Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

Начали прибывать беженцы из тех мест, где шли сражения… С согласия старшей братии отец Исаакий отдал одну гостиницу для беженцев, другую — под сиротский приют, который и обеспечивала всем нужным Оптина пустынь. Сами же монахи сели на скромный хлебный паек, который со временем постепенно уменьшался.

На фронтах, после первых успехов нашей армии, наступила полоса неудач. Но вот Государь повелел привезти на передовые позиции древнюю чудотворную Владимирскую икону Божией Матери, которую переносили из одного полка в другой, служа молебны в поле, в лесу, где придется… Вот такие молебны служил там, на фронте, преосвященный Трифон, прикомандированный к армии как священнослужитель, исполняющий все нужные требы. Воевали и сыновья Великого князя Константина Константиновича — все пятеро. 27 сентября 1914 года во время конной атаки на немцев был смертельно ранен и вскоре умер князь Олег Константинович (родной брат троих будущих алапаевских мучеников). Государь принял на себя обязанности Главнокомандующего и почти все время находился в Ставке, сын его, наследник Цесаревич Алексей, по большей части находился здесь при нем. Армия воспрянула. Неудач больше не было, да и снабжение ее боеприпасами стало своевременным и бесперебойным.

Так бы и шло, если бы не массовое ослепление русских интеллигентов, чиновников, да и рабочих, а вскоре и высших военных чинов некими «свободами», бороться за которые неустанно призывала тайная и явная вражеская пропаганда. Немецкое золото питало либеральные и социалистические силы России, то есть предателей своей страны. Из таких вот предателей в основном состояла и Дума. Крупнейшие европейские страны и Соединенные Штаты Америки были заинтересованы в крушении России во всех смыслах — религиозном, экономическом, военном… Даже союзники наши по войне. Изменнические настроения крепли в среде, окружающей и самого Государя. В 1914 и 1915 годах это еще не было так явственно, как в последующие два предреволюционных года.

В 1916-м и в следующем году Оптина пустынь продолжала делать ежегодные взносы по тысяче рублей на содержание церковно-приходских школ. Отчислялись деньги и в Москву на организацию Поместного Собора Русской Православной Церкви, который подготавливался по предложению Государя.

Летом 1916 года по прошению архимандрита Исаакия Калужский епископ Георгий прислал новые антиминсы в храм Казанской иконы Божией Матери и в храм святой праведной Анны и преподобной Марии Египетской. Летопись отмечает весьма частые служения настоятеля в храмах обители и скита. В этом же году архимандрит Исаакий с братией встречал в Оптиной пустыни дорогих гостей — представителей царской семьи: это были их последние приезды сюда.

В апреле 1916 года, не открывшись никому, в монастырской гостинице поселился Георгиевский кавалер, офицер-фронтовик, молодой еще человек. Это был князь Константин Константинович, сын К.Р. (Великого князя Константина Константиновича, скончавшегося в 1915 году). Пятнадцать лет тому назад он жил — как и вся его семья — в Прысках, был тогда отроком, но, как и все дети Великого князя, благочестивым. С тех пор теплилась в его груди любовь к приветившей его тогда славной русской обители. Он воевал, деля с солдатами опасности боевой жизни. Бывший на фронте военным священником игумен Серафим (Кузнецов) видел его и в окопах, и под пулями. В одном бою он, рискуя жизнью, спас полковое знамя, за что и удостоился Георгия… Храбрый, но скромный православный человек, будущий новомученик.

