Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени

Территория истории

Афганистан и Российскую империю, а затем СССР издавна связывало непосредственное соседство, общая граница по горам и водным преградам. Россия стремилась с афганцами не ссориться. Воевать за влияние на страну, находящуюся в гористом сердце Азии, за свое королевское право восседать в кабульских дворцах на почетном месте всегда была готова другая империя — Британская.

О, как прекрасно было видно на каждом глобусе из стоявших в кабинетах этой великой, решительной, но очень далекой географически от Азии метрополии, что ее излюбленная колония — Индия находится чрезвычайно близко от южных границ Российской империи! Гипотетически марш-бросок до индийской территории занял бы у русских не так уж много времени — несколько дней, ну пусть недель пешего пути, правда, адски сложного. Но Россия и не собиралась в эту дорогу. Тем не менее Британия, любившая просчитывать предполагаемые ходы возможных противников не хуже, чем собственные, всерьез опасалась российского интереса к Индии, самому большому и самому ценному бриллианту в британской короне. Вот почему англичане легко вступили в «Большую игру» не только с Россией, но и с Афганистаном, а это противостояние время от времени выливалось в локальные войны.

Афганистан в этих войнах был не только участником, но и, прежде всего, стратегическим смыслом, будущей крепостью на пути «русского сапога», по мысли британских стратегов. Однако это не означает, что афганские мужчины сами по себе не умели воевать. Еще как умели! Издавна участвуя в военных конфликтах, афганцы стали одними из самых лучших — и, увы, одними из самых беспощадных — среди всех солдат мира.

Выделим красной строкой главную особенность афганских воинов: они умели воевать в горах и никогда не теряли этого специфического искусства.

Сложные отношения между Россией и Великобританией в пределах вечного узла противоречий — Афганистана были неожиданно разрешены российской Октябрьской революцией 1917 года. «Показательно, что именно при поддержке России, правительство которой 27 марта 1919 года первой признало суверенитет и независимость Афганистана, в августе 1919 года был подписан мирный англо-афганский договор, — пишет в своей интереснейшей книге „Ограниченный контингент“ (Москва, 1994 г.) Герой Советского Союза, генерал-полковник Борис Всеволодович Громов. — В результате этого страна освободилась от диктата колонизаторов и укрепила свои позиции в мире».

Продолжим цитировать эту ценную книгу, которую Борис Громов написал в содружестве с журналистом Сергеем Богдановым. В ней впервые были приведены стенограммы заседаний Политбюро ЦК КПСС, на которых обсуждалось положение в Афганистане. Через считаные месяцы после этих совещаний Советский Союз осуществил ввод в ДРА так называемого ограниченного контингента. В результате этой акции, обернувшейся более чем 9-летней эскалацией военных действий, СССР потерял убитыми больше 15 тысяч солдат и офицеров.

«Историю Востока в определенном смысле можно рассматривать как нескончаемую череду заговоров, интриг и дворцовых переворотов… Летом 1973 года наследник Захир Шах отправился с визитом в Париж, где на третий день своего пребывания узнал о том, что он низложен. Главным организатором переворота оказался принц Мухаммед Дауд — двоюродный брат короля и премьер в его правительстве.

Бескровный захват власти, осуществленный при поддержке антимонархически настроенных офицеров, вполне укладывался в рамки назревавших в Афганистане демократических перемен. С начала 1965 года в стране действовала Народно-демократическая партия Афганистана. У истоков ее образования стояли люди, с которыми спустя полтора десятка лет пришлось вплотную столкнуться и нам…

Революция ни в одной стране не могла погибнуть до тех пор, пока существовал Советский Союз. Это в первую очередь касалось тех государств, которые имели общую границу с СССР.

Уверенность Н. М. Тараки в том, что отсталый Афганистан сумеет одним прыжком преодолеть пропасть между дремучим феодализмом и социализмом, о чем он неоднократно заявлял, в определенной степени подогревало желание советского руководства оказать нарождающейся демократии максимальную помощь».

17 марта 1979 года члены Политбюро ЦК КПСС приехали на Старую площадь и собрались вместе неполным составом. Не было Леонида Ильича Брежнева. Но он сам попросил срочно обсудить вопрос, который касался резкого обострения обстановки в Афганистане.

— Это не терпит отлагательства, — сказал он, разговаривая из своего кабинета на даче по телефону с Кириленко. — Я подъеду завтра.

Итак, март 1979 года.

«Я не думаю, — заявил Б. В. Громов в „Ограниченном контингенте“, — что документы из бывшего архива Политбюро ЦК КПСС, которые в книге публикуются впервые, нуждаются в пространных комментариях. Стенограммы заседаний Политбюро, записи разговоров и другие материалы, которые долгое время находились под строжайшим секретом, сами являются ярчайшей иллюстрацией к событиям недавнего прошлого».

«Совершенно секретно. Экз. единственный

ГРОМЫКО. Судя по последним сообщениям, которые мы получили из Афганистана как в виде шифротелеграмм, так и в разговоре по телефону с нашим главным военным советником т. Гореловым и временным поверенным в делах т. Алексеевым, обстановка в Афганистане сильно обострилась, центром волнений сейчас стал город Герат…

…Каково количество восставших, сказать трудно, но наши товарищи говорят, что их тысячи, именно тысячи.

