Повестка дня — Икар

— Это тоже мне известно. Вы упомянули об этом в своем докладе, не называя его по имени.

— Ох, простите, в последнее время мне никак не удается выспаться, и я постоянно что-то забываю… Во всяком случае, Кендрик настаивает на возвращении в Оман, и я не могу его отговорить. Он одержим идеей обезвредить торговца оружием Абделя Хаменди. Он совершенно справедливо полагает, что, продавая по меньшей мере восемнадцать процентов всех боеприпасов, которые в ходу на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, Хаменди тем самым губит его любимые арабские страны. В своем роде это современный Лоуренс, пытающийся спасти своих друзей от презрения международной общественности и окончательного забвения.

— Так что же конкретно намерен он совершить?

— Из того, что он мне рассказал, следует, что в основном это будет разоблачительная операция. Я думаю, что ему самому еще не все ясно, но цель уже поставлена. Она заключается в том, чтобы выставить Хаменди в его истинном свете, как человека, сеющего разрушение и смерть и наживающего на этом миллионы.

— А какое дело Хаменди до того, что подумают о нем его покупатели? Он ведь торговец оружием, а не евангелист.

— Ему будет до этого дело, когда половина из проданного им оружия станет непригодным, когда взрывчатка не будет взрываться, а ружья — стрелять.

— Боже милостивый, — прошептал президент, медленно поворачиваясь и возвращаясь к письменному столу. Он сел, поставив стакан на подставку, и в молчании уставился в стенку напротив. Наконец он повернулся в кресле и взглянул на Пэйтона, стоящего у окна. — Пусть он едет, Митч. Он никогда не простит ни вам, ни мне, если мы его остановим. Дайте ему все, что потребуется. Только бы он вернулся… Я хочу, чтобы он вернулся. Он нужен стране.

Клубы тумана проплывали над Персидским заливом и бахрейнской Тужжар-Роуд, образуя внизу, под уличными фонарями их перевернутые светящиеся подобия и закрывая ночное небо плотной пеленой. Ровно в четыре часа тридцать минут утра на пустынных улицах портовой части спящего города показался черный лимузин. Он остановился у стеклянных дверей здания, известного под названием Сахалхуддин, где шестнадцать месяцев назад в роскошных королевских апартаментах находилась резиденция человека-чудовища, который называл себя Махди. Два араба в широких ниспадающих одеяниях вышли из лимузина и направились к освещенному неоновыми огнями входу; лимузин не спеша поехал прочь. Мужчина, который был ростом повыше своего спутника, осторожно постучал в стеклянную дверь. Сидящий за столиком дежурный взглянул на часы у себя на запястье, вскочил из кресла и быстро подошел к двери. Он отворил ее и поклонился необычно ранним посетителям.

— Все готово, высокочтимые господа, — вымолвил он почти шепотом. — Наружную охрану отпустили пораньше, а утренняя смена прибудет в шесть часов.

— Нам хватит и половины этого времени, — сказал человек пониже ростом и помоложе, который явно был главным. — Вам хорошо заплатили, чтобы вы все как следует подготовили. Дверь наверху не заперта?

— Можете не сомневаться, высокочтимый сэр.

— Работает только один лифт? — спросил араб постарше и повыше ростом.

— Да, сэр.

— Наверху мы его запрем. — Мужчина ростом поменьше направился к лифтам, его спутник последовал за ним. — Если не ошибаюсь, — продолжал он в полный голос, — нам нужен последний лестничный пролет, не так ли?

— Совершенно верно, высокочтимый сэр. Вся сигнализация отключена, обстановка в комнате восстановлена в том виде, в каком она была раньше… до этого ужасного утра. И, кроме того, по вашему распоряжению туда доставлен предмет, который вам необходим. Мы нашли его в подвале. Надо сказать, сэр, что власти перевернули все в комнате вверх дном, и уже много месяцев она стоит опечатанной. Мы не можем этого понять, высокочтимый сэр.

