Четвёртые войны пустыни

Глава 10

На четвертый год пребывания Шиэны в священном убежище жречества от тамошних шпионов Бене Джессерит утром поступило донесение, вызвавшее особый интерес орденских наблюдательниц на Ракисе.

— Она была на крыше, ты говоришь?— спросила Мать Настоятельница Ракианского Оплота.

Эта Настоятельница Тамалан раньше служила на Гамму и знала лучше подавляющего большинства, на что Орден здесь рассчитывает. Доклады шпионов прервали завтрак Тамалан, состоявший из цитрусового конферита, сдобренного меланжем. Посланница непринужденно стояла перед столом, пока Тамалан доедала и перечитывала доклад.

— Да, на крыше, Преподобная Мать,— сказала посланница.

Тамалан взглянула на Кипуну, посланницу. Кипуна — уроженка Ракиса — была специально подготовлена для деликатной работы на своей родной планете. Проглотив конферит, Тамалан спросила:

— «Привезите их назад!» Это ее точные слова?

Кипуна коротко кивнула, она поняла вопрос. Были ли слова Шиэны по существу приказом?

Тамалан опять вернулась к отчету в поисках тонких красноречивых деталей. Она была рада, что Вестницей была избрана Кипуна. Тамалан уважала способности этой ракианки. У Кипуны были мягкие округленные черты и легкие, как пух, волосы, довольно обычные для жреческого сословия Ракиса, но мозги под этими волосами были совсем не похожи на пушинки.

— Шиэна была недовольна,— сказала Кипуна.— Топтер пролетел совсем близко от крыши, и она совершенно ясно увидела двух заключенных в наручниках. Она поняла, что их везут на смерть в пустыню.

Тамалан положила отчет и улыбнулась.

— Итак, она распорядилась, чтобы заключенных привезли назад, к ней. Я нахожу ее выбор слов прекрасным.

— «Привезите их назад»,— спросила Кипуна.— Это кажется самым обычным приказом. Что ж тут прекрасного?

Тамалан восхитилась, насколько открыто эта послушница высказывает свой интерес. Кипуна никогда не упускала случая побольше узнать, как работает мысль настоящей Преподобной Матери.

— Не это в ее поведении меня заинтересовало,— сказала Тамалан. Она наклонилась к отчету и прочла вслух.— «Вы слуги Шайтана, а не слуги слуг»,— Тамалан взглянула на Кипуну.— Ты ведь слышала все сама?

— Да, Преподобная Мать. Мы рассудили: важно, чтобы я доложила тебе об этом лично, на случай, если у тебя возникнут другие вопросы.

— Она продолжает называть его Шайтаном,— сказала Тамалан.— Как же это должно уязвить их! Конечно, сам Тиран сказал: «Меня Шайтаном будут называть.»

— Я видела отчеты из хранилища, обнаруженного в Дар-эс-Балате,— сказала Кипуна.

— Два заключенных были доставлены к ней? Бег задержан?— спросила Тамалан.

— Сразу же, как только послание было передано на топтер, Преподобная Мать. Они вернулись за несколько минут.

— Значит, за ней все это время наблюдали и слышали ее слова. Хорошо. Шиэна никак не дала понять, что знает этих заключенных? Не было между ними какого-нибудь обмена знаками?

— Я уверена, они были незнакомы, Преподобная Мать. Два обычных представителя низшего сословия, довольно грязные и бедно одетые. От них пахло грязью пригородных трущоб.

— Шиэна распорядилась, чтобы с них сняли наручники, а затем обратилась к этой немытой паре. И теперь ее точные слова; что она сказала?

— «Вы — мой народ».

— Чудесно, чудесно,— сказала Тамалан.— После этого Шиэна распорядилась, чтобы этих двоих вымыли и выдали им новые одежды, а затем освободили. Расскажи мне своими собственными словами, что произошло потом.

— Она вызвала Туека, который явился вместе со своими тремя советниками-помощниками. Это было... Почти что спор.

— Войди в мнемотранс, пожалуйста,— попросила Тамалан.— Проиграй передо мной весь разговор.

