Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени

Территория истории

Борис Громов включил в свою книгу весьма примечательный телефонный разговор между советским премьером А. Н. Косыгиным и генеральным секретарем ЦК НДПА, премьер-министром Афганистана Н. М. Тараки, который состоялся сразу после того мартовского заседания.

«Совершенно секретно.

…КОСЫГИН. Среди рабочих, среди городских мещан и служащих в Герате вы имеете поддержку? Есть еще на вашей стороне кто-то?

ТАРАКИ. Активной поддержки со стороны населения нет. Оно почти целиком находится под влиянием шиитских лозунгов. „Не верьте безбожникам, а идите за нами“ — пропаганда на этом построена.

КОСЫГИН. А рабочих там много?

ТАРАКИ. Мало очень — всего 1–2 тыс. человек.

КОСЫГИН. Какие перспективы, по вашему мнению, в Герате?

ТАРАКИ. Мы считаем, что сегодня вечером или завтра утром Герат падет и будет полностью в руках противника.

КОСЫГИН. Какие же дальнейшие перспективы?

ТАРАКИ. Мы уверены, что противник будет формировать новые части и пойдет дальше в наступление.

КОСЫГИН. У вас нет сил нанести им поражение?»

За считаные дни до наступления 1980-го, олимпийского года, когда москвичи и все жители СССР раздобывали кто где мог и наряжали новогодние елки, покупали и доставали продукты к Новому году, в самом центре Москвы произошло следующее.

«12 декабря 1979 года по предложению комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану Л. И. Брежневым было принято решение об оказании ДРА военной помощи „путем ввода на его территорию контингента советских войск“, — сообщают в книге „Тайны афганской войны“ полковник А. А. Ляховский и подполковник В. М. Забродин. — Руководство Генерального штаба ВС СССР: начальник Генерального штаба маршал Н. В. Огарков, его первый заместитель генерал армии С. Ф. Ахромеев, генерал армии В. И. Варенников — в то время начальник Главного оперативного управления — первый заместитель начальника Генерального штаба, а также главком Сухопутных войск — заместитель министра обороны генерал армии И. Г. Павловский до принятия окончательного решения выступали против ввода, так как считали, что наше военное присутствие приведет к усилению мятежного движения в стране, которое в первую очередь будет направлено против советских войск.

Что, кстати, затем и произошло. Однако это мнение не было принято в расчет. При этом Указа Президиума Верховного Совета СССР или другого государственного документа по вопросу ввода войск не принималось. Все указания отдавались устно. (Выделено мною. — Т. К.)

Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, М. А. Суслов не дожили до времени перестройки, — пишут авторы книги. — Они уже не расскажут, как в деталях решали вводить войска в ДРА. А вот А. А. Громыко в 1988–1989 годах успел сказать:

„5 декабря 1978 года был подписан советско-афганский Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве.

…В соответствии с этим договором правительство Республики Афганистан обратилось к Советскому Союзу с просьбой оказать вооруженную поддержку афганской народной армии.

Эта просьба взвешивалась в Советском Союзе долго и тщательно. В конце концов Политбюро ЦК КПСС единогласно приняло решение об оказании такой помощи…

…Дополнительную остроту обстановке придало убийство генерального секретаря ЦК Народно-демократической партии Афганистана Тараки, от правительства которого исходили просьбы о помощи. Этот кровавый акт произвел потрясающее впечатление на советское руководство. Л. И. Брежнев особенно тяжело переживал его гибель.

В конце концов в такой обстановке и было принято решение о введении ограниченного контингента советских войск в Афганистан.

После того, как это решение было принято на Политбюро, я зашел в кабинет Брежнева и сказал:

— Не стоит ли решение о вводе наших войск оформить как-то по государственной линии?

Брежнев не стал отвечать сразу. Он взял телефонную трубку:

— Михаил Андреевич, не зайдешь ли ко мне? Есть потребность посоветоваться.

Появился Суслов. Брежнев проинформировал его о нашем разговоре. От себя добавил:

— В сложившейся обстановке, видимо, нужно принимать решение срочно — либо игнорировать обращение Афганистана с просьбой о помощи, либо спасти народную власть и действовать в соответствии с советско-афганским договором.

Суслов сказал:

— У нас с Афганистаном имеется договор, и надо обязательства по нему выполнять быстро, раз мы уж так решили. А на ЦК обсудим позднее.

Состоявшийся затем в июне 1980 года Пленум ЦК КПСС полностью и единодушно одобрил решение Политбюро“».

«Не хотелось бы, но придется».

Эти слова, сказанные из Москвы днем 27 декабря 1979 года высочайшим армейским чином высокому армейскому чину, находившемуся в Кабуле, продемонстрировали тяжелое настроение всей верхушки Советской армии: нам, дескать, этого — то есть начала жестких действий против действующего главы соседнего государства — совсем не хотелось бы, но обязательства подталкивают.

