Фавориты – «темные лошадки» русской истории. От Малюты Скуратова до Лаврентия Берии

Императрица Екатерина II

Говоря о фаворите, мы, как обычно, должны сперва подробно рассказать о его державном покровителе.

Принцесса Ангальт-Цербстская София-Августа-Фредерика, более известная в истории под именем Екатерины II, силой заняла русский престол и 34 года – рекорд среди русских монархов после Ивана Грозного – совершенно незаконно удерживала его под собой, не имея ни капли крови династии Романовых и вообще ни капли русской крови. Все эти 34 года в честь узурпаторши воскуряли придворный фимиам, а потом вплоть до 80-х годов следующего, XIX века Россия выплачивала колоссальный внешний долг, сделанный ею.

Софья-Аугуста-Фредерика была просватана императрицей Елизаветой Петровной за наследника русского престола, внука Петра Великого по линии одной из его дочерей, Анны, голштинского герцога Карла-Петера-Ульриха, которого в России после принятия им православия нарекли Петром Федоровичем. Софию-Августу, приехавшую в Россию, заново перекрестили и прозвали Екатериной Алексеевной.

Брак между ними не задался. Будущий император сначала тяготился обязанностями мужа, а потом начал приударять за придворными дамами. Его жена не осталась в долгу и довольно быстро нашла себе утешение то с одним, то с другим любовником. Тем не менее, рожденный ею будущий наследник престола Павел Петрович, по всей видимости, действительно был зачат законным мужем.

Екатерина очень быстро усвоила скрытность, лицемерие и показную сентиментальность двора Елизаветы Петровны, изучила искусство политической интриги. Во время Семилетней войны она пользовалась благосклонностью английских послов, передавая им все секретные сведения о русской политике и русских войсках, которые только могла выведать (эти сведения сразу переправлялись прусскому королю Фридриху II, который воевал с Россией), и получала взамен звонкие золотые червонцы. Дело в том, что великой княгине Екатерине очень не хватало денег, отпускаемых на ее содержание (30 тысяч рублей в год), и она, как многие при русском дворе, пристрастилась к азартной карточной игре. Там она чаще проигрывала, чем выигрывала, а полученные от Англии больше 100 тысяч рублей помогли оплатить карточные долги великой княгини.

Принимавшая участие в придворной интриге, имевшей целью отстранить Петра Федоровича от наследования трона и заменить его малолетним Павлом, великая княгиня сумела отвертеться. Канцлер Бестужев, организатор заговора, успел сжечь компрометирующие принцессу письма (хотя сам впоследствии был приговорен к смертной казни, которую в итоге заменили пожизненной ссылкой). Екатерина Алексеевна не смогла упросить государыню отпустить ее домой, но и сурового наказания она избежала.

День восшествия на престол ее мужа Петра III стал для Екатерины днем начала самых больших тревог. Петр не считал нужным скрывать свои амурные похождения с придворной дамой, графиней Елизаветой Воронцовой. Он откровенно говорил, что свою жену, Екатерину, отправит в монастырь, а сам женится на Воронцовой. Екатерина решила, что пришло время действовать.

Ее замыслам помогло то, что Петр III был донельзя легкомыслен в вопросах внешней политики и вел себя совсем не так, как подобало главе великой державы. Он заключил мирный договор с прусским королем Фридрихом Великим, которого боготворил, и без всякой компенсации отдал ему завоеванную кровью русских солдат Восточную Пруссию. Это вызвало взрыв возмущения в русском дворянстве, особенно в офицерстве.

По счастливому стечению обстоятельств любовником Екатерины на тот момент был гвардейский офицер Григорий Орлов. Он был хорош не только тем, что ублажал императрицу в постели, но еще и тем, что у него было пять братьев – тоже гвардейских офицеров, причем пользовавшихся в гвардии авторитетом отчаянных игроков и авантюристов. Короче, Орловым не составляло труда обработать гвардейские полки, стоявшие в Петербурге и окрестностях, в нужном духе.

В 1762 году, в годовщину Полтавской битвы, Екатерина совершила государственный переворот и объявила себя императрицей Екатериной II. Армия и народ тут же ей присягнули, Петр III отрекся от трона. Однако новая повелительница России, видимо, ожидала от него тайных козней, поэтому вскоре содержавшийся под домашним арестом в Ропше бывший император был убит кем-то из братьев Орловых. То, что убийство не вызвало никакого возмущения со стороны Екатерины, показывает, что Екатерина если и не давала прямых указаний убить Петра III, то не давала и указаний противоположных, а именно – беречь державного пленника.

Переступив через труп своего мужа на пути к трону, Екатерина вскорости решила участь еще одного августейшего соперника. Это был внучатый племянник царицы Анны Иоанновны Иван Антонович, получивший трон двух месяцев от роду, а спустя год и месяц свергнутый Елизаветой Петровной. С тех пор Иван не видел над своей головой ничего, кроме сводов темниц. Повзрослев, он каким-то образом узнал, что имеет права на императорскую корону. Елизавета Петровна распорядилась перевезти его из заключения в Холмогорах в глухую темницу Шлиссельбургской крепости. Екатерина, после вступления на престол, направила его тюремщикам инструкцию, где значилось: убить при попытке освобождения.

