Время для жизни

По-быстрому отбыв номер в киносети, пообщавшись с наставниками, показав знания, он побыстрее вернулся домой. Посидел, успокоился, подумал.

«Город все же не маленький. И если до сих пор он как-то «проскакивал» мимо «знакомцев», то может и дальше такое прокатит? Но все же… нужно подготовиться к возможной встрече».

Он достал финку, осмотрел, заново заточил, до состояния бритвы. Потом осмотрел сбрую, и решил переделать ее.

«Сейчас уже не лето. Ловчее будет ее на руку переделать. Так и доставать удобнее, не надо наклоняться, да штанину приподнимать. А в его «горке» и берцах — штанину поднимать и вовсе — непросто!».

Покалякал, помудрил, да и соорудил, что-то более или менее удобное. На горке рукав утягивается на пуговицу. Расстегнуть его — дело куда как быстрее, чем раньше — с ноги доставать. Потренировался, потом помахал ножиком. В прошлом, в бытность его еще ментом, им приходилось периодически бывать на занятиях по специальной физической подготовке. В основном, это было — самбо, но бывало, что кто-то из знающих мужиков, кто проходил «срочку» в разных «интересных» частях, что-то да показывал с ножом. Так — чтобы хоть знали, как оно бывает. Только вот помнил он, что один такой человек говорил им:

«Ребята! Если у Вас нет пистолета, то лучшим приемом от ножа будет — убежать! В крайнем случае — хватайте палку, камень… да что угодно! Может и повезет!».

И тогда, а сейчас — тем более, Иван рукопашником не был. Поэтому надо надеяться не встретиться с этими мудаками вообще! Но уж если не повезет… тогда, как та крыса, загнанная в угол — биться до последнего. Другого и не придумать.

После дежурства, поболтав немного с Ильей, который потом убыл в город, посидев и попив чай с Яковом, он вернулся домой.

Суббота здесь — рабочий день, а потому Верочка пришла. Муж-то — на работе. Иван не стал ее огорчать, тем более чувствовал себя куда как лучше, и устроил так полюбившийся женщине секс-марафон.

К его удивлению, позу «69» женщина не одобрила:

— Ну Ваня… ну посуди сам… или ты, если я тебя раньше доведу… перестанешь меня ласкать. Или я зайдусь совсем и забуду, что нужно делать. Нет уж, мил-дружок, давай будем ласкать друг друга по очереди!

А делала она это все лучше и лучше!

Потом, повернув ее на живот, присев над ней, он поглаживал ей спину, попу, ноги. Этакий непрофессиональный массаж, из области «рельсы-рельсы, шпалы-шпалы».

«Вот ведь — классная же баба! Только фигура у нее… худощавая больно. Как та девочка! Или — как гимнастка-художница, жилистая уж больно!».

Несмотря на все нервы, дальнейшие две недели прошли вполне себе и тихо, и спокойно. Иван, в свою очередь, ездил сторожить в клуб, немного общался с Ильей, болтал и распивал чаи то с Миронычем, то с Яковом.

Вот у Ильи пока еще работа не вошла в колею. У него уже произошла парочка скандалов с временным библиотекарем. Клавдия Захаровна, женщина средних лет, но, судя по всему — со склочным характером, никак не могла понять — почему она должна месяц ездить сюда, в библиотеку, из города, несмотря на то, что ей и учить-то пока некого. Ну нет пока в клубе штатного библиотекаря, не приняли еще! Директор же никак не мог определиться, кого взять. Вроде бы и была парочка кандидатур, но что-то у Ильи вызвало нежелание их брать.

Косов в эти дела не влезал: только попробуй проявить интерес — тотчас тебя и припашут. А оно ему надо? И он в очередной раз выслушивал бубнеж Ильи про то, как его шпыняют за наполнение штата, про требуемые с него планы и прочие организационно-бюрократические дела.

— Что-то наших красавиц давно не было? Ты их не видел, случайно? — с началом учебного года, ни Зина, ни Кира в клубе не появлялись.

— Ну… так учеба же у них началась. Третий курс меда — это серьезно… Что — соскучился уже? — Илья с улыбкой посмотрел на него.

