Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени

Территория истории

Советский Союз ввел в ДРА ограниченный контингент своих войск 25 декабря 1979 года согласно подписанной министром обороны СССР маршалом Д. Ф. Устиновым директиве № 312/12/001.

ОКСВ — ограниченный контингент советских войск зашел в ДРА из Кушки и Термеза и устремился к Кандагару на юге. Таким образом центр Афганистана должен был быть взят в исполинское кольцо, верхняя треть которого представляла собой границу с СССР между Термезом и Кушкой. Но это неправильное кольцо, не цельное, рваное, крайне опасное, само по себе вовсе не стало обозначать наш контроль над территорией внутри и вне его. По обе стороны маршрута советских войск сразу же начали упорное сопротивление. Масла в огонь подлили неприятные известия из Кабула о том, что группы советских коммандос взяли штурмом дворец Тадж-Бек — резиденцию председателя Революционного совета Афганистана Хафизуллы Амина и уничтожили самого Амина и двух его сыновей. Эта операция оказалась успешной — для нас. Гордые афганцы оскорбились и немедленно начали мстить. Практически сразу же началась минная война, одна из самых страшных технологий на любой войне, к которой заранее готовили будущих участников афганского сопротивления западные инструкторы. Советские же специалисты по вооружению, увидев, какие потери стал нести от минных взрывов наш ограниченный контингент, незамедлительно начали усовершенствовать наши мины.

Даже профессиональные советские военные, остававшиеся в СССР, не совсем понимали, что происходит в соседней стране.

«Наступил 1980 год, — пишет Борис Громов с соавтором в книге „Ограниченный контингент“. — Печать, радио, телевидение регулярно рассказывали об изменениях, происходивших после ввода советских войск. Тогда я задавался вопросом: надолго ли всё это? Ответа не знал никто…

До Майкопа, где я в то время служил, начали доходить сведения о первых погибших в Афганистане и о зверствах бандформирований по отношению к нашим солдатам. Для меня это стало неожиданностью — ведь афганцы, как постоянно говорилось, дружественный нам народ…

16 января я готовился к проведению двухдневных учений, которые должны были начаться ранним утром следующего дня. Около 5 часов вечера мне позвонил командир корпуса. Он сухо сказал, что министр обороны подписал приказ, согласно которому я назначен начальником штаба дивизии, находящейся сейчас в Кабуле. Через четыре дня мне надлежит быть в штабе Туркестанского военного округа и затем из Ташкента улететь в Афганистан. „Действуй. Успеха“, — добавил он и положил трубку…»

Намерение американских властей отказаться от участия в московской Олимпиаде 1980 года, которое было поддержано постановлением Национального олимпийского комитета США, а затем олимпийскими комитетами других стран, стали для советских граждан новостями неприятными и неожиданными. Они заставляли думать о том, что родное правительство под руководством родной партии, кажется, сплоховало, а теперь что-то скрывает.

Разговоры об Афганистане не смолкали и в «Комсомольской правде». Но говорили всё больше по кабинетам. В Голубом зале озвучивалась только официальная точка зрения. Главный редактор В. Н. Ганичев был невозмутим.

Надо было самим находить какое-то объяснение происходящему. Самой распространенной народной версией ввода ограниченного контингента советских войск в пределы небогатого южного соседа, с которым до тех пор были вполне приемлемые политические и экономические отношения, была версия о том, что нам надо было изо всех сил опередить американцев и первыми войти на территорию Афганистана.

Американцы действительно вошли впоследствии, много лет спустя, в Афганистан и застряли там на вдвое большее количество лет, чем советские войска. Но это совсем другая история.

В той трагической ситуации, в разрешении одного из важнейших конфликтов афганской войны — нарастающей общественной неправды, огонь на себя вызовет Геннадий Николаевич Селезнёв, так мечтавший в юности стать офицером. Главный редактор «Комсомольской правды» совершит, если иметь в виду последствия, поистине маршальский поступок, который, кстати, так и не смогли совершить военные маршалы, не решившиеся нарушить правила. Это произойдет на пятом году пребывания ОКСВ в Афганистане.

Однако, как бы ни относились наши недруги к предстоящей Олимпиаде-80 в Москве, подготовка к ней шла полным ходом. В Москве построили спортивный комплекс «Олимпийский» на проспекте Мира, прорезав Олимпийский проспект, реконструировали Центральный стадион имени В. И. Ленина («Лужники»), а также выстроили Олимпийскую деревню, телевизионные и транспортные объекты. Олимпиада-80 привнесла много нового в спортивную жизнь других городов.

Советские строители не подвели спортсменов, и спортсмены не подвели строителей. СССР выиграл медали во всех видах спорта Олимпиады-80, завоевав 80 золотых, 69 серебряных и 46 бронзовых наград и став первыми в медальном зачете. Судейство было объективным, и спортсмены тех стран, которые не бойкотировали Олимпиаду-80, также увезли с собой множество завоеванных медалей. Наши «спортсмены» (т. е. сотрудники отдела спорта) газеты «Комсомольская правда» с ног валились, но всё, что хотели и могли, напечатали.

Особенно впечатляющим оказалось закрытие Олимпиады с олимпийским Мишкой, плачущим на трибуне и затем улетевшим в небо.

Журналисту «Комсомольской правды» Лидии Прониной удалось побывать на открытии Олимпиады-80, а закрытие она смотрела по телевизору дома в Кунцеве. Передача заканчивалась. Под слезы зрителей и песню, которую исполнили Лев Лещенко и Татьяна Анциферова, талисман московской Олимпиады, добрый ласковый Миша помахал лапой, взмыл в небо и куда-то полетел. Пронины тоже немного взгрустнули. Но вдруг кто-то из них на секунду отвлекся от телеэкрана, глянул в окно и крикнул: «Летит!» Лида подбежала к окошку и увидела, как вдоль их дома беспечно летел в неведомую даль Мишка олимпийский.