О дивный Новый Свет!

7. Здравствуй, Эль-Нидо!

Трое пленных уже копали ямы для похорон убитых, так что труп ещё одного бандита мы бросили им – пусть хоронят еще одного. Одного из копателей я взял за шиворот и спросил:

– Антонио где?

– В Эль-Нидо!

– Кто должен прийти?

– Двое ушли в деревню за продуктами, оставшиеся все или здесь, или в Эль-Нидо. Вечером я собирался в Эль-Нидо.

Мы обыскали склад. Деньги наши, и не только, действительно оказались там. Кроме того, там были рулоны шелка, два сундучка с пряностями, мешки золота и серебра, небольшой сундучок с изумрудами, еще один с ювелирными украшениями… Как я и договорился с графом де Медина, вся добыча была нашей, и одна из двух телег, переданных нам «купцами», оказалась почти полностью загруженной.

В углу стояли два сундука, один на другом. Оба оказались пустыми, но, когда я поднял глаза, я увидел в углу дверцу, которую эти сундуки закрывали. Толкнув ее (потом меня Саша долго ругал, сказав, что если б там был хоть один бандит, то моего превосходительства больше бы не было на свете), я шагнул примерно в такую же комнату, в какой я некогда проснулся в Эль-Нидо.

На охапке соломы валялись три обнаженных женских трупа, а рядом две связанные живые девушки, тоже обнаженные, в синяках, с окровавленными промежностями, и с кляпами во рту. Рядом валялись платья, платки и туфли – прежде чем над ними глумиться, их раздели. Платья были не из дешевых, а одно даже шёлковое. Да и девушки были не индианками – одна метиска, а другая белая и светловолосая.

Я подошёл, вытащил у них изо рта кляпы – после чего белая плюнула мне в лицо.

– Cabrón! Pendejo![27]

Я перерезал ей веревки на руках и ногах, сделал то же и со второй, после чего деликатно отвернулся.

– Сеньориты, мы пришли вас спасти. Одевайтесь.

И тут, совершенно неожиданно, раздался громкий плач. Я обернулся. Метиска одевалась, а белая сидела и ревела. Я подошел, обнял ее за плечи и сказал:

– Сеньорита, не плачьте, ваши мучения кончились. Позвольте представиться, русский князь Алесео де Николаевка.

– Вы и есть дон Алесео? Мой кузен мне про вас написал… Я Лилиана де Альтамирано, а это моя подруга Сильвия Мендес. Ой, я же голая!

Я опять отвернулся, и через пять минут мне сказали:

– Можно!

Девушки выглядели неважно, и я помог им выбраться из их узилища. Потом их передали Тепин и Местли, которые увели бедняжек в баню. Я же велел привести пленных.

– Что это за девушки, и откуда они здесь взялись?

– Поймали их вчера – они ехали по дороге, и с ними четверо охранников. Охранников порешили, а их взяли к себе – позабавиться, ведь наши предыдущие гостьи умерли. Сначала индианку (так они назвали метиску), белую хотели оставить в заложницах, а она, увидев, что мы напали на индианку, бросилась на нас. Мы не удержались и ее тоже отделали. А что поделаешь? Пришлось бы ее, наверное, тоже порешить в конце-то концов – если узнают, что мы так с белой поступили…

Мы с Сашей переглянулись, потом они с Васей начали допрос по полной. Оказалось, что в Эль-Нидо находятся Антонио и Гонсало, а с ними семнадцать бандитов. И, если деньги, полученные после моего "обмена", остались в Эль-Алькасаре, то оружие главарь взял с собой. Более ничего интересного бандиты сообщить не смогли, и, несмотря на их мольбы, их заставили рыть могилу у кромки леса, а затем и повесили. Закапывать их заставили испанцев – хоть на что-то они сгодились.

Первоначальный наш план выглядел так – сразу после взятия Эль-Алькасара, мы собирались оставить испанцев в охранении, а сами пойти в Эль-Нидо, пока бандиты не опомнились. Посовещавшись, решили сделать немного иначе. Девушек в их бывшей тюрьме оставлять мы ни в коем случае не хотели – им и так нанесли страшную психологическую травму. Подумав, отправили их, а заодно и нашу добычу, к нам на «Святую Елену» на их же собственной карете и телеге, найденных в конюшне «замка»; кучерами взяли двух испанцев, а сопровождать их послали четырех взятых с собой матросов, поручив им немедленно передать несчастных Лизе. А тела несчастных девушек и двух погибших испанцев отправили туда же еще на одной телеге, и с ними еще двоих испанцев. Оставшихся подданных католического короля оставили охранять «замок».

