Таинственный Рафаэль

Между городом и деревней

В преддверии 1500-летней годовщины рождения Христа папа Александр VI начал прокладывать новую дорогу вдоль западного берега Тибра: прямую магистраль, которая облегчила бы подступ к Ватикану толп паломников, ожидавшихся со стороны порта Рипа Гранде. Дорогу эту закончил Юлий II, но в начале века она быстро стала элитным местом, где самые богатые семьи города строили свои резиденции.

Агостино Киджи быстро понял значение этого района и купил на виа делла-Лунгара, сразу за Септимиевыми воротами, землю, на которой он решил построить свою римскую резиденцию. К его огромной удаче, во время рытья фундамента обнаружилось, что еще в античные времена кто-то построил здесь загородную виллу. Банкир не мог знать, что он выбрал то самое место, где Марк Агриппа, зять императора Августа, выстроил свою роскошную резиденцию, но связь с прошлым прекрасно вписывалась в его планы.

Тосканскому архитектору Бальдассаре Перуцци, который уже работал для Киджи в Сиене, Агостино заказал постройку, которая напоминала бы античные модели. Тот разработал весьма новаторский проект: вилла Киджи, погруженная в великолепный парк, могла соперничать с самыми блистательными виллами семьи Медичи, но ее отделка напоминала о римских палаццо. Здание не поднималось выше третьего этажа и было разделено на три сектора: два более крупных по бокам и один, чуть вдающийся назад, по центру – как у тосканских домов этого времени. Но на фасаде незаметна грубоватость загородных жилищ: рифленый камень уступил место античным пилястрам, гордо выставившим свои коринфские капители. В центральной части открывалась лоджия, которая соединяла внешнее и внутреннее пространство. Получивший задание максимально приблизиться к античным архитектурным традициям Перуцци изменил собственную манеру. Он сам руководил строительством для земляка нового жилища, которое уже в момент постройки описывали как нечто среднее между палаццо и загородной виллой. Совершенно замечательное здание, способное поразить миллионы туристов, – ведь за пять веков оно почти не изменилось.

Но для Агостино, готового подчинить искусство своим личным интересам, эта вилла стала прежде всего способом увенчать свою головокружительную карьеру.