Эта попытка не заставила себя долго ждать. В 1764 году считавший себя неудачником на службе подпоручик Василий Мирович решил возвести Ивана Антоновича на престол и получить себе от него великие почести. Попытка освобождения была предпринята так нелепо, что многие историки до сих пор сомневаются: не была ли она подстроена Екатериной II так искусно, что ее исполнитель сам об этом не знал? Как бы то ни было, все свершилось успешно для новой самодержицы: Иван, чья вина состояла только в том, что он был правнуком старшего брата Петра Великого, царя Ивана V, был убит сразу, при первых же выстрелах, а Мирович затем казнен в Петербурге. Столица, 20 лет при Елизавете Петровне не видевшая смертных казней, ужаснулась, но ей еще предстояло привыкнуть к казням при новой императрице.

Дважды цареубийца стала трижды узурпаторшей, потому что до самой своей смерти не отдавала власть сыну Павлу, имевшему как правнук Петра Великого все права на трон. Более того, Екатерина брала власть не только своим именем, но и именем восьмилетнего наследника престола Павла Петровича. По всем российским обычаям Екатерина могла быть не более как регентшей до его совершеннолетия. Но, почувствовав вкус власти над огромной и безмолвной страной, немецкая принцесса решила ни с кем ею не делиться, даже с родным сыном.

Придворные льстецы и историографы изобразили 34-летнее царствование Екатерины II как самое успешное время России в XVIII веке. За это время Россия не знала неудач в войнах и присоединила к себе обширные и населенные территории на юге и западе. В ту пору только этим измерялся успех великой державы. Однако бросим взгляд на внутреннюю политику Екатерины II, на то, как при ней управлялась держава Российская.

Однажды к императрице сумели пробиться два крестьянина и подать прямо в ее руки челобитную. Она содержала жалобу на подмосковную помещицу Дарью Салтыкову, которая для собственного удовольствия убивала своих крепостных самым жестоким образом.

Государыня пока собиралась прослыть милостивой, а потому велела начать следствие. За шесть лет были собраны доказательства по меньшей мере 38 жестоких убийств, совершенных по приказу Дарьи Салтыковой (а некоторые – и собственноручно ею). Еще несколько десятков случаев остались недоказанными, но весьма вероятными убийствами. В 1768 году Сенат приговорил Салтыкову к исключению из дворянского сословия и пожизненному заключению.

Это был беспрецедентный случай в истории России, но он не имел продолжения в виде подобных же процессов. Первое, что решила сделать Екатерина II, как только следствие подошло к концу, – запретила крепостным крестьянам приносить жалобы на своих помещиков лично в руки императрице. Виновные в этом наказывались кнутом и пожизненной каторгой.

Причем указ был составлен именно так: запрещалось подавать челобитные императрице, но не запрещалось жаловаться в нижестоящие судебные инстанции. Однако чтение этого указа по церквам было нарочно поставлено так, чтобы крестьяне его восприняли «как надо»: нельзя жаловаться на своих помещиков вообще.

Ничто так ярко не характеризует Екатерину II, как эта ее реакция на дело Салтычихи: императрица просто не желала знать о подобных инцидентах.

Екатерина отлично понимала, что таких Салтычих на просторах России – десятки. Но помещики – опора царского трона. А потому она не могла допустить, чтобы дело Салтычихи стало прецедентом.

История сохранила имена некоторых ставших известными общественности (а сколько осталось неизвестных?) крепостников-истязателей. Одним из них был помещик Пензенского наместничества Николай Струйский. Соседям-помещикам он был известен как библиофил и поэт, но те, кто узнал его поближе, говорили, что он устраивает в своем имении охоту на дворовых людей. Он приказывал им раздеваться и бегать голыми, а сам в них стрелял из ружья. Но самым изуверским изобретением поэта Струйского был «инквизиционный процесс». Струйский придумывал своему крестьянину какое-нибудь преступление, потом уводил его в подвал, полный орудий пыток, и там, изощренно истязая, принуждал сознаться в выдуманном преступлении. На этом трагикомедия не заканчивалась: Струйский устраивал «суд», на котором сам произносил и обвинительные, и оправдательные речи за крестьянина, а потом назначал наказание. У него была подробная смета наказаний, где один удар плетью приравнивался к 170 ударам розог. Следовало назначенное судом «наказание», и крестьянин мог считать себя счастливым, если барская потеха оставила его в живых.

Очень показательно, что Струйский буквально боготворил Екатерину II. Когда императрица умерла, Струйского от огорчения разбил удар, и он вскоре умер.

Другая «просвещенная» помещица – княгиня Александра Козловская – секла всех дворовых людей, кто попадался ей на глаза.

Ольга Константиновна Маврогени, по первому мужу – Струкова, по второму – Брискорн, настолько прославилась своей жестокостью, что удостоилась прозвища «Курской Салтычихи». Она благополучно умерла своей смертью уже при императоре Николае I. Примечательно, что кровожадных помещиц было больше, чем таковых помещиков.

Граф и генерал-фельдмаршал Михаил Каменский, герой многих войн, при Александре I доживал свой век в своем имении. Он настолько достал крепостных своими притеснениями, что один из них не выдержал и зарубил его топором. Никто не сознался в убийстве, и по принципу круговой поруки все село – больше 300 человек – было отправлено на вечную сибирскую ссылку. Но старший сын убитого Сергей (младший – Николай – стал одним из лучших полководцев русской армии и рано погиб на войне) недалеко ушел от своего отца. Он устроил у себя в деревне театр из крепостных артистов. Девушки из театра помимо актерской игры несли повинность в качестве наложниц в гареме своего господина.