Время для жизни

Илья укоризненно на него посмотрел, но Косов сделал «морду тяпкой».

— А это Вам сейчас объяснит Виталий Иванович. Он у нас по части бухгалтерии и финансов.

Толстяк опять поизображал из себя детский паровозик, и с явной тоской стал объяснять им, что и как. Причем делал он это так невнятно, что и старший несколько раз поглядывал на него с недоумением, а потом и с явным раздражением.

— Знаете, Виталий Иванович… Я, конечно, дико извиняюсь! Но не надо нам здесь изображать вселенскую грусть! Ваше желание сэкономить деньги филармонии нам понятно, и даже где-то… положительно оценивается. Но мне кажется, что речь сейчас идет не об экономии денег государственного учреждения, а зарабатывании этих денег этим учреждением посредством использования наших с Ильей, — он кивнул на директора, — результатов интеллектуального труда. И в этом случае, все, что вы сейчас делаете… больше похоже на облапошивание доверчивых простаков. Вы как на базаре, честное слово, недотеп разводите! У Вас цыган в роду не было?

Старший посмотрел на Косова… с веселым удивлением, а потом перевел взгляд на толстого — с раздражением.

— Молодые люди! Давайте поступим следующим образом: все проекты договоров, и приложением к ним — предложения по авторским отчислениям, Виталий Иванович приготовит на бумаге. Илья! Вы сможете подъехать, скажем — послезавтра. Получите все, посмотрите, изучите, обсудите. А там и подпишите. Только прошу не затягивать!

А погода испортилась. Ну, это и не удивительно. Удивительно то, что до сих пор простояла такая сухая и солнечная. И эта непогода сподвигла Ивана вплотную заняться своей комнатой.

Он договорился с Миронычем и Яковом. Втроем они разобрали то непотребство, которое больше походило на предметы из строительной бытовки, чем на мебель из жилой комнаты. Перебрали, прострогали, и снова собрали. Получилось уже куда лучше.

Мироныч, косо посмотрев на Ивана, кинул Якову:

— Не, Яша… тут эти доски на топчан не пойдут. Тут плахи нужны, не менее семерки, а садить их будем на бруски, не менее чем по три дюйма. Ты на этого посмотри… То, что ты предлагаешь — он расшатает за пару недель. Я так думаю, Яша… Когда он сюда переселится, нам и вовсе не придется с тобой дежурить — он все наши дежурства себе будет забирать. Оно и правильно — тут к нему бабы табунами будут ходить. А нам — слушай все это непотребство по ночам? Не… он все одно спать не будет, вот пусть заодно и сторожит!

— Хорошо устроились! Они, значит, будут по домам все время спать, а в клуб только за зарплатой приходить? А я значит — отдувайся за троих?

— Отдуваться-то ты по другому поводу будешь! — Яков тоже захехекал, поддерживая Мироныча.

Так, препираясь, они и навели порядок в Ивановом кильдюме.

Возвращаясь с очередного занятия в «Киносети», Иван пробежал по нескольким адресам, которые посещал еще при сборе всего-всего в клуб. Пользуясь знакомствами, он то тут, то там приобретал разные мелочи для обустройства своего жилья.

Так, на одном складе, он приобрел, фактически за бесценок, изрядный кусок бархатного занавеса темно-синего цвета. По словам кладовщика, занавес это лежал у них давно, так как не пользовался спросом по причине нестандартного цвета — всем нужны были или зеленые, или бардовые занавесы. А вот синий… не шел. Толи от старости, толи от хренового хранения, ткань его стала сыпаться. Но для Ивана — сойдет!

Он и соорудил перед своей дверью в каморку, по задней стене раздевалки, этакую шпалеру — и двери не видно… да и в качестве какого-никакого звукоизолирующего барьера — сойдет. Илья, кажется, мельком услышал подколки мужиков по поводу вождения сюда женщин, да «непотребные звуки», и запаниковал:

— Иван! Ну… ты же понимаешь, что у нас тут люди будут постоянно? Дети же, в основном. А ты… ну… если кто к тебе придет? Неприлично же получится.

Косов про себя потешался:

— Уважаемый директор! Ну что же мне… как я без личной жизни-то? Я же не монах какой!

Но смех — смехом, а какие-то меры предпринять нужно было. Кроме этого занавеса, Иван еще и входную дверь оклеил кусками войлока, прихваченного с того же склада.

— Вишь, Яков, как продумано парняга к разврату готовится?! Все продумал! — подкалывал его Мироныч.

