Чернокнижник и феи

– Недобрый день, лер Хейг, – строго сказал он. Эван посмотрел на него – за последний год инквизитор сильно сдал: совсем похудел, стал похожим на обтянутый кожей скелет, на лице только глаза и живут – все еще горят фанатичным светом веры. Веры, которая заставляла Корнелиуса год за годом портить жизнь Вики и пугать её.

Эван заставил себя сухо поздороваться:

– Добрый день, отец Корнелий. Я теперь нер Ренар.

– Надолго ли этот фарс? – узкий губы инквизитора скривились в усмешке.

– Я не понимаю, о чем вы, святой отец…

Корнелий сверкнул синими глазами – в них кипел еле сдерживаемый эфир:

– Столица бурлит от смутных слухов о разорении Игнисов…

– Полноте, кто-то бросил глупый слух, только и всего.

– Игнисы. Фейны. Эвироки. Бредширы. Монты… Только три старинных рода не подозреваются в банкротстве.

Эван заметил:

– Простите, но когда Фейны стали старинным родом? Их лерство куплено всего два десятка лет как. И Игнисы не банкроты.

– Иногда достаточно слуха, чтобы вся финансовая система страны рухнула. А тут еще говорят, что под главой Нижней палаты парламента Блеком вот-вот зашатается кресло… Что-то происходит. И это что-то не с добра.

– Война идет. – напомнил Эван. – Война, которой могло и не быть. Только и всего. Поверьте, в Вернии сейчас творится тоже самое – слухи и бурления…

Полковник Томпсон звякнул колокольчиком, призывая к молчанию.

Эван резко кивнул в жесте окончания разговора отцу Корнелию и принялся слушать.

Ничего неожиданного он, впрочем, не услышал.

Данные разведки о готовящемся налете на прибрежные города – этого и стоило ожидать.

Светомаскировочный режим города с задействием эфирной сети поглощения фотонов – его давно надо было ввести: Аквилита лежит на самой границе Вернии и разбомбить её в жесте устрашения – плевое дело. Вернии две седьмицы явно приходилось туго, раз её воздушный флот это до сих пор не совершил. Или… Или в Вернии спешно дорабатывали какое-нибудь чудо-оружие… Будет нелепо, если потенцит, который Брок добывал в Аквилите, чтобы остановить приближение войны, обрушится именно на этот городок…

Комендантский час… Эван потер висок и принялся в своем планшете, который захватил с собой, срочно писать приказ о раздаче оружия констеблям. И ему, и им будет спокойнее, когда они будут привычно вооружены. В любой момент могут начаться волнения и даже погромы.

Развертывание дополнительный коек в больницах. Усиленные дежурства пожарных. Усиленное патрулирование улиц. Развертывание военных постов. Отказ от вечерних и ночных служб в храмах, запрет на колокольный звон и прочее, и прочее, и прочее, уже немного запаздавшее по мнению Эвана.

Хотя последнее замечание Томпсона все же смогло удивить Эвана. Он заставил себя вдохнуть-выдохнуть, разжать резко сведенные судорогой пальцы, отпуская ручку-автомат, закрыть планшет и только потом выпрямиться и поднять глаза на Томпсона:

– Простите… Не вижу смысла в военном посту возле моего дома. Поверьте, я могу сам за себя постоять и за спокойствие в своем районе тоже.

Зал замер.

Эван с трудом удержал выброс эфира – тут и так было душно. Лер-мэр судорожно дернул ставший тугим ворот рубашки. Где-то зашуршал фантик леденца. Отец Корнелий кашлянул, разбивая тяжелую, гнетущую тишину.

Томпсон, презрительно глядя в глаза Эвану, заметил:

– Это вызвано не волнением за вашу безопасность. Это вызвано тем, что в вашем доме проживает вернийский шпион. Есть полная уверенность в том, что он будет участвовать в наведении флота дирижаблей при атаке.