В скитской Летописи 2 апреля 1916 года записано: «Воскрешение Лазаря. Скит посетил князь Константин Константинович, сын почившего Великого князя Константина Константиновича. Высокий гость уклонился от встречи и подобающего его положению приема и, прибывши в монастырь, держал себя в полной неизвестности. Когда же это по нынешним строгим условиям военного времени, коих обязаны держаться гостиницы, сделалось невозможно, то князь убедительно просил сохранить его имя втайне и относиться к нему, как и ко всякому богомольцу. В скиту сделаны были все приготовления к торжественной встрече, но последняя была отменена ввиду указанных причин, и князь был в скиту запросто; осмотрел скит, был в храме и у старцев. Смирение, благоговение, искренняя религиозность и простота — достойны удивления»519. Князь Константин Константинович провел в Оптиной Страстную седмицу и, встретив Светлое Воскресение, уехал только после всех Светлых дней.

Через неделю после его отъезда прибыл в Оптину его родной дядя, брат отца, Великий князь Димитрий Константинович, генерал от кавалерии, также впоследствии новомученик (он был расстрелян большевиками в Петрограде в 1919 году вместе с другими Великими князьями). С ним приехала княгиня Татьяна Константиновна, дочь покойного К.Р., вдова убитого на войне князя Константина Багратиона-Мухранского, будущая мать Мария, игуменья Гефсиманской обители на Елеонской горе в Святой земле.

«Около 9 часов утра, — писал скитский летописец 22 апреля 1916 года, — большой колокол возвестил о приближении высоких посетителей, и на встречу к западным вратам Введенского собора вышел сонм священнослужителей в золотых облачениях во главе с преосвященным епископом Михеем. Преосвященный был в мантии и с жезлом в руке, настоятель — с крестом, один из иеромонахов держал крест на блюде до надлежащего момента, иеродиаконы — со свечами и кадилами и святою водою. Братия между тем расположилась по направлению к северным вратам обители, откуда должен был последовать въезд высоких паломников. Все это вместе с внутренним убранством и освещением собора, а к этому еще и прекрасная теплая погода при ярком весеннем солнышке, обливавшем все вокруг светом и блеском лучей своих, делало предстоящую встречу в собственном смысле высокоторжественною. Раздался трезвон, и вскоре во вратах обители показался кортеж, сопровождаемый отцом казначеем и чинами местной и городской полиции. Высоких богомольцев встретил на паперти собора отец архимандрит Исаакий, а при входе в собор — преосвященный епископ Михей краткою приветственною речью, в коей он выразил от лица настоятеля и братии мысли и чувства, их одушевляющие, а также удивление паломническим трудам, поднятым высокими путешественниками, и радость и благодарение Господу по поводу их благополучного прибытия. «Да благоволит Господь с благоволением призреть на подвиги, труды и молитвы Ваши, да посетит Вас милостию Своею и да благословит вхождения и исхождения Ваши». Так приблизительно окончил свою речь владыка. Приложившись ко кресту и приняв окропление святою водою, Их Императорские Высочества проследовали на уготованное для них место в главной части храма у правого столба и по выслушании краткого молебствия с провозглашением многолетия отбыли в настоятельские покои.

В тот же день в 3 часа Их Императорские Высочества посетили преосвященного епископа Михея и после продолжительной беседы с ним проследовали в скит, где во святых вратах были торжественно при колокольном звоне встречены скитоначальником отцом игуменом Феодосием с братиею. Приложившись ко кресту и приняв окропление святою водою, высокие посетители шествовали за священнослужителями в храм святого Иоанна Предтечи главною дорожкою, нарочито убранною, и здесь, по выслушании краткого молебствия с провозглашением многолетия, прикладывались к чтимой иконе Крестителя Господня, причем отец игумен Феодосий благословил их образом сего небесного покровителя скита в сребропозлащенном окладе, после чего Их Императорские Высочества осматривали храм, с видимым интересом выслушивая объяснения, которые им давал отец скитоначальник. Из старого храма Высокие богомольцы проследовали в новый во имя святого преподобного Иоанна Рыльского и Льва, епископа Катанского, и из него вверх по лестнице в скитскую библиотеку, где с видимым интересом рассматривали некоторые рукописи и книги, причем объяснения им давал библиотекарь520; а затем посетили старческие келии и продолжительно беседовали со старцами, в них живущими, то есть с отцом игуменом Феодосием и иеромонахом отцом Нектарием.