— Да как сказать… Вроде бы Зиночка какие-то обещания давала, надежды внушала… А сейчас — как отрезало.

— Дай девчонкам в колею войти, после лета-то. Погоди, еще встретитесь!

Они с Ильей сейчас пересекались ненадолго — только по утрам, когда Иван, после дежурства уже собирался уезжать домой.

— Ты что не переезжаешь-то? Давно уже навел бы порядок в комнате, да и жил. А не мотался туда-сюда. Сейчас, погоди, еще и паром к Лесобирже снимут, тогда вообще тебе на передвижке придется ездить. А там от вокзала еще до твоей Нахаловке добираться.

А Иван все тянул… Не хотелось ему с налаженного быта срываться. Да и Вера еще…

— Вань! Меня снова в садик звали!

— Ну а ты? Что тянешь-то? Петровна мне сказала, чтобы в начале октября я съезжал. Сын ее вроде бы должен в октябре вернуться с Северов.

— Да не знаю я… И с тобой расставаться мне не хочется… Сладко-то как… с тобой встречаться. И вроде бы привычно уже все… работу я имею в виду. А там… как еще пойдет!

— А Андрей что говорит? По поводу садика?

— А он — ни бе, ни ме! Вроде, говорит, и ребятишки пристроены будут, что — хорошо, и вроде — дома меня не будет целыми днями. А я еще возьми еще… про то, как ты говорил… ну — про подработку у Вас в клубе, уборщицей. Так он вообще — зубами скрипеть начал! Всяко обозвал меня, думала — побьет! Связалась, говорит, сучка, со щенком малолетним, не наблядуешься никак, говорит…

— Ну… тут не знаю, что и сказать… в драку с ним за тебя лезть… мне тебя, конечно, жаль. Но он же вроде как — в своем праве будет! После такого тебе только уходить от него.

— Ты сдурел, что ли, Ванька! Какая драка! Ты чего это надумал? Не надо ничего такого! Сама разберусь… Я ж после… одна с тремя детьми останусь! Куда мне потом-то?

Уже ближе к концу сентября, Илья попросил Ивана остаться на разговор, не уезжать сразу.

Они сидели, пили чай в кабинете директора. Илья чего-то мялся, все никак не мог начать.

— Товарищ директор! Ну что Вы тянете-то? Ты, Илья, меня не увольнять ли собрался, что-то смурной какой-то? Если увольнять — то это в тебе совесть говорит, не иначе! Ишь что задумал — соавтора песен — с глаз долой, а самому, значит, все сливки снять? — Иван шутил, пытался расшевелить Илью.

После того, как он чуть не насильно вручил тому сто пятьдесят рублей — долю от денег, переданных Калошиным, у Косова не было сомнения, что Илья его обманывать не будет. Не тот человек! Скорее — еще и свою долю Косову оставит.

Директор сначала удивленно смотрел на него, потом удивление перешло в возмущение. Потом — на лице промелькнуло озарение и понимание, и он замахал руками на Косова:

— Вот, Иван, шутки у тебя… дурацкие какие-то! А про сливки… Ты знаешь, что Варю взяли в филармонию?

— Ну… рад за нее! Но этого и следовало ожидать, разве нет? — «только вот «динамо» ее — тоже не забуду!».

Директор помялся:

— Ну да… в общем-то — заслуженно. Она вполне на том уровне и выступает. Только вот… речь там зашла о твоих… ну ладно, ладно! Наших песнях. А они, как ты понимаешь — никак не оформлены. Филармония же — учреждение государственное, серьезное. Там все по правилам — репертуарные планы, концерты, оформление договоров, отчисления… В общем, они хотят нас с тобой видеть. Предлагают подъехать, переговорить и все документально оформить.

— Это только песни Вари? Или и то, что мы Игорю передали — здесь же?

— Там все сложнее. Знаешь, для любого музыкального коллектива быть за филармонией — это очень неплохо! Эдакая стабильность и официальный статус. Но… есть и обратная сторона монеты — всяческие согласования, те же репертуарные планы, да и проверки разные… возможны. Поэтому Игорь — может и взбрыкнуть. Ты же сам уже понял, что у него характер — сложный. Мне сказали, что ему тоже сделали предложение, но как они там договорятся, мне неизвестно.

