"Фантастика 2023-49. Компиляция. Книги 1-13

СУВАЕВ (2)

Сува стоял у входа на Южный рынок и пытался торговать ворованной свеклой – сегодня дело шло не слишком успешно.

Однажды «ребятишки» уже сломали ему челюсть, и все же он снова и снова приходил сюда, чтобы быстренько, потому как задешево, продать свой товар и хотя бы пару деньков не заботиться о добывании хлеба насущного.

В этот день с самого утра все пошло наперекосяк. Еще когда удирал с овощной базы (мешок на горбе), здорово стукнулся коленом об асфальт, спрыгнув с высоченного забора. Потом Суву едва не насмерть перепугал прохожий: шел себе по улице – дрань-дранью, мало ли таких в городе – потом вдруг взял да осыпался на тротуар кучей грязных тряпок, а тела будто и не было. Так ведь и коньки можно отбросить с перепугу. То тебе крысы, то автомобиль без колес, то вот это безобразие – будто специально хотят его довести до ручки!..

А теперь опять не слава богу: вокруг рынка явно что-то назревало. Подозрительным было уже то, что на мелкую сошку, подобную Суве, сегодня вовсе не обращали внимания, хотя она мешала коммерции, предательски сбивая цену, и норовила не платить положенную мзду. Потом – вроде бы ни с того ни с сего – забегали охранники, вышибалы и подгребали с угрожающе оттопыренными карманами; беспорядочно задвигались, тревожно сигналя, пикапы и фургоны, пытаясь перегородить подъезды к рынку. Покупатели – те, что посообразительней – поспешили смотать удочки. Мгновенно испарились и постоянно пасущиеся на рынке полицейские из ближайшего участка. А затем из соседних переулков раздался топот и крики команд:

– Окружай! Да скорей вы! Чтоб никто не ушел!

На площадь высыпала густая цепь парней в одинаковой пятнистой полувоенной форме с трехцветными повязками на рукавах и черными орлами на груди.

– ОРДа! ОРДа идет! – с акцентом вопили на рынке. Джалбаджанцы, хозяйничающие здесь, все-таки успели забаррикадировать ворота контейнерами с фруктами, но разве этих «ордынцев» удержишь?.. ОРД – это ведь Отряды российского действия, а не какие-нибудь горлопаны из числа любителей.

Рынок был обложен по всем правилам военного искусства. Штурмовая группа отодвинула тяжеленным КРАЗом два рефрижератора от ворот, и могучая машина начала таранить баррикаду.

Сува растерялся и не успел сделать ноги. Теперь он в полном одиночестве сидел на своем ополовиненном мешке, наблюдая за разворачивающимся действием. Да и происходящее было уж больно интересно. Он почему-то надеялся, что его рязанскую рожу никто не тронет.

Вооружены «ордынцы» были бейсбольными битами, железными прутьями и электрическими дубинками, отнятыми в бою у полиции. Наверняка имелись у них и «пукалки», только это дело они не афишировали. У окруженных на рынке джалбаджанцев наверняка было полным-полно пистолетов и кое-чего помощней, но чего у них явно не хватало, так это морального духа…

Наконец баррикада была снесена, в пробитую брешь хлынули сотни две вооруженных радетелей за российскую нравственность. И понеслось… Поначалу хлопнуло несколько выстрелов, а затем с рынка раздавались только вопли, мат и грохот обрушивающихся ящиков и прилавков.

– Вон из нашей России! Убирайтесь домой, черные обезьяны! – выкрикивал отрядный пропагандист, взобравшийся на большую бочку с солеными огурцами. Понятное дело, «вещал» он для случайных свидетелей погрома, а вовсе не для «гордых жителей Юга», которым было не до того.

Потом крики усилились и на площадь перед рынком «ордынцы» стали выволакивать окровавленные тела торговцев в одинаковых оливковых слаксах, кроссовках «Рибок» и разорванных кожаных куртках, наверное, вызывающих особую ненависть ОРД а. Джалбаджанцев сначала хотели грузить в рефрижераторы, но потом оставили валяться на асфальте. Многие торговцы еще шевелились и постанывали. Горожане боялись подойти к ним. Тем временем побоище на рынке продолжалось…

Батальон ОПОНа возник как-то совершенно незаметно, подъехав к рынку на армейских грузовиках. Муниципальная полиция еще за квартал врубила бы сирену, деликатно предупреждая о своем появлении.

Кажется, дело серьезное… – присвистнул Сува, увидев, какие «шкафы» сыплются из фургонов, звякая новенькими автоматами «алтай». Вслед за ними подкатили и «скорые». Командир батальона прокричал в мегафон:

– Ордовцы, сдавайтесь! Советую не оказывать сопротивления! Выходите с рынка по одному, бросайте оружие. Гарантирую жизнь. При попытке к бегству будем открывать огонь на поражение.

Вот уж тут Сува дал стрекача, бросив злополучный мешок, хотя лучше было бы высыпать товар, а дерюжку спасти – где еще найдешь такую ценность?..

Судьба наглых, вездесущих джалбаджанцев, пришедших на смену разгромленным черчинам и точно так же заполонивших город, мало волновала Суву, но громилы из ОРДа казались ему гораздо большим злом. Клошар не знал и не пытался найти выход из сложившейся на московских рынках ситуации. Ему хватало своих проблем… А уж испытывать симпатии к полиции или ОПОНу у него и вовсе не было ни малейших оснований. Достаточно настрадался от них за эти годы…

Сува плелся мимо зоопарка, продолжая ругать себя за потерю мешка. От нечего делать решил заглянуть в это заведение, вдруг сообразив, что не был там верных десять лет – с тех самых пор, как водил сюда дочку.

