Время для жизни

Смеясь, Кира повернулась к подруге:

— Не кажется ли тебе, Зиночка, что в данном контексте, наименование нас красотками, несколько… легкомысленно. Не скажу, что вульгарно!

Зина, так же играя, протянула:

— Ах, Кирочка! Прости моего кавалера! Он груб и не отёсан. Что поделать, рыцаря ты отобрала. Приходится довольствоваться таким вот… лесорубом. Иван! Ты же работал лесорубом? Ну вот, как я и сказала.

Улучив момент, Иван чуть наклонился к Кире:

— А где же твой Отелло? Где этот брутальный тип с обличием Сигурда Змееглазого? Неужели он отпустил Вас одних, без должного сопровождения? Или Вы — сбежали? В таком случае, мне страшно за Вас! Ревность его непомерна, а значит и месть будет страшна!

Девушки смеялись, но Кира, чуть тише добавила:

— Не следует обсуждать за спиной отсутствующих, не находишь?

Иван почесал нос:

— Да, ты права. Грубовато и… нехорошо получилось. Так же где Сергей?

— У него сегодня полеты, так что он очень занят.

— Илья! Где нам можно присесть и передохнуть после дороги? И я не отказалась бы от чая, Иван!

Косов не знал, что там «накубатурили» с прошлого раза эти две… комсомолки, но решил: «А почему бы и нет? Буду играть такого Зиночкиного воздыхателя! Мне это ничего не стоит и не сложно — девушка-то действительно красива. Глядишь, и правда что-нибудь обломится. А нет? Так и будем воспринимать как игру. И Кира… постоянно рядом. Это хорошо… или нет? Вот и сам не могу сказать — то я хочу, чтобы вовсе ее не видеть, то… хочется быть с нею рядом, пусть и не с нею быть…».

Они поднялись в кабинет к Илье. Причем, как и в прошлый раз с Варей, Иван, воспользовавшись тем, что он шел последним, вслед за Зиной, опять «распустил» руки. Запустил их ей под недлинный подол платья. Она остановилась и обернулась к нему, шепнула:

— Домогаешься? Правильно. Продолжай, мне нравится! — и медленно продолжила подниматься по лестнице.

А Косова, надо сказать, кинуло в жар. На ножках девушки, и как он только не разглядел сразу! были одеты чулки и подняв руки выше, он нащупал тот край, где шелк чулок переходил в нежную кожу ножек. И понятно, что кровь бросилась к его голове! Кто же из мужчин останется равнодушным от ощущения этого перехода — шелк ткани и шелк нежной кожи?

Похоже он судорожно вздохнул, ибо Зиночка вновь становилась и повернулась к нему лицом.

— Ты и правда такой… заводной? Я думала, что ты… просто играешь так вот… в этакого самца озабоченного…

Он чуть подвинул ее на ступеньке, и встав рядом, вновь запустил руки под подол.

— Как же тут играть-то… в такой ситуации? Когда разум отлетает неизвестно куда? — он за попу подтянул ее к себе и крепко поцеловал.

Правда… одним глазом косил в сторону прикрытой двери в кабинет директора.

— Ох… ты мне платье помнешь! Не забыл еще, что и мне, и тебе на сцену выходить? Но… давай еще разок… вот так поцелуй. Мне понравилось!

Когда спустя несколько секунд они вошли в кабинет, Иван машинально потирал губы рукой. «Мдя… помада-то еще не придумана такая, что бы не размазывалась!». Зиночка, в свою очередь, сразу подошла к зеркалу на стене и стала непринужденно поправлять макияж, достав столбик помады из сумочки.

Илья, не обращая на них внимания, что-то расстроенно рассказывал Кире. Та же, кивая директору головой, чуть удивленно покосилась на подругу.

«Поиграть решили? Ну что же — поиграем!».

«Как там было? А-а-а… вот:

— Моя мама варит кофе! Подождем мою маму?

— Подождем, твою мать!».

— Иван! А кто такой… этот Сигурд Змееголовый? Или как ты Сергея назвал? — Кира смотрела на него, и было не понять — с недовольством за своего друга, или просто с интересом.

