеством ничего не случилось; впрочем, Маргарита держалась молодцом. А вот Сильвия де Альба и практически все остальные представительницы прекрасного пола бились в истерике – хотя, кроме Марии де Сеговии, убита была только одна дама – графиня, чей титул я успел позабыть, а раненых грандесс не было вовсе.

Ребята же осмотрели тех из охраны, кто был убит или ранен бандитами, а также самих бандитов. Из последних выжили только двое.

Один из раненых был не кто иной, как Родриго де Нороньес, брат Диего, другой же – тот самый бандит, который стрелял в меня. Стреляя беспорядочно из «кольта», я его только ранил, что натолкнуло меня на мысль о целесообразности постоянных тренировок в стрельбе. Хватит уже быть тюфяком, пора браться за обучение. Саша Сикоев отвлек меня от размышлений, спросив:

– Лёх, а может быть мне стоит провести экспресс-допрос этого самого Родриго?

– Ты ж испанского не знаешь.

– Не говорю, но понимаю, все-таки португальский мне немного знаю. А вопросы будет Витя Мальцев задавать – он язык знает. А ты пойдешь?

– Хотелось бы, да только лучше я останусь с королевой. Все равно нам лучше вернуться в Эль-Ронкильо – деревню, где мы только что были. Заодно и трактирщика надо поколоть – понятно, что среди охраны были предатели, но каким образом они дали понять бандитам, где и когда мы будем?

– Будь спокоен, выясним и это. Только ты ствол свой перезаряди, мало ли что…

Слуги кое-как отскоблили кровь, натекшую на пол кареты, и Лена села на место, где только что сидела Мария де Сеговия. Тело же убитой перегрузили в одну из карет сзади, вместе с телами погибших испанцев. Мертвых бандитов мы обыскали и бросили на обочине – потом придут люди из Эль-Ронкильо и зароют их. Я на всякий случай заснял их рожи, решив, что можно будет потом попробовать их опознать. И мы отправились обратно.

Вскоре Саша пришел и доложил о результатах допроса. Я почти синхронно перевел его слова королеве.

– Значит, так. Мать де Нороньесов – из морисков, ее девичья фамилия – Альмодóвар. Они с детства воспитывались как мусульмане, только их не обрезали, чтобы не привлекать внимание. Прадеда за заслуги при Реконкисте сделали испанским дворянином, поэтому никто не вспоминал, что они мориски. Одна из служанок трактирщика – тоже из морисков. Она замужем за христианином, поэтому ее не изгнали из Андалусии. Она и передала Гильермо де Альмодовару, главарю шайки, что поезд королевы должен выйти из Эль-Ронкильо. Остальное, что называется, дело техники. Они планировали захватить королеву и как можно больше грандесс, а остальных – убить. Выстрел в Марию де Сеговию был не случайным – ее дядя-инквизитор был одним из тех, кто добился изгнания морисков.

– Так, – сказала королева. – Значит правильно их изгнали. А вы как думаете, дон Алесео?

– Не знаю. Но, может быть, не стоило заставлять морисков говорить по-испански, и тем более забирать их детей из семей и отдавать на воспитание монахам. Вероятнее всего, тогда не было бы восстания.

Сильвия де Альба открыла было рот, чтобы возмутиться, но Маргарита подняла руку и сказала задумчиво:

– Может, вы и правы, дон Алесео. Ведь до восьмидесятых годов не было ни одного мятежа с самой Реконкисты. Да и бандиты на дорогах появились совсем недавно.

В Эль-Ронкильо мы похоронили убитых, оставили раненых на попечение местной церкви – гонец поскакал в Севилью для того, чтобы их забрали – и поехали дальше, причём теперь, по просьбе самой королевы, охрану поезда наконец-то взяли на себя наши ребята.

Городки, поселки, деревушки менялись, как в калейдоскопе. Больше всего запомнилась Кордоба, которая, как и Севилья, до сих пор не потеряла арабский колорит. Там мы провели Жирный Вторник, последний день карнавальной недели. Королева, по просьбе моих ребят, не покидала местный алькасар, дворец, практически полностью сохранивший свой мавританский характер. А мы прогулялись по улицам этого прекрасного города и понаблюдали за людьми в разноцветных костюмах, праздновавших последний день перед постом – ведь наутро уже была Пепельная среда, 23 февраля. С этого дня, в нашем рационе исчезло мясо, а перед отбытием, мы посетили службу в Меските, местном соборе, переделанном из мечети. После мессы, священники мужчинам посыпали голову пеплом, а женщинам нарисовали крест из пепла на лбу.

Следующей нашей целью, до которой мы добирались более недели, было Толедо, древняя испанская столица, взлетающая ввысь над петлей реки Тахо, с древним алькасаром на самой вершине. В великолепнейшем соборе Маргарита устроила благодарственный молебен в честь чудесного избавления от рук неверных, после чего мы отправились прямиком к нашей конечной цели, даже не заехав в Мадрид. И с утра седьмого марта мы въехали в крохотный городок Сан Лоренсо, на окраине которого в огромном прямоугольном пруде, как в зеркале, отражался Эскориал – резиденция Их Католических Величеств.