Эван сухо сказал:

– Во-первых… Рекомендация: заберите фонари у всех вернийцев, ведь ими тоже можно подавать сигналы. Во-вторых, лишите вернийцев и всех им сочувствующих радиоприемников и радиопередатчиков. В-третьих, профилактически заприте всех вернийцев в лагерях, скажем… Неблагонадежных… В-четвертых, преодолейте свою паранойю, полковник! Нер Мюрай находится под моей защитой. Рекомендую прочитать еще раз королевский указ. Если что-то и случится, то за Мюрая несу ответственность я.

– Вам и болтаться в таком случае на веревке? – с издевкой в голосе уточнил Томпсон. – Вы уверены в этом?

– Попрошу быть внимательнее – мне быть расстрелянным согласно решению суда, если Мюрай нарушит договор. Что-то еще?

– Надеюсь, вы осознаете, что говорите…

Отец Корнелий снова кашлянул и спокойно заметил:

– Полковник Томпсон… Есть неоспоримые свидетельства того, что нера Мюрая заставили оговорить себя под пытками.

– Простите? – опешил Томпсон. Сидевший рядом с ним лер-мэр Сорель покраснел, потом побелел, а потом спешно схватился за графин и принялся наливать воду себе в бокал. Вода литься отказывалась – графин заиндевел, а вода в нем превратилась в лед. Эван понимал реакцию Сореля – он сам находился в некотором шоке. Пожалуй, даже явление богов в залу меньше бы его удивило, чем заявление отца Корнелия.

Инквизитор спокойно заметил:

– Как только закончится дознание, дело Мюрая будет передано светским властям. Но, поверьте, вывод уже можно сделать сейчас – Мюрай не виновен. Так что все ваши колкости в сторону лера Хейга… Простите, нера Ренара, не имеют под собой никакого основания.

Томпсон прищурился и выдержал удар – он старательно спокойно сказал:

– Хорошо. Я принял к сведению. Все замечания нера Ренара тоже.

Главврач тихо проворчал:

– Он про паранойю тоже или забыл?

Эван прошептал одними губами в ответ:

– Забыл, наверное.

– Но с лагерями вы дали маху.

– Это был сарказм.

Отец Корнелий вмешался в беседу:

– Некоторым он не понятен. Перед вами яркий тому пример. Лер Хейг, мы с адером Дрейком откроем все входы в катакомбы для защиты населения во время налетов. Готовьтесь к спасательным операциям по поиску случайно заблудившихся. Натаскивайте своих эфирников на поиск тепла… И готовьтесь к всплеску мародерства и погромов. Храмовники будут ежедневно читать проповеди о миролюбии, но сами понимаете: люди – это люди. Иногда сребролюбие побеждает.

– Приму к сведению, – тихо ответил Эван, все же воспринимать отца Корнелия как союзника было сложно.

В шесть часов, сразу, как закончилось совещание, в городе сработал ревун, призывая горожан включить радио – было сообщено о введении светомаскировочного режима, который будет осуществляться с помощью эфирной сети поглощения фотонов, и комендантского часа с девяти вечера до семи утра. О причинах этого сообщать не стали, чтобы не поднимать панику – вечером на службах храмовники донесут остальную информацию.

Освободившись от очередного совещаний с вызванными на службу суперинтендантами и старшими инспекторами к семи вечера, Эван собирался телефонировать домой – Вики могла волноваться из-за его долгого отсутствия, но тут телефон снова ожил – Поттер доложил о том, что лер Гилл просил напомнить о встрече и телефонировать ему, заодно Поттер уточнил, когда стоит ждать неру Ренар и Мюрая? Эван выругался себе под нос – то, что кто-то нападет сразу на Вик и Брока одновременно, он считал маловероятным. И надо же… Кажется, ошибся. Хотя всегда есть вероятность, что Вики привычно увлеклась в расследовании, ведь рядом с ней теперь такой же сильно увлекающийся Брок. Надо было разбавить эту парочку кем-то трезвомыслящим… Эван сказал терпеливо ожидающему распоряжений Поттеру, что разберется с этим сам.

