Расул Гамзатов

Резолюция на заявлении в Литфонд

Прошу из соответствующих смет
Подателю помочь деньгами снова.
И нам известно: он плохой поэт,
Но дети литератора плохого
Не знают, что в семье талантов нет,
И просят есть, как дети Льва Толстого[132].

Работа в Союзе была налажена и шла своим чередом, так что если Гамзатов отсутствовал, по творческим обстоятельствам или государственным делам, то ничего не останавливалось. Поговорка «Не место красит человека, а человек — место» приходилась здесь как нельзя кстати. Сотрудники были только рады — можно было уйти с работы пораньше или устроить небольшую пирушку с приятелями прямо на рабочем месте.

Однако и безоблачной жизнь Союза писателей не была. Однажды его руководителя даже попытались свергнуть. «Переворот» был затеян, когда Расул Гамзатов был в отъезде. Однако этот замысел успеха не имел. Когда похожим образом смещали Хрущёва, никто не возражал, но здесь возразили. «Как мы можем переизбирать нашего председателя в его отсутствие?» — возмутился поэт Нуратдин Юсупов, и его поддержало большинство. Нелепость этой истории заключалась ещё и в том, что отсутствовал Гамзатов потому, что поехал в Москву, чтобы помочь инициатору «переворота» в продвижении его произведения. Поступок человека, которому Гамзатов очень доверял и немало помогал, причинил поэту большую боль.

«Конечно, должность председателя СП не была очень высокой должностью, — говорила Салихат Гамзатова, — но то, что Гамзатов являлся членом Президиума Верховного Совета СССР, нравилось не всем. Программа была понятной: сначала подорвать авторитет человека на родине, а дальше... Не буду рассказывать дальше о развитии событий и о других попытках сместить моего отца, закончившихся неудачей».

Расул Гамзатов смотрел на эти «мятежи» философски. Но однажды не выдержал и ответил, явив при этом всю мощь своего остроумия. Как рассказывают очевидцы, дело происходило в ЦДЛ. За одним из столиков Гамзатов увидел своего «ниспровергателя», который ужинал с главным редактором одного из центральных журналов. Там было принято к печати большое произведение, что, видимо, автор и «обмывал» с редактором. Недолго думая Гамзатов подошёл к их столику и провозгласил тост за редактора, за то, что он неоценимо помогает дагестанской литературе, печатая такого выдающегося, такого талантливого писателя, к тому же близкого друга и соратника Расула Гамзатова. Тост Гамзатова редактора ошеломил, он-то полагал, что его визави и Гамзатов почти враги, и вдруг такое. На следующий день редактор объявил «другу» Гамзатова, что не будет его печатать в журнале. А на недоумённый вопрос «Почему?» ответил: «Не люблю я Гамзатова... И его друзей тоже».

Свергнуть Гамзатова с его поста больше уже никто не пытался. Но была другая напасть, схожая с нескончаемым стихийным бедствием. Многие, видя перед собой сверхуспешного Расула Гамзатова, бросались писать стихи.

«Раньше у нас стихи становились пословицами, поговорками, были у всех на кончике языка, — говорил Гамзатов, — а теперь берут изречение, меткое слово и длинное предлинное стихотворение пишут».

Писали даже те, кто искренне полагал, что писатель отличается от обычного человека наличием пишущей машинки.

Но курьёзами дело не ограничивалось. Расул Гамзатов рассказывал, как однажды к нему явился отцовский кунак, уважаемый человек, с просьбой устроить его сына поэтом. Сын в поэты не годился, но объяснить это горцу было невозможно. Он возмущённо недоумевал, как это сын Гамзата Цадасы, который ни в чём и никогда кунаку не отказывал, не хочет устроить в поэты его сына? Объявив Расулу Гамзатову, что он, видно, зазнался и что он ему больше не кунак, обиженный горец ушёл.

«Таким-то вот образом из-за таланта, вернее, из-за отсутствия его, я потерял хорошего кунака, — писал Расул Гамзатов. — Кунак мой и правда был хорошим человеком, он только не понимал, что никто — ни председатель Союза писателей, ни секретарь парторганизации, ни глава правительства — не может раздавать таланты, как куски баранины, когда горцы усядутся вокруг стола, а курящаяся горячим паром баранья туша уже взгромождена на стол».

Тем не менее в поэты попадали самые неожиданные фигуры. Некоторым даже удавалось выпускать тома своих «нетленок», которые, за неимением спроса, приходилось раздаривать или навязывать всевозможным учреждениям, благо всюду находились приятели или родственники, не смеющие отказать в помощи. Получалось даже зарабатывать деньги, но слава приходить не спешила. Значит, полагали они, нужно выпустить новую книгу, желательно «избранного».