О дивный Новый Свет!

3. Где Кадис, там и Херес…

На следующий день мне пришлось присутствовать при казни большинства пиратов, коих мы передали местным властям. Парочку-троечку познатнее оставили для обмена, остальных повесили на главной площади Кадиса. Там же, в специально вывешенной для этого клетке, покоились бренные останки Али Битчина. Я не люблю, когда убивают людей во имя закона – что Кирюшу сотоварищи, что работорговцев, что этих корсаров – и по возможности держусь от подобных действий подальше. Но на этот раз, увы, пришлось присутствовать лично, ведь я же был не просто персональным гостем Ее Величества, но и командиром эскадры (пусть состоявшей из единственного корабля), которая спасла королеву от этих исчадий ада.

Так что и мне, и Ване пришлось расположиться в специально подготовленной королевской ложе, на виду у всех. Но когда Ее Величество увидела выражение моего лица, она шепнула: «Хотите, отвернитесь, или лучше прикройте глаза. Я этого тоже не люблю, а надо». Но я понял, что так мог бы поступить Лёха Алексеев, но его превосходительство князь де Алексеевка, министр иностранных дел Русской Америки, должен сидеть и смотреть на действо, сколь малоаппетитным оно бы ни было.

После этого, местный губернатор пригласил нас на торжественный обед, за которым подавали превосходный херес – ведь город Херес находится менее чем в сорока километрах от Кадиса. Конечно, этот напиток не был похож на его будущую испостась – систему производства современного хереса разработали на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого века – но то, чем нас поили, было весьма неплохим крепким вином, сладковатым, но не чрезмерно. И я, пытаясь забыть стоящую у меня перед глазами картинку дергающихся на веревке пиратов, немного подналёг на сей божественный напиток. Надеюсь, что только этим можно объяснить мое легкомыслие. Но обо всем по порядку.

На следующее утро, мы отправлялись в долгую поездку в Эскориал – королевскую резиденцию под Мадридом, где Их Величества проводили большую часть времени. В этом году, зима в Ла-Манче – так именовалась область вокруг Мадрида – была весьма холодной, и Ее Величество отправилась на Канары. Официальной причиной было посещение подданных Его Величества, а особенно больниц при женских монастырях. Король не стал удерживать жену – у Филиппа III и его супруги были весьма доверительные отношения. Более того, сам вояж был его идеей, после того, как Ее Величество постоянно простужалась. Вообще-то, как я прочитал все в той же энциклопедии, Маргарите предстоит умереть при родах через одиннадцать с небольшим лет, и Филипп так никогда и не женится во второй раз, и будет носить траур по супруге до конца своих дней.

Тоном, не принимавшим возражений, королева пригласила меня в свою карету. Мне предстояло провести весь вояж с ней и с двумя наиболее доверенными ее придворными дамами – герцогиней де Альба и герцогиней де Сеговия. Как оказалось впоследствии, я занял место герцогини де Луго – той самой, которой пришлось извиняться перед Эсмеральдой, и герцогиня этого не забыла.

В каждой карете было по четыре места – друг напротив друга. Я попросил возможности сидеть рядом с Ее Величеством на одном из двух задних сидений, по возможности со стороны двери, чтобы в случай чего я смог бы защитить дам от посягательств извне. Миша, командир наших «идальго», заставил меня пристегнуть к ремню кобуру с армейским «Кольтом». Кроме того, он навязал мне компактный пистолет-пулемет М-3, на случай нападения на кортеж. Пользоваться им я умел – после нашего первого плавания и моего похищения меня заставили пройти курс обращения с несколькими видами оружия, включая и этот.

Я попросил две кареты для «грандов Русской Америки», которые находились бы спереди и сзади кареты Ее Величества, и еще две шестиместных кареты для «идальго» – причем четыре «идальго» должны были сопровождать карету верхом. Понятно, что этот план был разработан не мной, а Сашей Сикоевым – моим главным «грандом» – и Мишей как начальником охраны.

Но, в ответ на мою просьбу, Её Величество с обезоруживающей улыбкой разъяснила мне, что места в каретах до и после кареты Ее Величества уже распределены между дамами, и что мое посольство «может ехать в конце поезда» – так, вообще-то, полагается по протоколу. И две шестиместные кареты для «идальго» – перебор, достаточно одной, за каретой с посольством, тем более, что охраны и так немало – и все они дети испанских дворян.

Я пытался протестовать, аргументируя тем, что нам необходимо обеспечить безопасность поезда Ее Величества. И что недавнее нападение на графиню де Приего – доказательство того, что передвигаться по дорогам не так уж безопасно. Но Маргарита, все с той же улыбкой, сказала мне:

– Ваше превосходительство, не бойтесь, ничего не произойдёт.

И я, как дурак, согласился, решив не спорить с королевой, попросив только, чтобы взяли еще одну мою даму. Так уж получилось, что все врачи на «Победе» были женского пола, и я подумал, что врач нам всегда может понадобиться. А Лена Смирнова – одна из девочек Ренаты, но с намного более приятным характером – всю дорогу учила испанский, тренируясь, то на Марии, то на Эсмеральде, то на мне.

Вечером, Эсмеральда выдала мне два собственноручно сшитых костюма для приемов и один дорожный. К счастью, я уже успел заказать несколько кружевных рубашек – как-то мне не улыбалось проехать двадцать с лишним дней в одном и том же. Другим «грандам» девушки-врачи сшили схожие одеяния, а «придворная дама» самой себе несколько платьев, согласно инструкциям от Эсмеральды. Для «идальго» же мы купили одежду подешевле. Ее величество соизволила согласиться, что «идальго», когда они в седле или в карете, будут иметь право носить «русскую национальную одежду» – так она окрестила камуфляж, хоть и удивилась, что русские одеваются столь аляповато.