— В этом нет никакой необходимости… Если только кто-нибудь захочет войти в здание или хотя бы приблизится к входной двери, дайте нам знать.

— Я буду зорко следить за входом, высокочтимый сэр.

— В этом случае немедленно звоните по телефону.

Оба посетителя подошли к лифту, и рослый подчиненный нажал кнопку. Дверцы немедленно раздвинулись. Они вошли в кабину, и дверцы сомкнулись.

— Что знает этот человек? — спросил невысокий араб, когда машина загудела и лифт тронулся вверх.

— Он просто делает, что ему велят, а это несложно… Но почему резиденцию Махди опечатали на много месяцев?

— Потому что они искали и дожидались таких, как мы.

— Они перевернули все в комнате вверх дном?.. — произнес подчиненный нерешительным, вопрошающим тоном.

— В отличие от нас, они не знали, где искать.

Лифт замедлил ход, затем остановился. Оба посетителя быстрым шагом направились к лестнице, ведущей к апартаментам Махди и бывшему «храму». Они подошли к двери его кабинета, и невысокий араб остановился, взявшись за ручку.

— Больше года ждал я этой минуты, — сказал он, глубоко вздохнув, — и вот теперь, когда она наступила, я весь дрожу.

Очутившись в огромной странной комнате, похожей на мечеть, с высоким куполообразным потолком, покрытым изумительно яркими мозаичными плитками, оба пришельца застыли в молчании, словно ощущая присутствие великого и ужасного духа. Массивная мебель темного полированного дерева походила здесь на древние статуи свирепых стражей, охраняющих внутреннюю гробницу могущественного фараона; громадных размеров письменный стол выглядел словно саркофаг почившего владыки. И в разительном контрасте со всей обстановкой в дальнем углу комнаты, у правой стены возвышались современные металлические строительные подмостки высотой в восемь футов, по перекладинам которых можно было взобраться к потолку. Высокий араб нарушил молчание:

— Быть может, в этом месте отдыхал Аллах — да свершится воля его.

— Ты совсем не знал Махди, мой наивный друг, — ответил ему его повелитель. — Спроси у Франджиани Мидаса… А впрочем, поторопись, мы теряем время. Передвинь подмостки туда, куда я укажу, и взберись наверх.

Подчиненный быстро подошел к приподнятой платформе и оглянулся на своего спутника.

— Влево, — скомандовал тот. — Как раз ко второму оконному проему.

— Я не понимаю вас, — сказал высокий араб, ступая на скользкую скобу и карабкаясь на вершину подмостков.

— Есть много такого, чего ты не понимаешь, и тебе это вовсе не обязательно… А теперь отсчитай слева от окна шесть плиток, а затем пять к верху.

— Сейчас… мне трудно до них дотянуться, а я ведь немалого роста.

— Махди был гораздо выше, гораздо представительнее, хотя и не без недостатков.

— Прошу прощения?

— Это неважно… Нажми по очереди на каждый из четырех углов плитки с самого краешка, а теперь изо всех сил надави ладонью на самый центр. Давай!

Мозаичная плитка буквально вывалилась наружу. Высокий араб едва успел подхватить ее, чтобы она не упала.

— Милостивый Аллах! — воскликнул он.

— Обычное всасывание, сбалансированное весом, — произнес стоящий внизу, не вдаваясь в уточнения. — Теперь засунь руку в нишу и вытащи бумаги; они должны быть сложены вместе. — Подчиненный сделал, как ему было сказано, и вытащил пачку листов, отпечатанных на компьютере и перевязанных двумя резиновыми лентами. — Брось их мне, — продолжал его повелитель, — и вставь плитку на место точно так же, как ты ее вынул, только вначале надави в центре.

Высокий араб неловко выполнил его указания, а затем спустился с подмостков на пол. Он подошел к своему повелителю, который развернул несколько листов и внимательно их изучал.

— Это и есть то сокровище, о котором вы говорили? — тихо спросил он.