Кипуна закрыла глаза и погрузилась в мнемотранс. Затем она заговорила:

— Шиэна: «Мне не нравится, когда людей скармливают Шайтану». Советник Стирос: «Мы приносим жертву Шаи-Хулуду». Шиэна «Шайтан!» Шиэна топает ногой в гневе. Туек: «Довольно, Стирос. С меня довольно этих сектантских разногласий». Шиэна: «Когда вы усвоите?» Стирос пытается заговорить, но грозный взгляд Туека заставляет его замолчать. Туек говорит: «Мы усвоили, Святое Дитя». Шиэна говорит: «Я хочу...».

— Достаточно,— сказала Тамалан.

Послушница молча открыла глаза и осталась ждать.

Вскоре Тамалан проговорила:

— Возвращайся на свой пост, Кипуна. Ты и в самом деле очень хорошо справилась.

— Благодарю, Преподобная Мать.

— Среди жрецов будет просто паника,— сказала Тамалан.— Пожелание Шиэны — для них приказ, потому что Туек в нее верит. Они перестанут использовать червей как инструмент кары.

— Два заключенных,— заметила Кипуна.

— Да, очень наблюдательно с твоей стороны, эти двое раска-жут, что с ними произошло. Эта история будет искажена. Люди станут говорить, что Шиэна защищает их от жрецов.

— Разве не именно так она поступает, Преподобная Мать?

— Нет, но ты только подумай, какой выбор встает перед жрецами. Они должны будут шире прибегать к альтернативным видам кар: бичеванию и конфискациям. В то время, как страх перед Шайтаном ослабеет из-за Шиэны, страх перед жрецами будет возрастать.

Не прошло и двух месяцев, как в докладах Тамалан на Дом Соборов появилось подтверждение этих слов.

«Урезание рационов, особенно урезание водного рациона, стали преобладающим видом наказания,— докладывала Тамалан.— Управляемые слухи достигали самых отдаленных местечек на Ра-кисе и скоро со всей определенностью достигнут и многих других планет».

Тамалан сосредоточенно размышляла, какие выводы последуют из ее отчетов. Его увидит множество глаз, включая и глаза не сочувствующих Таразе. Любая Преподобная Мать способна будет живо представить, что происходит на Ракисе. Многие на Ракисе видели приезд Шиэны на диком черве из пустыни. Жрецы с самого начала повели себя неправильно, создавая завесу секретности вокруг Шиэны. Неудовлетворенное любопытство порождало собственные ответы. Догадки часто опасней, чем факты.

В предыдущих донесениях сообщалось о детях, которых приводили играть с Шиэной. Сильно искаженные, рассказы этих детей распространялись, обрастали новыми слухами, и в таком виде передавались на Дом Соборов. Двое заключенных, вернувшихся на улицы в новой роскошной одежде, только способствовали разрастанию мифа. Бене Джессерит, мастерицы мифологии, обладали на Ракисе готовой силой. Оставалось ее только развить и направить.

— Мы вскормили в населении веру в исполнение желаний,— докладывала Тамалан. Перечитывая свой последний доклад, она подумала о фразах, бенеджессеритских по самой своей сути.

— Шиэна — именно та, кого мы так долго ожидали.

Это было достаточно простое заявление, для того чтобы его значение разошлось без неприемлемых искажений.

— Дитя Шаи-Хулуда идет покарать жрецов!

Это создавало чуть больше осложнений. Несколько жрецов погибли на темных аллеях в результате народной горячности, что возбудило в ответ новую настороженность корпуса порядка — можно было предсказать несправедливости, которые обрушатся на население.

Тамалан подумала о жреческой делегации, смятенных советниках Туека, посетивших Шиэну. Семеро, во главе со Стиросом, ворвались к Шиэне, завтракавшей с ребенком с улиц. Ожидая, что что-нибудь подобное обязательно произойдет, Тамалан была подготовлена, и ей доставили секретную запись этого инцидента. Было слышно каждое слово, видно каждое выражение лица, все мысли как на ладони для тренированных глаз Преподобной Матери.