Местли и Тепин пришлось взять с собой, как Саша с Ваней ни сокрушались – другого варианта попросту не было. Ведь только Тепин в деревне Куикатлан, что у Эль-Нидо, была своей, а Местли – единственный наш переводчик с науатля. И, взяв с собой две пустых телеги, мы отправились к последней крепости Антонио.

Добрались мы до Куикатлана на удивление быстро – всего часа за два с половиной, когда часы на моём запястье показывали без двадцати четыре – до захода солнца оставалось более трёх часов. На въезде в селение стояли десятка два индейцев, двое с ружьями, остальные кто с копьями, кто с ножами. Тепин что-то крикнула, после чего они заулыбались и опустили оружие.

– Она сказала, что Эль-Нидо пришел конец, – перевела Местли. – А местные говорят, что бандиты недавно в панике проскакали через село, и жители решили, что пора. И, когда один разбойник пришёл за женщинами, его избили и связали.

– Где он?

Меня провели в сырой погреб. Там валялся невысокий метис, над которым "колдовали" три женщины – он был весь в крови, у него уже не было одного глаза, и ему успели отрезать то, что Антонио хотел удалить у меня и послать Лизе в качестве сувенира. Увидев меня, он закричал:

– Всё расскажу, всё, только пусть они перестанут меня мучить!

Оказалось, что бандитов в крепости восемнадцать, включая самого Антонио и его племянника Гонсало – того самого, который претендовал на наследство покойного Пеньи. И что в сторожках по четыре человека – по два стрелка и еще по двое, которые помогают им заряжать аркебузы. Двое – у главной двери, шестеро отдыхают, а Антонио и Гонсало, вероятно, развлекаются с девушками – намедни привели троих из деревни. Сеньор Антонио и велел ему доставить еще четырёх.

Взятие Эль-Нидо было еще проще, чем взятие Эль-Алькасара. Два выстрела из М-18, потом болванкой по воротам, а далее зачистка. Вскоре мой уоки-токи пискнул:

– Шеф, заходи, у нас всё нормалёк.

Выжили шестеро – включая Антонио и Гонсало, а также того самого метиса из деревни. Их заставили копать огромную яму, куда свалили одиннадцать трупов. В Эль-Нидо мы наконец нашли недостающий «калаш» и винтовки, равно как и боеприпасы к ним. Как нам потом рассказал Антонио, без Кирюши они просто не смогли их снять с предохранителя. Кроме того, там было множество награбленного, так что и вторая телега была полностью загружена.

Девушки, к счастью, были еще более или менее в порядке. Местли пошла с ними в баню – ту самую, где я провел не самые неприятные моменты своего заключения. После этого ямы с Местли отвели их в Куикатлан, но деревенский голова нам сказал:

– Теперь их замуж никто не возьмёт, даже если они не понесли. Возьмите их лучше с собой рабынями – так у них хоть какая-нибудь жизнь будет. Ведь одна из них – моя племянница, – и голос его стал глуше.

Да, подумал я, как плохо быть здесь индианкой – безвинно стала жертвой насилия, и никому ты больше не нужна. Я ответил:

– Рабов у нас нет. А с собой их мы возьмём. И позаботимся о них. Кстати, сеньор алькальде – конечно, мэром он не был, но ему стало приятно, наверное, – не хотели бы вы охранять крепость бандитов, пока нас нет? Мы её запрём, и надо будет просто проследить, чтобы никто этого замка не снял и никто новый не попытался завладеть крепостью.

И я вручил ему пятьдесят реалов. Тот начал отказываться, ведь для местных это была огромная сумма, но потом согласился и начал меня горячо благодарить, что меня успокоило. Ведь если я был готов отдать Эль-Алькасар испанцам, то Эль-Нидо должен был стать нашей базой для охраны дороги – что позволит нам и торговать напрямую с Мехико, и вполне можно будет получить под это дело дополнительные преференции от вице-короля Новой Испании.

Но это лишь в будущем. А пока мы заставили выживших выкопать могилу для убитых бандитов, потом порешили всех, кроме Антонио и Гонсало; последним пришлось могилу закапывать под надзором вахтенных, пока другие загоняли телеги в конюшни, запирали её, и готовили ночлег. После действа, связанных главарей бросили на солому туда, где я когда-то впервые очнулся, сходили в баню, и завалились спать.