— О, это был такой… легендарный тип! Сигурд Змееглазый! Сын Рогнара Лодброка! Великий викинг и сын великого викинга! От их имен дрожала вся Британия. Именно в их времена англичане называли викингов Карой Господней. Так уж они им дались! А почему Змееглазый? По легендам у Сигурда был настолько тяжелый и пронзительный взгляд, что даже матерые бородатые викинги, у кого за плечами не один кровавый набег на Европу, мастера копья и топора, и те не могли выдержать его, этот взгляд! Его еще называли Бескостный, потому как он был мастером мечного боя, причем бился так, что говорили, что у него костей вовсе нет — такие финты он умел делать!

— Слушай, Ваня! А откуда ты все это знаешь? — Зиночка прильнула к нему.

— Я, красавица, читать очень люблю. Вот и попалась мне как-то книга про викингов, а потом уже и Калевалу прочитал. Эпос такой скандинавский.

Попив чай, они отправились осматривать клуб, в целях нанесения последних штрихов. «Они отправились», это означало, что отправились девушки, а Илья и Косов — сопровождали их, по необходимости давая пояснения, или что-то исправляя прямо на ходу.

Ивана даже забавляла такая ситуация, и он вовсю подыгрывал комсомолкам.

«Ну и пусть девчата поиграются, да и Илья вон — отвлечется».

Косову категорически не нравилось то, что происходит внутри него по отношению к этой, безусловно, очень красивой и интересной девушке. Головой он понимал, что эти потрясения ему абсолютно не нужны. Но… понимал он это, лишь вне ее присутствия рядом, и уже успокоившись от предыдущей встречи.

И вот новая встреча, и снова — томление в груди, мысли путаются, вяло трепыхаются, как будто запутавшись в вате, во рту — толстый и безобразно беспомощный язык. Которым только и остается что-то мямлить, и выдавать несвязанные слова и предложения, а то и просто — странные звуки. Это и пугало, и раздражало неимоверно. Но — опять же, пугало и раздражало уже потом, когда он успокоится.

В голове мелькало лишь одно предположение — клин клином вышибают! Вот охмурить Зиночку, добиться своего от Вари, продолжить свое общение с Верой. А на данном этапе… поменьше пялиться на предмет своего сумасшествия, чтобы не погружаться в омут карих глаз, не млеть и не дрожать от этой улыбки, не трястись нервно от ее смеха, то задорного, а то… какого-то игриво-завлекающего, таинственного…

Они обошли клуб, выслушали страхи, страдания и терзания директора. Обратили на себя внимание всех более или менее взрослых людей, принимающих участие в концерте. Пару раз Иван даже ловил взгляды молоденьких девушек, смотрящих с интересом на него, Илью, и — с неприязненным вниманием — на Киру и Зину.

«Ну да… тут такие парни интересные, творческие… А то, что они с Ильей являются авторами нескольких песен, слушки уже стали расползаться! И тут эти две… городских! Что-то ходят, высматривают, непринужденно общаются с нами! Нет… ни мне, ни тем более Илье — вот это внимание местных красавиц и даром не нужно! У Ильи есть Тоня, а мне… разборки с местными парнями, а еще хуже — с родителями девиц… никуда не уперлись!».

«Ильюху все же коньячком нужно отравить! Пусть тремор снимет!».

Тем временем стали прибывать еще люди. Сначала на каком-то очень интересном «пепелаце» прибыли Калошин и Ко. Это незнакомое Ивану чудо автопрома было несколько похоже на автобус на базе ГАЗ-51, только побольше и в ширину, и в длину. А еще у него был большой задний свес. Эта деталь кузова настолько выбивалась из представления о необходимом и достаточном размере предмета, что Иван не выдержал и подойдя к водителю спросил:

— Извини, можно вопрос задать? А при таком свесе сзади, когда с места съезжаешь — морду не задирает?

