Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

Глава 30. Кончина старца Иосифа

В понедельник, 14 февраля 1911 года отец Варсонофий служил заупокойную литургию и затем с иеромонахами отцами Кукшей и Нектарием панихиду по усопшей 11-го числа в Шамордине настоятельнице Екатерине: был день ее погребения. Это событие сильно отразилось на здоровье отца Иосифа, верным духовным чадом которого она была. «Чрезвычайно умная и развитая, обладавшая высотой и благородством характера, она отличалась истинным монашеством…Старец Иосиф был вполне покоен за обитель, зная, что она находится в верных и хороших руках, и потому ее кончина была для старца большим огорчением. Кроме того, сразу усилился приток дел, вопросов, забот, и изможденный старец слег»473.

Великим постом, 1 марта 1911 года, обитель отмечала 50-летие пребывания отца Иосифа в скиту. Благодарственный молебен в 8 часов утра отслужил в Иоанно-Предтеченском храме отец Варсонофий в сослужении отца Нектария. «По окончании молебна, — записано в Летописи, — братия ходили с поздравлением к старцу, но по случаю недомогания за последние недели и большой слабости старец не принимал. В трапезе был от него братии предложен чай. Обед был праздничный из четырех перемен»474.

На Пасху, 10 апреля, отец Иосиф был бодр и даже принимал братию и приезжих. Так было всего лишь два дня. На третий день он почувствовал жар и тошноту, — пришлось прекратить прием. Такие приступы болезни с ним бывали часто, но через некоторое время они ослабевали, отступая. А теперь оказалось другое. Дни шли, а старцу становилось все хуже. Приглашенный отцом Ксенофонтом врач определил «острую малярию», что при слабости сердца отца Иосифа не давало надежд на благополучный исход болезни. В Оптиной и в Шамордине разнеслась печальная весть о том, что батюшка умирает.

«Всюду, куда эта весть донеслась, — пишется в Житии старца Иосифа, — раздалось молебное пение к Врачу Небесному и Заступнице Усердной об исцелении болящего. Особенно жаркие, слезные молитвы понеслись из женских обителей; о Шамординской же пустыни и говорить нечего, — там давно уже чувствовали надвигающуюся опасность»475.

В хибарку приносили скитскую икону Знамения Пресвятой Богородицы и монастырскую Казанскую, и служились здесь, у постели старца, молебны. Болящий, несмотря на жар и утомление, внимал молитвам и сам тихо повторял слова молитв. Однако он ясно сознавал, что Господь его призывает из этой жизни в иную, вечную… Еще через два дня он пожелал попрощаться с братией скита. Затем приходили и монастырские иноки. Архимандрит Ксенофонт навещал его ежедневно. Старец ни от кого не скрывал своего положения, говорил прямо: «Умираю». Он, несмотря на жар и слабость, был спокоен и даже радостен. После братии отец Иосиф благословил пускать к нему и сестер для прощания. Они приходили из Шамордина партиями, сестер по пятьдесят, прощались со слезами и спешили назад, чтобы дать и другим возможность проститься со старцем. «Пусть все идут, — тихо говорил старец. — Я всех благословлю. Бог поможет. А то много останется плачущих»476. Изнемогающей рукой он благословлял каждую и давал на память иконочку. Он даже позволил своим шамординским чадам снять фотографию с себя, лежащего на одре. После шамординских потянулись сестры из Белёвского Крестовоздвиженского монастыря… Затем прибыло много и мирских людей. Всех принял умирающий старец и затем погрузился в молитву, отрешившись от всего земного. С 28 апреля старец перестал принимать пищу, питался только небесным хлебом Тела и Крови Христовых. Сознание его было чистым — он на каждый вопрос давал ясный ответ.

Накануне дня кончины московский доктор, осматривавший батюшку, увидел стоящий на треноге фотоаппарат и сказал бывшим тут шамординским сестрам: «Уберите это, не утруждайте больного, ему недолго осталось жить». Но по уходе доктора отец Иосиф позвал келейника и еле слышно проговорил: «Позови скорее фотографку, а то ведь скоро стемнеет»477. Так заботился старец о своих чадах.