Через несколько часов начался штурм дворца Хафизуллы Амина — это была тщательно, в течение долгого времени готовившаяся операция, о которой в наши дни можно где угодно прочесть во всех военных подробностях. В операции участвовало очень много специально обученных бойцов, и она оказалась успешной.

В Москве по ее окончании было уже слишком поздно, по газетному времени, чтобы успеть опубликовать хоть какое-то сообщение о событии. Да и что публиковать? Новый лидер Афганистана Бабрак Кармаль, выбранный Москвой, прибыл в Кабул из Баграма под нашей охраной только ночью.

Зато назавтра дежурные бригады всех газет СССР весь день ожидали тассовских сообщений. И они пришли. Вот что было опубликовано в «Комсомольской правде» 29 декабря 1979 года. На первой полосе — поздравление Л. И. Брежнева Кармалю Бабраку с избранием его генеральным секретарем Центрального комитета Народно-демократической партии Афганистана и на высшие государственные посты в Демократической Республике Афганистан. На третьей странице: «Кабул, 28. (ТАСС). Кабульское радио передало сегодня заявление правительства Демократической Республики Афганистан. В нем говорится: „Правительство ДРА, принимая во внимание продолжающееся и расширяющееся вмешательство и провокации внешних врагов Афганистана, и с целью защиты завоеваний Апрельской революции, территориальной целостности, национальной независимости и поддержания мира и безопасности, основываясь на Договоре о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 г., обратилось к СССР с настоятельной просьбой об оказании срочной политической, моральной, экономической помощи, включая военную помощь, о которой правительство Демократической Республики Афганистан ранее неоднократно обращалось к правительству Советского Союза. Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской стороны“».

Сейчас так не пишут. Самое главное следовало бы сообщать в начале: некоторым может быть скучно дочитать до конца этакую перевернутую новость. Здесь оно, главное, помещено в самом конце — это как раз объяснение причин ввода советских войск в Афганистан.

И, наконец, самое важное сообщение с территории южного соседа, помещенное на третьей странице «Комсомолки», было вновь закамуфлировано под сообщение всезнающего кабульского радио: «Сообщение Радио Кабула. Кабул, 28 декабря. (ТАСС). Сегодня состоялось заседание Политбюро ЦК Народно-демократической партии Афганистана, сообщило кабульское радио. Генеральным секретарем ЦК единогласно избран Кармаль Бабрак. Политбюро ЦК НДПА рассмотрело и утвердило основные направления внутренней и внешней политики ДРА». Далее перечисляются всё в том же сухом партийно-советском стиле другие официальные новости, и наконец — главная новость для населения страны и всего мира: «Радио отметило, что революционный суд за преступления против благородного народа Афганистана, в результате которых были уничтожены многие соотечественники, в том числе гражданские и военные члены партии, представители мусульманского духовенства, интеллигенции, рабочих и крестьян, приговорил Х. Амина к смертной казни. Приговор приведен в исполнение». Без комментариев.

Только на следующий день тассовцы подготовили для газет более или менее по-человечески написанную и действительно серьезную новость об освобождении из тюрем видных деятелей НДПА, в т. ч. вдовы (написано: супруги) Н. М. Тараки — Сорейи, других людей, сыгравших видную роль в Апрельской революции, и членов их семей: «Среди освобожденных заключенных оказалось много женщин, детей и стариков. Со слезами на глазах они благодарили за свое избавление. Политические заключенные рассказали, что по приказу бывшего руководства ДРА во главе с Амином готовилось их физическое уничтожение в ночь на 29 декабря».

…В соседней с нами стране — Афганистане на глазах у всего мира происходила серьезнейшая политическая трагедия: раскол общества на противодействующие части, которые трудно было назвать партиями, завоевание власти одной партией немирным путем, еще один раскол уже внутри этой партии, восточная растерянность перед решением многочисленных современных проблем в несовременной стране, крик о помощи, обращенный к политическим братьям в другом, мощном государстве, военная поддержка со стороны этого государства…Так трагедия одной страны привела к трагедии другой, нашей, — и трагедии совсем не оптимистической. Прибавьте сюда непреклонную волю афганских «душманов», которые не заморачивали себе голову интернационализмом, — эту упрямую волю никогда не пускать никаких чужеземцев внутрь своих границ, и вам станет понятней «Афган».

Об этом предупреждала советский писатель и комиссар Лариса Рейснер.

Об этом хотели и не могли в самом начале 1980-х годов сказать в своих страстно написанных материалах журналисты «Комсомольской правды».

Газете и стране, которая с жадностью, сегодня неизвестной и непонятной, читала эту газету, требовался другой главный редактор.

Часть шестая. Москва, улица «Правды», 24, «Комсомольская правда»