Он первым делом телефонировал домой Картеру, узнавая, что Вик и Брок ушли из морга в начале четвертого часа, больше о них он ничего не знал. Эван потер висок – искать их через песочницу было бесполезно: они не были в этот день на службе и не оставляли там свои следы для поисков. Да и… Эван признавал – возможно, поиски начинать еще рано. Вики увлекающаяся натура, он не должен показывать, что неуверен в её профессионализме. Нельзя ломать хрупкое, только-только возникшее между ними доверие.

Эван собрался с силами и телефонировал Гиллу по номеру телефона, который дал ему Поттер, с удивлением выслушивая твердый четкий голос:

– Олений остров.

Когда позвали к аппарату Гилла, Эван уже успокоился, задвинул мысли о Вик подальше и взял себя в руки:

– Добрый вечер, Гилл. Приношу свои искренние извинения, но, кажется, и сегодня встреча с Викторией не состоится.

Тот немного раздраженно ответил:

– Я уже себя могильным странником чувствую, которого не собираются пускать на порог.

– Простите, но это просто нелепая случайность.

Гилл прямо спросил, словно он не тальмиец:

– Что случилось в этот раз?

– Абсолютно ничего. Могу я поинтересоваться, что вы делаете на Оленьем острове?

– Я имею полное право не отчитываться перед вами.

Эван напомнил:

– Дело о чернокнижнике ведет полиция. Вам придется.

Гилл проигнорировал его:

– Что случилось с нерой Ренар?

– Полиция имеет право не отчитываться перед вами, – старательно пряча мстительные нотки, сказал Эван.

В телефонной трубке воцарилась тишина, и Эван уже решил, что Гилл бросил трубку, не собираясь отвечать, как тот все же произнес, показательно миролюбиво:

– Инквизиция и лично отец Маркус не стали отказываться от предложенной нашим управлением помощью в отличие от вас. Только и всего. Отец Маркус просит передать, что два потерянных вольта найдены и будут завтра переданы полиции. Так, что случилось с нерой Ренар?

– Пока, надеюсь, ничего. Никаких данных за то, что Мюрай и Ренар попали в неприятности пока нет.

– Она у вас увлечённая натура. Я передам отцу Маркусу, что возможно предстоят поиски Мюрая и Ренар. Хотя буду надеяться, что все обойдется. И… До свидания, Ренар.

– До свидания, Гилл.

Эван положил трубку и вновь задумался. С одной стороны, мешать Вики в расследовании не хотелось, и показывать свое волнение и неуверенность тоже – Вики может все не так понять, если он сейчас развернет её обширные поиски. С другой стороны, они с Броком, действительно, могли попасться чернокнижнику – его возможности были непонятны, и приходилось предполагать все, даже самое невероятное.

Эван подошел к окну, из которого несло холодом.

Восьмой час. На город уже опустилось светомаскировочное плетение.

Фонари сегодня включать не стали. Улицы чуть-чуть освещал свет из окон домов – горожане только-только начали заклеивать окна на случай срыва светомаскировочного плетения.

Движение в городе еще не замерло – паровикам и паромобилям было разрешено передвигаться по улицами при условии снижения скорости и отключении фар.

И где-то там в темноте Вики. Она же заметит, что в городе творится что-то не то? Она же догадается вернуться домой и телефонировать?

В кабинет заглянул Одли. Он кашлянул, заметив открытое окно и зажжённую лампу на столе:

– Кхе-кхе… Нарушаем, комиссар?

Эван захлопнул окно и задернул плотные шторы.

– Уже нет. – он подошел к столу и приглушил лампу – огонек только-только тлел на кончике фитиля. – Что-то еще, серж?

– Почему не дома, а?

Эван пожал плечами:

– Да, так…

– О… О! О!!! – до Одли дошло. Он был сообразительный малый, хоть и слегка неотесанный: – Они пропали вместе, да?! В этот раз они решили не мелочиться и пропали вместе?