— Мы жертвуем Шаи-Хулуду!— ратовал Стирос.

— Туек велел вам не спорить со мной об этом,— ответила Шиэна.

Как же заулыбались жрицы, когда она так осадила Стироса и других жрецов!

— Но Шаи-Хулуд...— заикнулся Стирос.

— Шайтан!— поправила его Шиэна, в выражении ее лица легко читалось: «Неужели эти глупые жрецы ничего не поняли?»

— Мы всегда думали...

— Вы были неправы!!— Шиэна топнула ногой.

Стирос сыграл, будто ему необходимо, чтобы она его просветила:

— Следует ли нам верить, что Шаи-Хулуд, Разделенный Бог, является также и Шайтаном?

«Да он законченный дурак,— подумала Тамалан.— Даже едва сложившаяся девочка может его побить, что Шиэна весьма успешно и проделала».

— Всякий уличный ребенок это знает, едва научится ходить!— назидательно проговорила Шиэна.

— Откуда ты знаешь, как думают уличные дети?— хитро осведомился Стирос.

— Ты — Зло, раз во мне сомневаешься!— обвинила Шиэна.

Это был ответ, которым она научилась часто пользоваться, зная, что все дойдет до Туека и вызовет тревогу.

За подобную ересь Стирос ссылал людей в пустыню. Его лицо явно выражало: «Такие дикие мысли всегда возникают в самых отбросах ракианского общества». Но теперь! Он вынужден был примириться с настоянием Туека, что Шиэна вещает правду, как Евангелие!

Проглядывая запись, Тамалан подумала, что каша заваривается как надо. Это она и доложила на Дом Соборов. Стироса терзают сомнения. Сомнения всюду, кроме преданного Шиэне народа. Близкие к Туеку шпионы докладывали, что даже он начал сомневаться в правильности своего решения «перевести» историка Дроминда в пустыню.

— Не был ли Дроминд прав, сомневаясь в ней?— вопрошал Туек окружавших его.

— Невозможно,— отвечали льстецы.

Что еще могли они сказать? Верховный Жрец никак не может ошибаться в таких решениях, Господь этого не позволит. Шиэна, однако же, явно сбила его с толку. Она ниспровергала в жестокое преддверие ада воззрения многих предыдущих Верховных Жрецов. Со всех сторон требовалось новое истолкование.

Старое продолжал наседать на Туека.

— Что мы на самом деле о ней знаем?

Тамалан получила доклад о последнем таком столкновении. Старое и Туек наедине проспорили глубоко за полночь, считая себя в одиночестве в апартаментах Туека, комфортабельно устроившись в редких голубых песьих креслах со сдобренными меланжем конфетами под рукой. Голографическая запись этой встречи, имевшаяся у Тамалан, показывала единственный желтый глоуглоб, блуждавший на своих суспензорах совсем близко над этой парой. Свет приглушен, чтобы не резать уставшие глаза.

— Может быть, в тот первый раз, когда мы оставили ее в пустыне с тампером, испытание было некачественным,— сказал Старое.

Это был хитрый ход. Туек был известен своей простоватостью.

Стироса явно раздражало, что Туек вошел в колею как раз тех умствований, которых партия Стироса и боялась. Он постарался отвлечь Верховного Жреца, но Туека нелегко было сдвинуть, если он садился на любимого конька своей метафизики.

— Я никогда не предполагал, что смогу обсуждать столь глубокие идеи с моим Верховным Жрецом,— сказал Старое.— Но, может быть, я могу выдвинуть предложение, способное разрешить многие сомнения.

— Тогда выдвинь,— сказал Туек.

— В ее одеяниях можно было бы спрятать незаметные устройства, чтобы мы могли ее слушать, когда она разговаривает с...

— Такая мысль никогда не приходила мне в голову! Я не прикажу отвести ее в пустыню,— сказал Туек.

— Но если ей самой вздумается туда отправиться?— Старос напустил на себя самое вкрадчивое выражение.— Она делала это много раз.