«Сегодня в 10ѕ часов вечера скончался старец Оптиной пустыни и бывший скитоначальник иеросхимонах Иосиф, — записано в Летописи скита 9 мая. — Старец заболел во вторник Светлой седмицы… К половине Фоминой недели состояние здоровья старца ухудшилось настолько, что братия скитская и монастырская прощалась с больным, равно как и прибывавшие в Оптину пустынь партиями инокини шамординские и белёвские, пользовавшиеся духовным руководством старца». 10 мая: «В половине 2-го часа ночи три удара скитского колокола возвестили о кончине старца. Спустя несколько времени последовали три удара в большой колокол в монастыре. Тотчас по кончине и сегодня ранним утром над телом усопшего были совершены отцом скитоначальником и иеромонахами несколько панихид. В 8 часов утра сего числа тело старца было положено в обитый черной материею гроб, после чего отцом скитоначальником с тремя скитскими иеромонахами была совершена краткая лития и гроб на руках братии был вынесен из келии почившего и перенесен в новый скитской храм, где и была отслужена соборная панихида. Освещение храма полное: зажжена люстра и все свечи пред иконами. В 11-м часу утра, по окончании литургии в монастыре, оттуда прибыло в преднесении хоругвей, запрестольного креста и икон монастырское духовенство во главе с отцом настоятелем архимандритом Ксенофонтом, сопровождаемое братиею монастыря, и по совершении литии гроб старца в предшествии 16 иеромонахов, отца скитоначальника и отца настоятеля был братиею вынесен из храма, обнесен вокруг старого скитского храма и при умилительном пении Трисвятого и трезвоне колоколов монастырских и скитских перенесен в монастырь, где и поставлен в храме во имя преподобной Марии Египетской. Затем отцом настоятелем с отцом скитоначальником и вышеупомянутым собором иеромонахов отслужена панихида по покойном…В храме, где стоял гроб старца, непрестанно отправлялись панихиды». 11 мая: «Сегодня в скитском храме совершена заупокойная литургия, а по оной отцом скитоначальником соборне панихида по покойном старце. Вечером в Введенском соборе монастыря, куда в 5 часов дня был перенесен гроб старца, было отслужено заупокойное бдение. Во время чтения 17-й кафизмы ко гробу вышел отец Оптинский настоятель с архимандритами: настоятелем Пафнутиева Боровского монастыря отцом Венедиктом, настоятелем Троицкого Лютикова монастыря отцом Герасимом, с отцом Оптинским скитоначальником игуменом Варсонофием, — и собором монастырских и скитских иеромонахов и при пении умилительных заупокойных тропарей святого Дамаскина архимандрит Ксенофонт совершил каждение храма». 12 мая: «В 5 часов утра в скитском храме отслужены очередным иеромонахом заупокойная литургия и панихида по почившем. В 8ј часов в монастыре начался благовест к поздней литургии, которую совершал отец Оптинский настоятель в сослужении отцов архимандритов Венедикта и Герасима, отца скитоначальника и нескольких иеромонахов. Вместо причастного стиха отцом благочинным иеромонахом Феодотом произнесено слово, написанное одним из братий монастыря и в кратких, но довольно ярких чертах обрисовавшее кроткую личность почившего старца и благотворное влияние, которое он оказывал на обращавшихся к нему за советом и наставлением. В 11 часов началось отпевание по чину иноческому… <…> После последнего целования, данного усопшему, гроб с его телом был вынесен в преднесении хоругвей, запрестольных креста и иконы Богоматери и в предшествии духовенства западными дверями собора на руках братий отнесен к могиле, приготовленной около могилы приснопамятного старца отца Амвросия. В 12ѕ часов тело почившего опущено в могилу. Кроткий ученик, 30 лет пребывавший при великом старце, возлег на вечный покой у ног своего наставника»478.

