Повестка дня — Икар

— Шантажист паршивый! Тогда ответьте загнанному в угол человеку на один вопрос: почему этой женской особи полагается особое обращение?

— Объясняю, — ответил Кендрик, не сводя глаз с начальника штаба. — Эта женщина спасла мне жизнь, и вы не смеете компрометировать ее, дав понять ее собственным людям, что она «под колпаком» Белого Дома. Вы уже достаточно наломали здесь дров.

— Хорошо, хорошо! Но давайте договоримся вот о чем. Если проболталась она, вы передаете ее мне.

— Это зависит от того, как и почему она это сделала, — ответил Эван, резко поднимаясь со стула. — Выведите меня отсюда, Дэнисон. Поскольку я не могу поехать ни в мой дом в Виргинии, ни даже в Колорадо без того, чтобы меня не замели, не может ли кто-нибудь нанять для меня домик или шалаш в деревне? Я заплачу за месяц или за сколько будет необходимо. Мне просто нужно несколько дней, чтобы все обдумать, перед тем как я вернусь в кабинет.

— Об этом уже позаботились, — сказал начальник штаба. — Фактически это была идея Дженнингса — забыть о вас на выходные, отправив в один из тех «стерильных домов» в Мэриленде.

— Что значит, черт побери, «стерильный дом»? Пожалуйста, пользуйтесь языком, который я понимаю.

— Давайте изложим это следующим образом: вы будете гостем президента Соединенных Штатов в таком месте, где вас никто не сможет найти. Оно подготовлено для людей, присутствие которых не должно быть обнаружено. Я согласен с мнением, что Лэнгфорду Дженнингсу необходимо сделать о вас первое публичное заявление. Вас здесь видели, а это дает стопроцентную гарантию, что слухи о вас просочатся из стен этого здания.

— Вы просто творец сценариев. Что мы будем говорить, что вы будете говорить, пока я буду в изоляции?

— Ну, это легко. Ваша безопасность — вот что стоит во главе угла. Это главная забота нашего президента после консультации с нашими экспертами по борьбе с террористами. Не беспокойтесь, наши писатели придумают что-нибудь такое, от чего женщины будут плакать в платочки, а мужчины захотят устроить марш на параде. А так как в таких вещах Дженнингсу принадлежит последнее слово, видимо, появится образ какого-нибудь могущественного рыцаря Круглого стола, ухаживающего за младшим братом, который выполнил общую опасную миссию. Дерьмо!

— И если есть хоть толика правды в теории о репрессиях, — добавил Кендрик, — это сделает меня мишенью.

— Это будет прелестно, — согласился Дэнисон.

— Вызовите меня, когда вы все организуете с Рашад.

Эван сидел на кожаном диване в кабинете внушительного «стерильного дома» на восточном побережье Мэриленда в районе Синвид Холлоу. В залитом светом прожекторов дворе ходили часовые, которые патрулировали каждый фут площади с оружием наготове.

Кендрик выключил телевизор, где в третий раз повторялась неожиданно созванная президентом Лэнгфордом Дженнингсом пресс-конференция, полностью посвященная конгрессмену Эвану Кендрику из Колорадо. Это было еще более возмутительно, чем предполагал Дэнисон. Конференция перемежалась выматывающими кишки паузами, сопровождаемыми сериями хорошо отрепетированных улыбок, которые так прекрасно передавали гордость и внутренние терзания улыбающегося человека. Президент опять сказал обо всем в общем и ни о чем в частности, исключая только одну область:

— До тех пор, пока не будут предприняты все меры безопасности, я попросил конгрессмена Кендрика, человека, которым мы все гордимся, оставаться в уединенном месте. И в связи с этой просьбой я хочу сделать жесткое предупреждение. Если где бы то ни было трусливые террористы попытаются совершить покушение на жизнь моего прекрасного друга, близкого коллегу, к которому я отношусь как к младшему брату, вся мощь Соединенных Штатов на суше, на море и в воздухе обрушится против территорий Стран, ответственных за действия террористов.

Территорий? О мой Бог!

Зазвонил телефон. Эван оглянулся вокруг, пытаясь определить, где же тот находится. Телефон стоял на столе в противоположном углу комнаты; Эван сбросил ноги с дивана и направился к неожиданно перебившему его размышления аппарату.

— Да?

— Она летит на военном самолете со старшим атташе посольства в Каире. Зарегистрирована как помощник секретаря, имя не имеет значения. Ориентировочное время прибытия — семь часов утра по нашему времени. В Мэриленде будет не позднее десяти часов.

— Что она знает?

— Ничего.

— Вы должны были как-то объяснить, — настаивал Кендрик.

— Ей было сказано, что правительство должно дать новые срочные инструкции, которые можно передать только ей лично и здесь.

— Она поверила этой чепухе?

— У нее не было выбора. Ее захватили в ее собственной квартире в Каире и с тех пор держали под охраной. Пусть у тебя будет отвратительная ночь, ублюдок.

— Спасибо, Герби.

Эван повесил трубку, почувствовав одновременно облегчение и страх перед предстоящей встречей завтра утром с женщиной, которую он знал как Калехлу, с женщиной, с которой он занимался любовью в состоянии ужаса и изнеможения. Этот импульсивный поступок и отчаяние, которое к нему привело, должны быть забыты. Он должен определить, с кем будет встречаться — с врагом или другом. Невзирая ни на что, теперь у него сложился план действий, по крайней мере на следующие двенадцать-пятнадцать часов. Пора было позвонить Энни О’Рейли, а через нее связаться с Менни.