Очень важный парняга, в до белизны вытертой кожаной куртке и кепарике на затылке, сначала с недовольством отвлекся от извечного важного занятия всей шоферни, которая здесь и сейчас хочет показать свою важность, а именно — обпинывания покрышек, сплюнул, потом достал пачку папирос из кармана, закурил:

— Бывает… если в горку, или резко газку прибавишь с места. Или — вон как эти… артисты, которых привез! Говорю им — не складывайте все на заднюю площадку, так нет же… Не понимают ни хрена!

— Ну ничё! Зато — концерт посмотришь, да и «левак» опять же — чем плохо?

Парень с подозрением покосился на Косова:

— А чё «левак»-то? Чё — «левак»? Они в кассу предприятия заплатили, вот и вожу их.

«Ага, ага! Верю! Ладно… дело-то не мое».

Калошинцы шумно спорили с директором, по поводу места размещения их инструментов. На сцену нельзя — до них там люди будут выступать, да они и сами не горели таким желанием. В кабинет Ильи? Так туда еще начальство заходить будет. А куда тогда?

Под лестницей в мансарду имелся довольно немалый чулан. Вот Иван и предложил разместить там инструменты, а ключ от чулана — передал Игорю.

Он поручкался с Калошиным, обчмокался с Варей, перенес в связи с последним тяжелый взгляд Зиночки, и улыбку Киры, и следом за всеми, поднялся в кабинет. Здесь уже было шумно — артисты пытались разместиться на единственном диване, да паре стульев. Иван, воспользовался суматохой, и умыкнул один стул, подставил его ближе к дивану, где с краю села Варя.

Была она непривычно молчалива и серьезна. Даже чуть бледна.

— Волнуешься? — наклонился к ней Иван.

Она чуть удивленно посмотрела на него, качнула головой:

— Нет… Настраиваюсь.

— А разве можно вот так… серьезно настраиваться. Перегоришь так на нервах, и на сцену выйдешь уже выжатая как лимон из чая.

Она поморщилась:

— Да я обычно проще к этому отношусь… Только вот сегодня — не хочу провалиться!

— А с чего ты провалишься? Опыт выступлений у тебя есть, поешь ты здорово, танцуешь замечательно. Так чего же переживать? Вот хочешь анекдот? Слушай…

Он наклонился к ней и практически в ушко стал нашептывать смешной, но очень пошлый анекдот. Варя сначала фыркала, а потом расхохоталась.

— Э-э-э-э… Вы чего там так веселитесь? Мы тоже хотим посмеяться — затянул один из артистов, но Иван отмахнулся:

«Вот Варю встряхнул, и довольно!».

Потом он уступил стул Илье. А его поманил за собой Калошин. Они спустились вниз, вышли на улицу.

— Слушай, Иван! Наша размолвка позади, не так ли? Вот… чтобы, так сказать, углубить дальнейшее сотрудничество, я подумал… В общем, мы уже неделю обкатываем Ваши песни — и на танцплощадке, и в ресторане. Идут! Очень хорошо идут песни! И… чтобы Вы ничего не затаили, чтобы ты и дальше… делился с нами! Вот! С Ильей я не стану разговаривать на эту тему, он человек…, - тут Игорь неопределенно помахал рукой, потом достал из кармана свернутые вдвое купюры, — здесь триста! Пока — ваша доля, поделишь сам с Ильей. Хорошо?

«Отлично просто! А то мои запасы тают, тают, как мартовский снег!».

Они вернулись вовремя: в кабинете назревал скандал. Илья пытался воспрепятствовать артистам… пригубить по «маленькой».

— Так! Стоп! Илья, дай мне сказать, — вмешался сходу Калошин, — ребята! По стопке, и не больше! Всем понятно?

Директор махнул рукой, а народ одобрительно зашумел, стал активно двигаться, доставая из сумок бутерброды, какие-то конфеты и несколько бутылок коньяка.

Иван снова уселся на освободившийся стул, подвинулся к Варе:

— Хорошая моя! А ты — не хочешь тоже рюмочку пропустить, на разогрев?

Она засмеялась:

— Да какой сейчас разогрев? До выступления еще часа два, уже все выветриться успеет! Попозже — можно было бы, да эти пьянчуги разве оставят?