Он купил себе дорогущее мороженое «Марс», давным-давно намеченное к съедению, и, медленно жуя, с гордым видом пофланировал по центральной аллее. На его «небрежное» одеяние никто не обращал внимания. Да и не больно-то много народу шастало здесь в утренние часы буднего дня.

Сегодня в зоопарке тоже было не все в порядке. Особая суета обнаружилась у клеток с приматами. Что-то случилось с гориллами и шимпанзе.

Сува подошел ближе, присмотрелся, прислушался к разговорам служителей. Он всегда относился к человекообразным «янам» (как он их называл в детстве) со смешанным чувством: с любопытством, завистью и отвращением. Когда он был ребенком, «яны» часами могли приковывать его внимание. Многие их умения, невероятная гибкость, непосредственность реакции, фантастическая мимика вызывали подлинный восторг у маленького Пети. Но если эти чудесные полулюди принимались демонстративно гадить, выкусывать блох или вовсе заниматься непотребством, у него могла начаться истерика и даже рвота.

Много лет прошло с тех пор. Вряд ли чем-нибудь теперь можно было шокировать Суву, мало что способно было восхитить его, но вот любопытство сохранилось. Возможно, оно окажется наиболее стойким человеческим качеством и умрет лишь вместе с последним хомо.

Оказалось, что все шимпанзе по какой-то необъяснимой причине едва ли не в одночасье катастрофически поглупели, растеряв не только черты сходства с человеком, но и самые обычные самосохранительные инстинкты высших приматов. Они перестали ходить на задних лапах – лишь бегали на четвереньках, утратили способность брать пищу передними конечностями, перестали общаться с помощью звуков И жестов – только выли и рычали. Матери охладели к своим детенышам. Распались семейные пары и группы – половые отношения стали совершенно беспорядочными. Пропало у шимпанзе и всякое понятие о личной гигиене.

Служители насильно кормили этих вновь испеченных идиотиков, те яростно кусались, рвались из рук, словно впервые в жизни видели человека. Боялись самой обычной пищи, особенный страх вызывали у них морковины или бананы. Приходилось сначала натереть их на терке или порезать, а потом уж впихивать в закрытый рот…

С гориллами все было иначе – с точностью до наоборот. Они вдруг повели себя ну совсем как люди: перестав искаться, чертили веточками на земле какие-то непонятные слова (но это были именно слова, как установил специально приглашенный лингвист), издавали звуки, крайне похожие на человеческую речь, весьма необычно жестикулировали, словно ведя научный диспут и явно оперируя некими абстрактными понятиями. Лингвист и психолог в этом пункте совершенно сошлись во мнениях (редкий случай!).

Около клетки с гориллами суетились ученые, устанавливая аппаратуру, и толпились зеваки. Никакие лечебные или санитарные меры тут были не нужны, разве что «яны» меньше внимания стали обращать на еду – до этого ли в споре?..

Сува простоял у обезьяньих клеток битый час, совершенно позабыв о рыночных событиях и вдоволь начесав затылок, а потом, утомившись, решил перед уходом из зоопарка зайти в террариум. Захотелось поглядеть на ядовитых змей. Возможно, в организме образовался дефицит яда, ведь кло-шар давненько не общался с особами противоположного пола.

Это было достойное завершение безумного московского дня: в террариуме непрерывно звучал оглушительный визг, из дверей выскакивали насмерть перепуганные посетители. Матери тащили за собой то упирающихся, то почти бесчувственных детишек, мужчины выносили потерявших сознание старушек и складировали их на близлежащих скамейках. Прохожие, которым передавалось общее состояние, тоже чувствовали себя не в своей тарелке и спешили убраться восвояси.

Кроме полицейского, Сува оказался единственным человеком, кто пошел против течения и очутился в коридоре террариума. Он даже не слышал предупреждений, что явно сглупил и зря рискует жизнью, его влекло словно кролика – в пасть удава. Да и вообще змей он боялся много меньше, чем некоторых людей…

Зрелище это было потрясающее: пол коридора покрывал двадцатисантиметровый слой змей всех видов, расцветок и калибров. Кто-то открыл вольеры, и теперь эта гремуче-гадючье-удавовая братия спешила выбраться на свободу. Змеи сплетались в огромные клубки, чем-то напоминающие демонстрационные модели сложных органических соединений, В самой гуще этого безобразия столбом застыл, вытянув руки вверх, молодой служитель. Его нога и туловище до самых подмышек были оплетены змеями. Парень был ни жив ни мертв, губы беззвучно шевелились – он не мог даже позвать на помощь. А змеи тем временем вовсе не пытались удавить его или, тем более, закусать насмерть. (Хватило бы и одного-единственного укуса…) Они ласково терлись о его грудь и спину жесткими головами, дотрагивались до его кожи раздвоенными языками, будто желали поцеловать. А он, бедняга, уже перестал и вздрагивать от их прикосновений, только трясся мелкой дрожью.

Полицейский не долго думая бахнул из пистолета в воздух, но это не возымело положительного эффекта. Когда дым рассеялся, оказалось, что не занятые в «скульптурных» композициях и равнодушные к служителю змеи направляются теперь в сторону двери – как раз к полицейскому и Суве. Клошар не стал испытывать судьбу и выскочил наружу. Теплое, ласковое солнце нескоро смогло отогреть его, и «гусиная кожа» не проходила до самого моста.