Характерно отметить, что у меня был разговор в 11 часов утра с Амином — министром иностранных дел и заместителем Тараки, и он не высказал каких-либо тревожных мыслей относительно положения в Афганистане, а с олимпийским спокойствием говорил о том, что положение не такое уж сложное, что армия всё контролирует и т. д. Одним словом, он выразился так, что положение у них надежное.

…Через некоторое время, примерно через два-три часа, мы получили от наших товарищей известие о том, что в Герате начались беспорядки… Наши товарищи также говорят, что завтра, послезавтра на территорию Афганистана могут вторгнуться новые массы мятежников, подготовленные на территории Пакистана и Ирана.

Примерно через полчаса от наших товарищей вновь мы получили сообщение о том, что главного военного советника т. Горелова и поверенного в делах т. Алексеева пригласил к себе т. Тараки. О чем шла беседа с Тараки? Прежде всего он обратился за помощью к Советскому Союзу военной техникой, боеприпасами, продовольствием…

Я считаю, что нам нужно будет прежде всего исходить из главного при оказании помощи Афганистану, а именно: мы ни при каких обстоятельствах не можем потерять Афганистан. Вот уже 60 лет мы живем с ним в мире и добрососедстве. Но если сейчас Афганистан мы потеряем, он отойдет от Советского Союза, то это нанесет сильный удар по нашей политике…

УСТИНОВ…Мы посоветовали т. Тараки, чтобы некоторые части были переброшены в районы возникновения мятежа. Он, в свою очередь, ответил, что на это пойти трудно, так как и в других местах тоже неспокойно. Одним словом, они ожидают большого выступления со стороны СССР — как наземных, так и воздушных сил.

АНДРОПОВ. Они надеются, что мы ударим по мятежникам.

КИРИЛЕНКО. Возникает вопрос, с кем же будут воевать наши войска, если мы их туда пошлем. С мятежниками, а к мятежникам присоединилось большое количество религиозников, это мусульмане, и среди них большое количество простого народа. Таким образом, нам придется воевать в значительной степени с народом.

КОСЫГИН. Какая армия в Афганистане, сколько там дивизий?

УСТИНОВ. В афганской армии 10 дивизий, насчитывающих более 100 тысяч человек».

Вопреки совету Бориса Всеволодовича и его соавтора сделаю попытку прокомментировать документы. Всё-таки давно это было. Иные люди, иная реальность.

Вопрос о «качестве» афганской регулярной армии и количестве ее бойцов становится одним из самых главных для членов Политбюро на этом и последующих заседаниях: партийные «старики», несмотря ни на что, надеются на первых порах не допустить отправки советских солдат на помощь неизвестно кому в этой становящейся всё более неясной, чужой, не поддающейся привычной систематизации смуте.

Ю. В. Андропов, председатель КГБ СССР, кажется, загодя продумал свою твердую позицию:

«АНДРОПОВ. Политическое решение нам нужно разработать и иметь в виду, что на нас наверняка повесят ярлык агрессора, но, несмотря на это, нам ни в коем случае нельзя терять Афганистан».

В стенограмме мартовского заседания Политбюро ЦК КПСС легко заметить явные нестыковки между сообщениями Нура Мухаммада Тараки и его ближайшего соратника Хафизуллы Амина. Они практически одновременно сообщают покровителям в Москву противоречивую информацию. Если положение в городе Герат сильно беспокоит Тараки, то Амин считает его вполне нормальным. Следовательно, ему, Амину, либо есть что скрывать, либо он просто симпатизирует мятежникам и скрывать это нисколько не собирается.

У нас, читающих эти стенограммы спустя более сорока лет после их записи и расшифровки, вызывает смущение одна «деталь» (никак нельзя употребить это слово без кавычек — очень уж крупная и своевольная «подробность»!), на которую поначалу мало кто из присутствующих обращает внимание, — это социально-политический пейзаж соседней страны.

На фоне множества мелких торговцев, кропотливых ремесленников и огромной массы крестьян-бедняков, которые тяжким трудом выживают на выжигаемой горным солнцем земле, та немногочисленная афганская компартия, именуемая Народно-демократической партией Афганистана, должна была видеться из Москвы небольшим внезапным курганом в необозримой пустыне — так она была мала и одинока. Как компартия вообще возникла в этом обычном, даже банальном для множества ближневосточных, центральноазиатских и ряда африканских стран социально-политическом ландшафте, уму непостижимо.

Хочешь не хочешь, но членам Политбюро следовало бы, прежде всего, срочно признать, если до сих пор не знали, и назвать главное: население всех этих многонаселенных территорий объединяет ислам, чрезвычайно влиятельная и мощная религия в подобных небогатых странах с не так чтобы чрезмерно грамотным народом. И это еще не сильно сказано. Ислам составляет суть менталитета мусульман разных наций, готовых на всё ради защиты его устоев и правил, где бы они ни жили, — без ислама этот менталитет вообще не функционирует!

Читаешь стенограмму и не понимаешь, почему же участников заседания Политбюро — вполне вроде культурных, образованных людей, руководителей СССР — не испугали эти «религиозники», по весьма неуклюжему выражению, прозвучавшему на встрече политиков: это ведь, наверное, самые убежденные «религиозники» на свете, часто просто фанатики. Фактор, который ни в коем случае нельзя было сбрасывать со счетов! Но куда там… Приближается к пониманию ситуации, допускает наличие в ней неких духовных, религиозных элементов, кажется, один лишь А. П. Кириленко, и то с оговорками, показывающими, что этот большевик до мозга костей вообще не верит в существование искренне верующих в Бога людей: