Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени

Территория истории

Обстановка в стране и мире вынуждала СМИ в 1992 году всё чаще использовать слова «вооруженный конфликт» или даже «война». Армяно-азербайджанский конфликт в Нагорном Карабахе, грузино-югоосетинский на севере Грузии (99 % населения Южной Осетии на референдуме проголосовало за отделение от Грузии), грузино-абхазская война на западе Грузии, гражданская война в Таджикистане, а за пределами Союза ССР, уничтоженного в конце 1991 года в деревне Вискули Ельциным, Кравчуком, Шушкевичем и Бурбулисом, — война в разваливающейся Югославии… И всюду на войне были наши люди — корреспонденты российских газет и журналов.

Вот как вспоминал тот год в недавнем разговоре со мной специальный корреспондент газеты «Правда» Владимир Федорович Ряшин: «Весь 1992 год я был в основном в командировках, поэтому плохо помню Москву в тот период. Я уезжал — приезжал. Сдавал материал и снова уезжал. Знаю только, что Селезнёв очень бережно относился ко всем материалам. Мои материалы, когда я приезжал из командировки, он ставил в номер, не говоря, что тот „подождет, отлежится, посмотрим, обсудим“. Я был в Таджикистане во время гражданской войны в 1992 году, когда исламисты фундаменталистского толка пришли к власти. Но очаги сопротивления им сохранились. Прежде всего — в Кулябе. Так называемое Кулябское сопротивление. Нынешний президент Эмомали Рахмон, тогда еще Эмомали Рахмонов, был в Кулябе… А дальше у меня были Абхазия, Чечня…»

У тех журналистов, кто занимался социальными проблемами внутри страны, появились в лексиконе новые или напрочь забытые понятия: «беженцы» (нет, говорили власти, лучше пишите «вынужденные переселенцы»), «задержка зарплаты», «вымогатели», «мошенники», «обманщики» (причем эти последние, особенно женщины, обнаглели настолько, что придумывали свои беды, лишь бы красочным письмом разжалобить журналистов и вынудить их приехать к ним в город или деревню).

О, чуть было не забыла самое новое слово — ваучер! Куда делись ваучеры нашего с Вадимом сына-школьника и моей матери, не знаю; муж продал свой «приватизационный чек» по случаю чьего-то дня рождения за бутылку водки — неплохой вышел взнос на праздничный стол; мое личное бумажное сокровище неведомыми путями, через какой-то фонд, попало на Саратовскую макаронную фабрику, расположенную недалеко от моей первой школы, и мне с нее даже прислали перевод на 250 с чем-то рублей. Номинально сумма совпадала с моей зарплатой спецкора «Комсомольской правды» в советских деньгах, но реально на эти присланные деньги вряд ли можно было купить даже батон, и я не пошла на почту, оставив извещение на память. (Кстати, 30 лет спустя после введения ваучеров, в номере от 30.09.2022, «Комсомолка» опубликовала очень интересную беседу Владимира Перекреста с бывшим — назначенным сразу после Анатолия Чубайса — главой Госкомимущества РФ Владимиром Павловичем Полевановым. Тот заявил в интервью, что «ваучер — это полный обман. Причем тройной. Первое — его стоимость была сильно занижена. Десять тысяч — это было слишком мало, по сути, грабеж. Реальная стоимость национальных богатств России, если разделить их на всё население, намного выше… Вторая сторона мошенничества — то, что ваучер сделали обезличенным. Его можно было слишком просто продать и купить… Третья сторона обмана — это неимоверная спешка, в которой проводилась приватизация. Зачем? Абсолютно непонятно. Никакой разъяснительной работы не проводилось. Та же Венгрия 30 % своего имущества 10 лет приватизировала. А мы — ударными темпами, не считаясь с потерями… Все было как по нотам, только эти ноты написали американцы».)

В те дни не только газета «Правда» столкнулась с тем, что в новых условиях, когда издательства впопыхах дистанцировались от своих периодических изданий, пришлось задуматься о штатном расписании, т. е. о количестве сотрудников: а надо ли нам столько корреспондентов? Перед руководителями СМИ возникла еще одна проблема, противоположная: при всём при этом приходилось увеличивать штат! Газеты и журналы не могли более обходиться без нового подразделения — дирекций, куда приходилось нанимать экономистов, плановиков, специалистов по бумаге, набору, печати и проч. Руководители изданий, в том числе Г. Н. Селёзнев в газете «Правда» и В. А. Фронин в «Комсомолке», вынуждены были заняться этими проблемами вплотную. Выхода было два: либо сокращать привычный штат, либо крупно зарабатывать на то, чтобы на зарплату хватало всем.

Для работников газеты «Правда», в которой больше всего по сравнению с другими СМИ работало людей с нерушимой советской ментальностью, создание отдела рекламы было шоком. Но исключений из новых общих правил выживания быть не могло: нужно было жить и, следовательно, вертеться. Геннадий Селезнёв дал добро. Отдел рекламы начал приносить «Правде» реальные деньги.

В этой некогда самой привилегированной и профессиональной газете также сохранялся большой коллектив корреспондентов, а в рыночных условиях это становилось излишним. Решать подобные вопросы приходилось самому Селезнёву. Решения с глаголами «сократить штаты», «уволить» давались ему с трудом.