Засветилась неугасимая лампада на могильном кресте… Прошло лишь несколько дней со дня похорон старца Иосифа, а на его могилке уже начались исцеления. В Житии старца, составленном его близкими чадами и напечатанном в типографии Шамординской обители в том же, 1911 году, приводятся следующие случаи. «На 9-й день на его могиле совершенно исцелилась одна бесноватая, — пишется там. — Она долго болела непонятною болезнью, и, сколько ни лечилась, ничто не помогало и никто не мог определить, чем она больна. Случайно придя в Оптину в то время, когда скончался старец Иосиф, она в церкви приложилась к его мертвой руке и тотчас же начала кричать. После она никак не могла спокойно проходить мимо могилы старца, всякий раз упиралась и кричала: “Боюсь, боюсь его!”. Наконец сопровождавшие ее крестьянки решили насильно подвести ее к могиле; больная упиралась, неистово кричала, но те все-таки ее нагнули и положили на могилу. Тогда она вдруг успокоилась и, полежав несколько времени, поднялась совсем здоровая. Пробыв в Оптиной довольно долгое время, она говела, причащалась, и болезненные припадки больше к ней не возвращались»479.

Вот еще один случай: «На 40-й день после торжественных соборных служб в продолжение целого дня не смолкали панихиды на могиле старца. Одна монахиня, стоя вблизи, мыслями перенеслась в скитскую хибарку. Живо предстал перед ней образ старца, светлый, кроткий, ласковый… Вот она стоит перед ним и изливает свою душу… вот старец встает, берет со стола просфору и, подавая ей, ласково говорит: “Вот тебе!”. Никогда больше не повторятся эти драгоценные минуты, никогда не даст батюшка больше просфорки… В это время запели: “Со святыми упокой”, а служащий иеромонах торопливо достает из кармана просфору и, обращаясь к близ стоявшей монахине, просит передать, называя имя той, которая только что скорбела, что никогда не получит больше от батюшки просфорки. Как и почему иеромонаху пришло в голову послать просфору во время служения панихиды именно ей, когда она стояла сравнительно дальше других?.. Так старец отец Иосиф, оставив своих чад телом, не оставляет их духом»480.

Многие замечали, что у могилки старца Иосифа Господь нередко давал унывающим мир душевный, дух смирения и кротости.

Жизнь монастырская продолжалась. 25 мая в 9 часов вечера раздался благовест — звуки большого колокола медленно поплыли над рекой и лугами… У западных ворот обители братия встречала многолюдный крестный ход, пришедший из Белёва с чудотворной иконой святителя Николая. Во главе процессии в две тысячи человек шел настоятель Белёвского Спасо-Преображенского монастыря архимандрит Пётр, основатель городского Общества трезвости, члены которого и составили этот крестный ход. Перед принесенной святыней архимандритом Ксенофонтом в Введенском соборе был отслужен молебен. 26 мая в Летописи скита записано: «Сегодня по благословению отца скитоначальника трапеза была на Ѕ часа ранее обычного, и после нее иеромонах отец Ираклий с некоторыми из братий скита отправились в монастырь для принесения в скит чудотворной иконы. Здесь святая икона встречена трезвоном. В новом скитском храме был пред нею отслужен отцом игуменом Варсонофием с иеромонахами отцами Адрианом, Ираклием и Кукшею молебен. В сей день за литургией в монастыре причащалось до 800 богомольцев из трех потиров. В конце обедни отец архимандрит Пётр сказал горячее слово, обращенное к трезвенникам. В 3-м часу дня святая икона была отнесена в Козельск, откуда обратно принесена в Оптину». 27 мая: «Сегодня, по благословению отца игумена, братия скита после утреннего правила отправилась в монастырь, в Введенском соборе коего был отслужен пред чудотворною иконою молебен. В 11-м часу дня крестный ход отправился обратно в Белёв»481.