В 6Ѕ часов вечера того же дня началось в монастыре торжественное всенощное бдение по случаю Царского дня521 и престольного праздника (в Казанском соборе придел с левой стороны — во имя святого Георгия Победоносца), за коим присутствовали в соборе Их Императорские Высочества. Литургию в самый праздник в присутствии Их Императорских Высочеств совершал настоятель пустыни архимандрит Исаакий в сослужении скитоначальника отца игумена Феодосия и прочего монастырского и скитского духовенства, а на молебен вышел с многочисленным сонмом духовенства (среди коего был и старец отец Анатолий) преосвященный епископ Михей. В заключение молебна возглашены были по случаю Царского дня и тезоименитства преосвященного Георгия, епископа Калужского и Боровского, многолетия.

По окончании высокоторжественного богослужения в покоях настоятеля состоялась праздничная трапеза для Высоких гостей, за коей присутствовали преосвященный епископ Михей, настоятель архимандрит Исаакий и игумен Феодосий, старец отец Анатолий, старец отец Нектарий, отец казначей и другие почетные лица.

В тот же день в 5 часов по благоговейному желанию Высоких паломников и в Их присутствии была совершена архиерейским служением торжественная панихида на могилах приснопамятных старцев Льва, Амвросия, Макария и Иосифа, после коей сейчас же последовал при колокольном звоне отъезд Их Императорских Высочеств по направлению в Шамордино.

На другой день Их Императорские Высочества проследовали мимо Оптиной на козельский вокзал для дальнейшего паломнического путешествия, целью коего на сей раз служит Саровская пустынь.

В знак милостивого своего внимания и молитвенной памяти Их Императорские Высочества удостоили среди других лиц и отца игумена Феодосия присылкою иконы из Саровской обители, а также старца иеромонаха Нектария.

В заключение сего краткого очерка следует упомянуть, что Высокие паломники, имея при себе самую малую свиту, во все время держали себя со всею простотою и доступностью, всех удостаивая милостивого и ласкового обхождения и внимания, и оставили по себе светлое воспоминание»522.

Из событий 1916 года в Летописи скита отмечены еще следующие: 17 апреля внезапно скончался от приступа астматического удушья рясофорный монах отец Виктор (Вейденгаммер): «Отец Виктор приобщился Святых Христовых Таин на Страстной седмице и в великие Светлые дни находился в высоком духовном настроении. Простота, искренность, доброта, прямодушие, чуждое лицемерия и лукавства, и отзывчивость на всякую скорбь ближнего приобрели ему общее уважение, и он пользовался от всех любовью и расположением. Талант, данный ему от Господа, особенно проявлялся в знании им инженерного, архитектурного и технического искусства… <…>…Почивший после того, как раздался зов Божий в катастрофе с его женою, раздавленною поездом на железной дороге, не замедлил порвать с миром, несмотря на вся красная и благая его…». 6 мая: «Царский день и тезоименитство преосвященного епископа Михея523. Службы в монастыре. На литию и величание выходил отец настоятель [архимандрит Исаакий], а литургию совершал сам владыка. <…> За литургией следовал торжественный молебен с провозглашением многолетий Государю Императору и всему Царствующему Дому, а также и преосвященному владыке-имениннику». 11 мая: «Святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, первоучителей словенских: торжественное богослужение в монастыре. Литургию совершал преосвященный епископ Михей. К богослужению прибыли учащие и учащиеся учебных заведений города Козельска». 29 мая: «День Святой Троицы. Литургию и великую вечерню совершал преосвященный епископ Михей в сослужении отца архимандрита Исаакия, скитоначальника отца игумена Феодосия и другого многочисленного монастырского, скитского и приезжего духовенства. Все умилительные на вечерне молитвы читал сам владыка. Стечение молящихся было огромное»524.