— Ну… а ты сам как думаешь? Нам это — надо? Или все же — больше им, филармонии надо? Тогда пусть уж сами сюда приезжают, да разговоры разговаривают.

— Иван… я бы так не наглел. Мы с тобой… как авторы вообще неизвестны. Я даже не знаю всех этих бюрократических ходов, как там все это оформляется. А так — филармония берет все на себя. Да и деньги… тебе, что — они не нужны?

— Ну как не нужны? Еще как нужны! Вон, как сам понимаешь, с Варей у меня ничего не вышло, — Иван сделал вид, что не заметил, как Илья поморщился, — Зиночка меня позабыла-позабросила. А девушек охмурять — денежки нужны! Всякие там кафе, рестораны… шампанское, пирожные… цветы опять же… Ладно! Съездим. А когда?

— Давай так… я завтра забегу в филармонию. У меня и так с утра совещание в культотделе. Договорюсь с ними… Скажем… на послезавтра. Как тебе — удобно будет?

— Как скажите, майн либе директор!

— Клоун…

В филармонии, еще направляясь в подсказанный им кабинет, в коридоре, они столкнулись с Калошиным. Игорь был деловито озабочен.

— Привет! Тебя тоже совратили-соблазнили? — Иван подмигнул тому.

— Ну-у-у… можно и так сказать. И я решил согласится. Есть некоторые неудобства… но в целом — приемлемо! Та-а-а-к… Илья! Я сейчас Ваню на пару минут у тебя умыкну, не против?

Илья посмотрел на часы:

— Только если совсем на пару минут! Если дольше — мы может опоздать. Неудобно будет!

Они отошли к окну в торце коридора:

— Так! Иван, признавайся! У тебя есть еще что-то? — было видно, что Калошин крайне заинтересован, «чтобы было»!

— Вот… не готов тебе сказать! Вроде бы и есть… Но мы с Ильей еще даже не садились что-то думать по поводу музыки.

Калошин кинул взгляд на ожидавшего в коридоре директора:

— А-а-а… а если без него? Ну… может и я смогу партитуру записать?

Косов хмыкнул:

— Нет, Игорек! Так я не играю! Илья и только Илья! Ты совсем уж за свинью меня не держи, ага!

— Да нет… что ты. Ну… Иван! Тогда — я первый, кто это увидит, да?

— А как здесь, в филармонии к этому отнесутся?

— Так Вы же авторы! Вы можете поставить и условие — сколько-то времени эти песни исполняет коллектив Калошина! Кто же вам что-то против скажет?

— Ну… если так, то — могу обещать. Право первой ночи — за тобой!

Тот засмеялся, хлопнул Ивана по плечу:

— Договорились, значит? Вот спасибо! — потом наклонился ближе, — а о материальной компенсации договоримся позднее!

— Только… Игорь. Там уже речь пойдет не о трехстах рублей.

Калошин посмотрел с некоторым уважением, кивнул:

— Я понимаю. И заранее — согласен! — потом помолчал, и вновь наклонившись к Ивану, прошептал, — а Варька-то… нашла уже себе покровителя! А я тебя предупреждал!

— Я думаю… что она еще ко мне обратится. Вот тогда и пойдет серьезный разговор!

Калошин вновь засмеялся, и махнув рукой, пошел к выходу.

Переговоры, если так можно было назвать это действо, вели двое чиновников в возрасте. Один — представительный мужчина, даже несколько — лощеный, был постарше. А второй — невысокого роста «не дурак поесть», помладше. Старший довольно четко и ясно разложил все по полочкам — по поводу договоров, регистрации произведений на Красно-Сибирскую областную филармонию и прочая. Второй же, как будто был чем-то недоволен, и все поглядывал на Ивана и Илью с каким-то недоверием, все морщился и пыхтел.

— Извините! Мне вот до этого момента все понятно, и все устраивает. А вот по авторским отчислениям, что-то я не услышал вовсе или как-то… пропустил?