"Фантастика 2023-49. Компиляция. Книги 1-13

6

— Что у них там происходит?

Килиан выталкивал из себя слова, а они были угловатыми и жесткими, и их шершавые тельца цеплялись за горло и язык — распухшие, чужие, начинающие наливаться огнем.

— Паника, — сказал Руф, подходя поближе и помогая брату присесть на широкий зубец крепостной стены.

Надо бы спуститься вниз, но сил нет. Нужно хоть немного передохнуть, пока палчелоры отвлеклись на какие-то свои проблемы.

— Это понятно, — просипел Аддон.

Уна поднесла ему глиняный кувшин, почти наполовину заполненный теплой водой, и он сделал один большой глоток. Затем передал кувшин Килиану, и дочь невольно восхитилась — даже намека на сожаление или жадность не было в этом царском жесте.

Отдать глоток воды после такой сечи и во время такого зноя — все равно что просто так расстаться со своим царством.

/Разве Баадер Айехорн способен на подобный поступок? Сомневаюсь. Нет, не он, а мой отец — вот подлинно великий человек. Царский же венец… что венец? Это всего лишь знак, а не признак настоящего величия./

— Не понимаю, — сказал Килиан. — На них напали сзади, а Тислен должен был ударить справа. Ему больше неоткуда подойти.

— Он мог зайти с тыла, — предположила Уна.

— Каким образом? — воззрился на нее брат. Тяжело волочащий уставшее тело воин — она помнила, что где-то видела его, — потрепал ее по волосам рукой (повязка грязная, заскорузлая, затвердевшая — ему, должно быть, очень больно) и улыбнулся. У него было еще нестарое лицо, но скорбно опущенные уголки безупречно вылепленного рта и седая прядь над ухом указывали на возраст. И вдруг Уна вспомнила:

/ — Я никогда не видел такой красивой девушки, как ты. И никогда не целовал такую красивую девушку. И любую другую тоже… Я бы не заговорил об этом, если бы не…

— Ни один поцелуй в мире не стоит жизни. Это я тебе точно говорю…/

Она хотела спросить, как его зовут, но он уже ушел.

По-стариковски согнутые плечи, казалось, не выдерживали веса дешевых кожаных доспехов с нашитыми бронзовыми бляхами. И девушка не осмелилась окликнуть его. Этого человека она не знала и ни разу в жизни не говорила с ним.

Он уходил в какую-то свою жизнь или смерть — неважно. И в этой жизни (смерти) ей не находилось места. Что было не просто правильно, но и единственно возможно.

Что-то закончилось этим днем. Уна переводила растерянный взгляд с отца на брата, с брата — на Руфа и не могла понять, что же оборвалось в ней с хорошо слышным звоном лопнувшей струны, что?!

Горбоносый человек с пронзительными глазами внимательно разглядывал людей, сидевших на вершине крепостной стены. Особенно привлекал его молодой атлет, похожий на хищного зверя.

Почему на зверя? Хотя бы потому, что в нем было мало человеческого. Очень мало.

— Не надейся, — сказал кто-то за его спиной. — Ты не сможешь этого сделать. Он не принадлежит тебе.

— Посмотрим, — отвечал горбоносый.

— Вот что, — молвил Килиан. — Вы, конечно, скажете, что я сошел с ума, но рискну предложить. Мы должны взять их в клещи: пока они отвлеклись на происходящее в тылу, нужно собрать всех солдат, которые еще в состоянии помыслить о том, чтобы двинуться с места, и напасть на них. Таким образом, мы наверняка победим.

— Ягма похитил твой разум, — с истовой убежденностью сказал Аддон. — А я, несчастный, так надеялся, что никто не предложит снова начинать сражение.

— Если бы этого не сделал Килиан, то, вероятно, пришлось говорить мне, — произнес Руф.

— То есть, иными словами, ты поддерживаешь его предложение? — едко осведомился Аддон.

— Да, владыка Кайнен. И даже буду настаивать на правоте командира Килиана.

— Понятно. Вот ты и командуй. Спускайся и сам скажи людям, что им нужно собирать свои несчастные кости воедино, садиться на коней и куда-то скакать. А я…

— А ты, отец, останешься с гарнизоном, — опередил его Килиан. — Мы же не бросим крепость без охраны. Наши женщины, старики, дети и раненые нуждаются в защитниках. Поделим войска пополам. Самые слабые останутся с тобой и получат хотя бы небольшую передышку, а те, кто посвежее, отправятся с нами.

— И возразил бы, да нечего, — признал Аддон после недолгих размышлений. — Вот ты и вырос, сынок.

Тот виновато пожал плечами.