— Большего сокровища ты не сыщешь от Персидского залива до западных берегов Средиземного моря, — ответил молодой человек, пробегая глазами бумаги. — Они казнили Махди, но не смогли уничтожить то, что он создал. Пришлось отступить, сократить расходы, но целостность была сохранена. Множество ветвей великого предприятия даже не было обнаружено. Они поникли, припали к земле, готовые в один прекрасный день распрямиться во весь рост.

— Все это сказали вам эти странного вида страницы? — Повелитель кивнул, продолжая читать. — О чем же, во имя Аллаха, они говорят?

Невысокий араб с любопытством взглянул на своего рослого компаньона.

— Почему бы и не сказать? — улыбаясь, произнес он. — В этих списках значится имя каждого мужчины, каждой женщины, каждой фирмы, компании или корпорации, каждого связного или проводника к террористам, с которыми имел в свое время дело Махди. Потребуются месяцы, а может, и годы, чтобы восстановить все связи, но это будет сделано. Ты видишь, они ждут. В конечном итоге Махди оказался прав: это наш мир. И мы никому его не отдадим.

— Можно сказать об этом другим, друг мой? — вскричал подчиненный. — Ведь можно, можно, не правда ли?

— Очень осторожно, — ответил молодой лидер. — Теперь не те времена, — загадочно добавил он. — Старое оружие уже не годится.

— Не скрою, я не могу вас понять.

— Повторяю, это необязательно.

— Откуда вы явились? — спросил в замешательстве подчиненный. — Нам сказали, что мы должны вам повиноваться, что вы знаете много такого, чего люди вроде меня не удостоены чести знать. Но как, откуда?

— За тысячу миль отсюда меня годами готовили к этой минуте… А теперь оставь меня. Побыстрей ступай вниз и скажи охраннику, чтобы он убрал подмостки в подвал. Потом выйди на улицу и останови машину, она сейчас подъедет. Водитель отвезет тебя домой; мы увидимся завтра. В то же время, в том же месте.

— Аллах и Махди да пребудут с вами, — произнес высокий араб, кланяясь. Он поспешно направился к выходу и затворил за собой дверь.

Молодой человек поглядел ему вслед, затем достал из-под своего одеяния маленькую рацию. Нажав кнопку, он заговорил.

— Он выйдет через две-три минуты. Посади его в машину и отвези к скалам на южном берегу. Убей его, сними с него одежду, а оружие выбрось в море.

— Будет исполнено, — ответил водитель лимузина, кружащий по улицам неподалеку.

Молодой лидер спрятал рацию в складках одежды, торжественным шагом пересек комнату и приблизился к громадному письменному столу из черного дерева. Он снял с головы свою готру и бросил ее на пол, а затем уселся в стоящее возле стола кресло, похожее на трон. Отперев нижний слева высокий и широкий ящик, он достал оттуда инкрустированный драгоценными камнями головной убор Махди, надел его себе на голову и тихо заговорил, обратив свой взор наверх, к мозаичному потолку.

— Благодарю тебя, Отец, — сказал наследник, обладатель докторской степени Чикагского университета в области вычислительной техники. — Велика честь и велика ответственность быть избранным среди всех твоих сыновей. Моя слабая белая мать никогда не поймет этого, но, как ты неустанно твердил мне, она была всего лишь сосудом… И все же, должен сказать тебе, Отец, многое теперь изменилось. Сейчас мы ставим перед собой далеко идущие цели. Мы будем использовать твои методы там, где это необходимо — убийство для нас не проблема, — но мы уже стремимся завладеть гораздо большей частью земного шара, чем ты мог когда-либо себе помыслить. Наши ячейки будут рассеяны по всей Европе и всему Средиземноморью, и мы будем сообщаться такими способами, каких ты не мог себе и представить, — тайно, при помощи спутников и полностью исключая перехват. Ты видишь, Отец, что мир не принадлежит более той или иной расе. Он принадлежит молодым, сильным и блистательным. То есть нам.