Фавориты – «темные лошадки» русской истории. От Малюты Скуратова до Лаврентия Берии

Расправа со стрельцами

В 1689 году царевна Софья была устранена, и Петр мог развернуться на просторе власти. Меншиков всегда был рядом с ним. В 1696 году он участвовал в Азовском походе. «Там он и получил офицерский чин, – писал Костомаров, – хотя ничем не ознаменовал себя в военных действиях»[8].

В 1697 году Меншиков отправился с царем в «Великое посольство». Костомаров передает анекдот, что перед отъездом царь побывал на пирушке у Лефорта, и кто-то из гостей хотел убить царя. Меншиков узнал о заговоре от дочерей одного из его участников и предупредил Петра. Об умысле на жизнь государя в этот период сообщает и Соловьев, более тщательный в источниках, но он ничего не сообщает о роли Меншикова.

Впервые московский царь выезжал за границу и должен был пробыть там больше года. Царю самому хотелось поглядеть на то, как изготовляются западные диковины, а может, и самому поучиться. Из обучения, кроме бесполезного махания топором на верфях Англии и Голландии, ничего не вышло, а в общественно-политические идеи, в то, как осуществляется управление и судопроизводство на Западе, Петр не имел желания и способности вникать. Но Меншиков еще в России выучился немного по-немецки и по-голландски (конечно, устно), всюду сопровождал царя и угождал ему.

Узнав о новом восстании стрельцов, царь поспешил назад в Москву. Правда, к моменту его прибытия бунт был уже подавлен: человек 150 из восставших нескольких тысяч было отобрано и казнено. Но Петру показалось этого мало. Он приказал возобновить следствие и выносить максимально жестокие приговоры. Царь лично участвовал в казнях стрельцов и приказывал своим приближенным делать то же самое.

Он даже собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам. «В Преображенском происходили кровавые упражнения, – писал историк Сергей Соловьев. – Здесь 17 октября приближенные царя рубили головы стрельцам: князь Ромодановский отсек четыре головы; Голицын, по неуменью рубить, увеличил муки доставшегося ему несчастного; любимец Петра Алексашка Меншиков хвалился, что обезглавил двадцать человек; полковник Преображенского полка Блюмберг и Лефорт отказались от упражнений, говоря, что в их землях этого не водится. Петр смотрел на дело, сидя на лошади, и сердился, что некоторые бояре принимались за дело трепетными руками».

Итак, в этой кровавой расправе Меншиков был рядом с государем и еще хвалился тем, что проявляет особую жестокость и рвение (неизвестно, не прихвастнул ли он). Надо думать, не от злобы на стрельцов, а от страха перед самим царем. А вообще Меншиков сделался в ту пору незаменим Петру в смысле успокоения его психики и удержания от еще больших неистовств. Еще до казней Петр как-то вспылил на генералиссимуса Шеина. Зотов и Ромодановский стали защищать Шеина, тогда царь бросился и на них. Еще неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Меншиков не успокоил Петра, сообщает Соловьев.

Вообще Меншиков в ту пору сделался уже особенно приближенным к царю человеком. На первое место его поставила случившаяся в 1699 году смерть Лефорта.