В итоге получилось даже где-то уютно. Комната три на четыре. Широкий топчан вдоль стены, которая примыкает к лестнице в мансарду. Напротив — крепкий стол. Пару ящиков на стенах — под все. Еще один ящик, побольше, под столом. И шкаф под одежду, рядом с дверью в фойе.

Вот только денег в заначке оставалось все меньше. А еще и одежду зимнюю покупать. Тут остается лишь надеяться на Калошина, отчисления с песен, да невеликую зарплату. Как посчитал Яков, за все исполняемые ими обязанности: сторожей, истопника, дворника, на них троих получалось рублей по восемьдесят на брата. С голоду не помрешь, но и… маловато будет!

— Ну все, Ваня! Уговорил ты меня, я и согласилась. На следующей недели нянечкой в садик выхожу. И насчет ребятишек — тоже договорилась, берут их троих. В разные группы, правда. Ну ничего, пообвыкнутся! Ну что, рад? Два дня будет выходных. Буду к тебе приезжать в гости.

Он обнял Веру, приподнял и закружил по комнате.

— Еще как раз, хорошая моя! Еще как!

— Ну а если рад — покажи! А то… пока ты болел, все у нас как-то было… без огонька. Как у мужа с женой. Хочу — чтобы как раньше ты меня любил! Страстно! До головокружения!

Иван был и рад соответствовать ожиданиям женщины. Тем более, что за прошедшее время, Вера и сама… набралась опыта, и могла посоперничать с женщинами в воспоминаниях Елизарова, из будущего.

Ох как она… соответствовала!

— Ты слышал, что у нас тут, в Нахаловке… ну, не совсем у нас, а на Большой Нахаловке, милиция облаву устраивала? Не слышал? Да ты что?! Кого-то искали, да все эти «малины» выворачивали. Народу, говорят, поналовили — страсть! Бабы говорят, даже стреляли! Мазурики какие-то попались и ну палить по гепеушникам, а те — в ответ! Вот страхи где, да, Ваня?

— А кого ловили-то? Что слышно? — «может и знакомцев моих так вот заметут? Было бы очень неплохо!».

— Так откуда я знаю-то? Бабы у колодца говорили, что и баб там каких-то непотребных — тоже вывозили. Вот хорошо все же, что у нас поселок не такой шебутной. Народ-то у нас все ж таки справный, да домовитый живет. А там… на Большой-то Нахаловке — все какие-то оборванцы, да лиходеи. Все притоны какие-то, да бродяги!

И еще, с этой новостью об облаве, у Ивана мелькнула мысль, как помочь подруге… материально. Как залегендировать подарок. Он пробежался до швейной мастерской, пообщался с Яковлевичем, Александром, попил у них чайку. И прикупил разного материала, небольшими отрезами. И сатин-ситец на трусы, да занавески, потом — шерстяной ткани — получше, из расчета на костюм, еще ткани — на платье там, да юбки. В общем — хороший такой тючок получился. Завернутый в холщовую ткань.

— Вер! Ты помнишь, мне рассказывала, про облаву в Большой Нахаловке? Ага… Слушай сюда! Ты в ту сторону по каким-нибудь причинам ходишь?

— Ну так… у меня есть там знакомые. А что нужно-то?

— Вот… смотри, — он развернул перед ней тюк с тканями, — Андрею скажешь, что нашла этот тючок… да вон — на тропинке, вдоль реки которая. Шла, шла… да вот в кустах и нашла. Только особо не болтай про это! Найдешь у кого ребятишкам, Андрею, да себе какую одежонку пошить?

— Да откуда у тебя все это? — Вера ошарашенно перебирала ткани, все щупала их, мяла.

— Откуда, откуда… Купил! А вот, что бы ты могла объяснить, откуда — вот эту историю и придумал! Еще раз — шла к знакомой в Нахаловку, вдоль реки. И нашла этот сверток. И пошьешь и себе, и мужу с ребятишками, ну… что там получится. Андрею — вот думаю, костюм выйдет. Тебе — вот платье, да юбка с блузками. И ребятишкам еще вот… в общем — смотри сама!

— Так ты что… это мне, что ли? Ой, Вань! Да куда мне столько-то! Тут же всех нас обшить можно!

— Погоди… не тарахти языком. А кроме ткани, в свертке… вот — еще четыреста рублей было. Поняла? Это тебе — швее заплатить!

— Ванька! Ты что же со мной делаешь?! Я же… я же чем рассчитываться-то с тобой буду? Тут же… если деньгами — на… много здесь.

— Перестань болтать! Лучше иди сюда… и начинай рассчитываться! Ну же, красавица ты моя!