Карета оказалась удобной, с лёгкими занавесками, защищавшими нас от солнца, и с мягкими сиденьями, сглаживающими дорожные шероховатости. Зато с одной из спутниц мне не повезло. Если Сильвия де Альба оказалась весьма милой особой, хоть и немного пухлой на мой вкус, то Мария де Сеговия меня невзлюбила с первого же взгляда. Она потребовала, чтобы я убрал «эту железяку», как она окрестила пистолет-пулемет. Пришлось объяснить королеве, что это – обязательный предмет экипировки для их же безопасности. Было найдено компромиссное решение – я убрал ПП под сидение на полку для обуви.

«Победа» пока оставалась в Кадисе, где она произведет техосмотр и плановый ремонт – ведь мы уже прошли около шестнадцати тысяч миль. Кроме того, необходимо будет отремонтировать арабские корабли, которые мы возьмем с собой, ведь их небольшая осадка пригодится в неглубоком Невском устье. По приказу королевы, нам были предоставлены места на верфи, материалы, и кораблестроители. Кроме того, наши купцы занялись торговлей, причем я впервые увидел, как у Лёни Пеннера горели глаза. За наши товары, когда-то приготовленные для Перу, здесь давали примерно в три раза больше, чем в Чили. А покупать мы здесь ничего не собирались, кроме, естественно, хереса и фруктов – все остальное было слишком дорого.

Дождей, к счастью, давно не было, и дорога была вполне сносной. Каждую ночь мы останавливались в очередном королевском путевом дворце, каждый день – на обед в постоялом дворе, где хозяева из кожи вон лезли, чтобы угодить нам. Королева и герцогиня Альба были весьма милы, герцогиня де Сеговия смотрела на меня взглядом «ноль внимания, кило презрения». Ну и ладно. Конечно, тот факт, что испанцы мылись очень редко (хотя, конечно, чаще, чем англичане и немцы), делал запахи в карете не слишком приятными. Но я как-то уже привык, хотя, конечно, делал все возможное, чтобы не «благоухать» так же, как мои спутницы. Должен сказать, что когда я просил тазик воды у слуг, те смотрели на меня с подозрением – как я потом узнал, частое мытье считалось признаком морисков и марранов – выкрестов из мусульман и иудеев.

На пятый день, мы прибыли в Севилью. Этот прекрасный старый город, как и Херес, который мы проехали по дороге, не потерял еще свой арабский колорит. Собор был переделан из мечети, многие здания были украшены арабской резьбой, а недалеко от алькасара находились самые настоящие арабские бани. Я спросил у Её Величества, куда же делись сами арабы.

– Первоначально, после Реконкисты, мы разрешили остаться тем из них, кто перешёл в католичество. Но многие из них недавно взбунтовались против власти Его Величества и истинной веры. Поэтому все мориски, даже те из них, кто утверждал, что они добрые католики, были выселены из Андалусии. Большинство из них отбыли в Северную Африку, чем ещё больше доказали, что они изменники.

Я вспомнил свою поездку в Тунис, ещё с моей бывшей супругой. Именно там поселились многие изгнанные из Испании мориски. Многие из них служили в армии местных правителей и весьма успешно воевали против Испании. Другие оказались весьма искусными архитекторами, кораблестроителями, оружейниками, ремесленниками… И все эти люди могли бы помогать Испании, а не её врагам. Решившись, я спросил:

– А не зря ли? Испания на этом потеряла множество талантливых людей, и обрела множество новых врагов в Северной Африке.

Тут вмешалась Мария де Сеговия. Сверкнув очами, она воскликнула:

– Кто вам позволил так говорить с Ее Величеством?

На что Маргарита примирительно сказала:

– Мария, кузина моя[28], дон Алесео – не наш подданный, а министр иностранных дел дружественной нам великой державы. Более того, именно он и его люди спасли нам жизнь. Не забывайте об этом. Дон Алесео, евреев мы изгнали более ста лет назад. И правильно сделали. А мусульмане – еще более опасные враги святой церкви. Многие мориски – католики лишь на словах, они исполняют свои богомерзкие обряды в своих домах, не едят свинину, слишком часто моются…

Мария посмотрела на меня волком, но больше не встревала в разговор. Вскоре я увидел, как она громко шепталась с герцогиней де Луго, и когда я проходил мимо, слова «этот выскочка» и «инквизиция» заставили меня задуматься.

Тем не менее, хоть это и могло послужить ещё одним аргументом против моей персоны, я все-таки сходил в арабские бани. По словам служителя, они опасались, что их в любой момент могли запретить как «мусульманские», но пока их не трогали. Вечером, я обмолвился при Ее Величестве, какое все-таки райское наслаждение эти бани. Она недоверчиво усмехнулась, а Мария победно посмотрела на меня. Ну вот, донесет, как пить дать, Инквизиции, что у меня «скрытые симпатии к мусульманам». Ну и ладно, подумал я, одно дело – обливаться подогретой (или даже холодной) водой, другое – хорошенько попариться, помыться, и получить такой массаж, о котором я давно мечтал.

После Севильи, дорога пошла в горы, и стало очень холодно, особенно по ночам. Кое-где на деревьях, окружавших дорогу, лежал снег. Дамы кутались в свои муфты, но они все равно постоянно дрожали от холода. На первой же остановке, я достал из своего багаже специально для такого случая припасенные одеяла из шерсти альпаки и передал их дамам в моей карете – все, даже Мария, укутались в них и повеселели.